- Мама, он злой. Он тебя бьёт и нас ругает.
- У детей должен быть отец. Ваш тоже не шибко любил меня, но я до последнего берегла семью. Запомни, дети без отца – никто.
- А мама?
Глава 34 (коротко, всем приятных выходных)
Подойдя к нему, Елена тихонько сказала:
- Вася, ведро там.
- Где? – буркнул покачивающийся муж, выпуская слюни клубами.
- Там, у двери. Пойдём, я тебя доведу.
Но Вася не торопился. Да и вряд ли понимал, что от него хотят. Закончив испускать струю, встряхнул причиндалами (что-что, а мужской навык - не оставлять лишнее – не смог пропить, не говоря уже о здравом уме), и в наряде Евы отправился в кухню. Пока он вяло передвигал больными ногами, его штормило из угла в угол, прижимало к полу и прилично мотало. Лена шла позади, чтобы не упустить из виду, и надеялась, что муж не уйдёт на улицу. И Вася действительно не ушёл. Он открыл холодильник и сунул туда руку. Потрогав холодные стенки, обвёл потерянным взглядом кухню.
- Крест… - с трудом выдавил из себя, выпуская воздух через раздувшиеся ноздри.
- Какой крест, Васенька? – Лена стояла рядом, для подстраховки.
- Мне… крест принесли, - держась за дверцу холодильника, он сопел, облизывался, дёргал ни в чём неповинную дверь и дышал так, как будто за ним бежала стая волков. – Крест…
- Пойдём спать, Вася. – Лена взялась за его руку, и муж её сразу одёрнул.
- Уйди. Уйди…
- Вася, это я, Лена. Я жена твоя, помнишь? – в душе поселилось лёгкое волнение – только и всего.
Лена не испугалась, не собиралась бежать к соседям, чтобы те утихомирили потерявшего разум мужа, она вполне могла справиться сама. Привыкла к подобному, живя в доме матери. Отчим часто напивался до беспамятства, ночами бродил по дому, курил в постели, чтобы спалить хату (как он признавался, когда трезвел), а один раз залез на крышу, предварительно раздевшись. Покрутил своим отростком, поорал и упал вниз, соскользнув с мокрого шифера. А дело было летом, после дождя. Правда, Стёпка не разбился тогда. Повезло дураку, упал на яблоню, что под окнами росла. Когда напоролся голым животом на острые ветки, моментально протрезвел. Мать завела его в дом, обработала раны и уложила в постель.
А был ещё случай. Степан как-то повздорил с мамой и, разорвав на ней ночную сорочку, избил до полусмерти и выкинул во двор. Прикрывая срамные места сорванными листьями лопуха, мама рвалась в дом, прося впустить её, а потом, когда отчим уснул, влезла в окно. Дети, проснувшись от криков и шума, не посмели выйти. Испугались. Но окна распахнула Лена и помогла матери взобраться внутрь.
- Мама, почему ты его не выгонишь? – Лена наблюдала, как мать, корчась от боли во всём теле, надевает халат.
- Вот вырастешь, и всё поймёшь, - твердила Маша, не понимая, что приносит вред детской психике.
- Мама, он злой. Он тебя бьёт и нас ругает.
- У детей должен быть отец. Ваш тоже не шибко любил меня, но я до последнего берегла семью. Запомни, дети без отца – никто.
- А мама?
- А мать – это хранительница семейного очага. Если в доме не будет мужика, то всё село начнёт насмехаться. Сама подумай, одинокая баба, да ещё и с детьми – дерьмо на палочке. А теперь иди и простирни Стёпкины штаны. Я не могу руки поднять, а ему ходить не в чем.
Наблюдая, как Вася ищет точку опоры, Лена взяла его под руку.
- Пойдём, Васенька, пойдём.
- Куда ты его дела? – давился слюнями пьяный муж, переставляя ноги, словно робот. – Отдай.
- Твой крестик лежит в комоде. Ты сам его снял, - шептала Лена, подводя Васю к постели. – Ты хочешь его надеть?
- Закопай его. Закопай. Они ко мне и завтра придут, - и Васька затрясся, как осиновый лист. – Выгони их! Выгони! Я слышу, как они смеются! – это было похоже на истерику. – Лена-а! - и Вася упал на колени. – Где мои ноги?! Найди! Найди ноги, я прошу тебя!
Васька залился слезами. Его жена стояла рядом и не знала, что с ним делать. Он так сильно плакал, что вновь сделал лужу. Его голос дрожал, а горло хрипело. Крича на весь дом, что у него отняли нижние конечности, Василий рыдал, как ребёнок, разрывая ночную тишину душераздирающими криками. Дети выбежали из комнаты и застыли на пороге. Повернувшись, Васька перестал вопить и встал на ноги, слегка опустил голову, уставившись на детей исподлобья. Катя и Люда не заметили, что папка полностью раздет. Не понимая, что это именно он кричал так надрывисто, сёстры не смогли спокойно лежать в кровати и пришли посмотреть, кто же так ужасающе воет.
Подняв руку, Василий вытянулся в струну и произнёс жёстким голосом:
- Это дьявол. У него мои ноги, - а пожелтевший палец был устремлён на маленькую Люду.