Отец купил двоим сыновьям по квартире. Старшему трехкомнатную, потому что у него сын и дочь, а младшему двухкомнатную: у него один ребенок. Стоимость жилья колоссальная – для крупного города.
Там сложилась такая ситуация. Он с женой развелся. Дети остались у бывшей супруги. Так у них получилось. Бывшее семейное какое-то жилье разменяли на двухкомнатную квартиру и комнату-клетушку. Мужчина ушел, конечно, в комнату.
Женщина вышла замуж. И у нее от второго брака родилась дочь. А дети от первого как бы повисли в воздухе.
И отец начал испытывать большое нравственное страдание, что его мальчики «никому не нужны». Конечно, алименты, конечно, он брал их к себе на выходные и праздники. Но все же! Душа все равно болела.
И у него появилась цель. Он начал деньги копить. Современный станочник на рентабельном предприятии неплохо зарабатывает. А он еще во время отпуска подхалтуривал на ремонте чужих квартир. Иногда и в выходные. Рубли обменивал на доллары и на евро. Копил и копил.
Душу грела мысль: парни вырастут, а я им по квартире подарю. Конечно, они об этом знали. И понимали, что папа из шкуры вылезет, но слово сдержит. Это стало само собой разумеющимся делом. А как иначе? Мальчики полагали, что он виноват. Не надо было «маму из рук выпускать». Выпустил, и они, сыновья, выросли с чужим дядькой. Пасынки есть пасынки. А папа родной забрать к себе тоже не мог: комната у него небольшая.
Выросли, а папа все работает и работает. Первый женился. Жил в съемной квартире. Родились у него, как я говорил, мальчик и девочка.
Второй сынок тоже женился. Но жил у родителей жены. Не сладко было, конечно, но надежда душу грела: папа обязательно купит.
А папа пахал и пахал. У него была навязчивая идея: купить две квартиры одновременно. Так сказать – двойная радость! Причуда такая!
И вот время подошло. Вместе с сыновьями отправились новое жилье выбирать. В одном доме, чтобы они по-братски жили, друг другу помогали. Купили. Отец очень радовался, когда им ключи вручал: дело жизни!
Посидел на почетном месте, когда новоселье отмечали. И к себе в комнату. Пришел в пустоту. В прямом и в переносном смысле слова. Здоровья нет, ничего нет.
Всем хорошо: и первой жене, и двоим сыновьям. А он? А он отработанный материал. Списанный корабль.
Встретил на улице первую любовь. Изумительная женщина, которая и в старости красоту сохранила. Услышала про его печальную повесть. Всплакнула. А он ей говорит, что ему не жалко ни себя, ни своей жизни. Потому что она на благое дело ушла. Она его спросила: «Не жалко, даже если дети благодарности к тебе не испытывают»? «Даже так», - ответил.
В русской нравственной традиции есть такое понятие, как самопожертвование. Оно свойственно и женщинам, и мужчинам. Женщинам в большей степени, конечно. Мне так кажется. Может, я и не прав.
Окружающие могут и не оценить их жертву. Просто принять, может, даже равнодушно принять. Но у них – у жертвователей – что-то удивительное в душе происходит. Невидимое. Непонятное постороннему. Что-то большое и важное. Человеческое.
