Лена уже четвертый час с остервенением убирала квартиру. Была отодвинута мебель. Даже тяжеленный сервант с посудой какой-то непостижимой силой оказался посреди комнаты.
Все мелкие предметы срывались с мест и бросались на пол. А Лена с нервно закушенной губой и набухшими от слез глазами носилась из комнаты в комнату с тряпкой. Результативность ее труда была явно невысока, но шума и суеты было – хоть отбавляй. Хорошо, что дочь у бабушки.
Протирая зеркало, Лена снова расплакалась – такой невыразительной и серенькой она показалась сама себе. И снова полезли мысли: «Конечно, он должен был уйти. Как с такой жить? Волосы мерзкого мышиного цвета, синяки под глазами, сутулая, ноги кривые...Ну как можно было со мной жить? Я же скучная, по клубам не бегала. Дома пирожки готовлю, а надо было к косметологу и в солярий. Но ведь вкусные же пирожки, с картошкой, с мясом! Ему всегда нравились. Он их с собой на работу брал…»
Тут у Лены моментально высохли слезы, и глаза заблестели нездоровым огнем. Она вспомнила, что с работы его все и началось. Там эта стерва его и окрутила. Полезли другие мысли: «Хоть бы у нее рожу какой-нибудь дрянью обсыпало или посерьезней что…»
Лена замерла в сладком предвкушении, как муж явится к ней с повинной и скажет с порога хриплым тревожным голосом: «Дина погибла в катастрофе. Я свободен. Прости меня».
Лена устыдилась и стала тереть зеркало еще быстрей. Она снова взглянула на себя, поправила непослушную прядь и громко всхлипнула так, что сама вздрогнула от неожиданности.
Это продолжалось уже месяц. Муж ее Павел ушел сразу после командировки, в которую, как стало ясно позже, он ездил со своей новой любовью Дианой.
Ничто не предвещало беды. Накануне он не скандалил, вел себя как обычно. С Леной они прожили шесть лет. Их дочери было всего четыре. Она не понимала происходящего и звала отца по ночам. А Павел не звонил ни разу за месяц. Он забрал вещи и ушел в тот же день, когда объявил о своей новой любви.
На Лену он даже не оглянулся в дверях. И теперь она снова и снова пыталась чем-то себя занять. Только мысли ее были разные – от любви к нему до ненависти и мести им обоим. И Лене было очень плохо не только от обстоятельств, но и от самой себя.
Лена залезла на подоконник и пыталась повесить штору. Но крючки промахивались, и она тщетно пробовала вновь и вновь.
Потом она поняла, что у нее дрожат руки. Она села в кресло и снова расплакалась. Лена не хотела думать о муже, но мысли снова не давали ей покоя. Снова ее качало из стороны в сторону: от мыслей о самоубийстве до кровавой мести или, например, до желания стать красавицей и найти себе богатого мужа и наказать таким образом Павла.
Потом Лена сама со слезами смеялась над этим бредом, но остановить его в своей голове она не могла. Будто кто-то чудовищно властный управляет ее мыслями и чувствами.
И вдруг страшные образы убийства разлучницы встали в сознании Лены как живые. Не буду описывать их жестокий натурализм. Лену почти вытошнило от отвращения.
Но тут Лена представила погасшие глаза Дианы, которые смотрели внутрь с остывшим и вечным криком боли и неотвратимости. И ужас пронзил Лену.
Она вообще утратила связь с реальностью, забыв, что это фантазия, и начала по-бабски причитать о том, как же Диана, такая молодая, безвременно ушла, что жить бы ей и жить, детей рожать, а теперь все погибло. Ей так было жалко Диану, она так хотела все вернуть назад...
Она искала взглядом, за что бы зацепиться, не позволяя безумию сжечь разум дотла. И вдруг полыхнуло перед глазами золото бабушкиной иконы Пресвятой Богородицы. И Лену сморил сон, будто психика выключила рубильник.
Ей снилось, что она маленькая светлая, счастливая, потому что ещё ничего не знает о предательстве, измене, и мир прекрасен. А даже если какой-нибудь мальчишка обидит, это понарошку.
Она вспомнила чужого котёнка, который прибился к бабушкиной даче. А Леночка ходила с ним целый день по селу и искала хозяина, а потом была совершенно счастлива, что хозяин не нашёлся.
Она проснулась с улыбкой. Но снова вспомнилась ехидная улыбка Дианы на корпоративе, когда Лена ещё наивно полагала, что ЗАМУЖЕМ. И началась боль.
Так однажды болела у нее поломанная нога, когда уже срослась и требовала массажа и нагрузок. Только боль была где-то в груди, под сердцем.
«Душа болит… Как там мой Пашка со своей мымрой?..» - подумала по привычке Лена. Но тут же осадила себя: «Пусть делает что хочет. Мне голову заморочил, теперь эту глупышку обидит. Любит только себя… А мне ребенка воспитывать надо».
Она посмотрела в зеркало, поправила непослушные пряди и сказала вслух: «Ну что, подруга? Будем жить?»
Спустя несколько дней Лена ощутила, что кто-то незримый и родной взял её за руку и привёл в церковь. Она походила в полумраке, разглядывая старые темные иконы. У иконы Матери Божьей она наплакалась вволю и только тут осознала, что в мыслях своих убила человека. И это так же страшно, как и убить наяву.
Вслед за искренним слёзным покаянием у неё возникла огромная потребность исповедоваться. Так началось ее примирение с собой и с миром.
Слава Богу за все!
священник Игорь Сильченков.
