Гид взглядом указывает на картину Селенина и произносит сакраментальную фразу: «...яркий представитель современного русского импрессионизма». Каждый второй из присутствующих в галерее кивает головою в знак понимания и одобрения. И группа глубоких ценителей и потенциальных покупателей нестройно двигаются дальше...
А мы остаёмся. Замираем перед полотном, любуясь и размышляя.
Лично Вы, дорогой наш читатель, когда-нибудь задумывались, в чём заключается эта самая «русскость» отечественной школы импрессионизма? И чем её современная версия отличается от несовременной?
Серов и Грабарь, Серебрякова и Архипов, Левитан и Коровин... Вот они: великие русские импрессионисты. Такие разные художники, несхожие техникой, характером, судьбой, даже взглядами на жизнь. Есть ли нечто однозначно роднящее их работы, да ещё и принципиально отличающее их от полотен французских отцов-основателей течения? Некоторые наши глубокоуважаемые коллеги считают, что такого фактора нет. И «русский импрессионизм» — это условность. Устойчивое выражение, применяемое для удобства научной периодизации, в качестве узнаваемого «бренда» или просто ради красивого звучания в ходе лекций и экскурсий.
Мы же полагаем совершенно иначе. Сейчас объясним, почему. Дело в том, что явление импрессионизма на наши с Вами необъятные просторы состоялось довольно поздно. Как следствие, пик его популярности в России пришелся на окончание позапрошлого и начало прошлого века. Что не могло не наложить свой социо-культурный отпечаток.
Да, вслед за своим французским собратом русский импрессионизм продолжил традицию любования переменчивой природой материального мира. Ускользающей красотой момента. Вот только отечественные живописцы, творившие свои полотна в этой технике, никогда не отрешались от духовных и моральных аспектов творчества. В итоге русская импрессия заметно «растеряла» французский динамизм и не стала особенно сильно углубляться в «биомеханику». В движения объектов и героев произведений, в игры отражений и преломлений. Вместо этого наши с Вами соотечественники продолжили исследовать движения души. Сместили фокус внимания с шумных, ярких, «быстро живущих» городов в сторону неспешного сельского пленэра. Пошли «глубже» в образы. Наделили героев более выраженными мотивациями, явления природы — подобием настроения и даже характера, а реальность в целом — глубокими и тонкими символами.
Специально для критиков оговоримся: перечисленное выше не означает, что русский импрессионизм перестал быть тем самым течением, что прославляет момент жизни как таковой. Ставит «восклицательные знаки» неожиданного видения цветов и очертаний там, где обыватель видит привычное.
Просто во французскую «формулу» импрессии добавился ряд новых переменных. Набор приёмов и методов, позволяющих автору полотна не слепо идти за своим впечатлением о реальности, но ещё и делиться со зрителем своим к нему отношением.
Сегодня такие художники как Андрей Селенин продолжают развивать отечественную традицию импрессионизма. Собственно говоря, в работах этого мастера есть всё то лучшее, чем может похвастаться русская школа.
Если надо — наш герой пишет резко, «наотмашь». Когда необходимо — работает всё так же решительно, но уже более тонко и деликатно. Воплощая действительность, он «продлевает» её эмоцией и дополняет личным впечатлением. Возвращаясь к аналогии с физической формулой: импрессионизм Селенина — это умножение вектора собственного взгляда на мир на вектор силы собственного же вдохновения. В результате на картинах явно виден тот самый «момент импрессии». Внутренняя энергетика произведения, не дающая композиции «застыть», а сюжету — «впитаться» за холст и остаться на нём простой констатацией секунды, что затерялась в череде таких же мгновений прошлого. Этого не позволяют сочетания тонов, контрастов и текстур, созданные решительными движениями кисти. Сплошным мазком, ставшим своеобразной «визитной карточкой» художника. Любуемся его работами и буквально кожей ощущаем тепло нагретых солнцем перил, нежность девичьей кожи, запутавшийся меж пальцев холодок осеннего ветра...
При этом работы Селенина остаются интуитивно понятными зрителю. В них нет нарочитости и иных элементов «шоу». Это очень «честный» импрессионизм, сила которого — в личном интересе автора к изображаемым моделям, ландшафтам, объектам. В желании понять, познать и разделить хрупкую красоту момента с каждым, кто приходит на свидания с его работами. На встречу с новым прочтением традиции русского импрессионизма.
Спасибо, что уделили время прочтению статьи!