- Что смотришь? – Вася пил и ел, как свинья, роняя на пол кусочки еды. На столе от лампочки светилась лужица и воняла самогонкой. – Вылупилась, как коза на новые ворота.
- Баран.
- Что? – облезлые брови взлетели на лоб.
Глава 33
Вернулся он с двумя торчащими из карманов трико бутылками горькой, громко захлопнул дверь, скинул калоши, плюхнулся на табурет и шлёпнул бутылки на стол.
- Жрать давай! – объявил о желании продолжать "праздновать" неизвестно что.
- Вася, ложись спать, поздно уже, - Лена выглянула из комнаты, запахивая халат.
- Сказал, жрать! – треснул кулаком по столу и открыл одну бутылку.
- Куда столько? Тебе ж нельзя, - открыв дверцу холодильника, молодая женщина достала открытую банку с солёными огурцами и остатки нарезанного сала. Перенесла всё на стол, зажгла конфорку под сковородой с жареным картофелем.
- Не грей! Так ставь! – хлебнув с горла, Васька поморщился и задышал, как собака, раскрыв рот. – Бр-р-р, аха-а-а-а. Сейчас сдохну…
- Не шути так, - выключив под сковородой пламя, Лена переставила её на стол, подставив под обгоревшее дно металлическую подставку.
- А что? Плакать будешь? Не ври ты, а? - обведя прищуренным глазом «поляну», муж искал повод, за что зацепиться. И нашёл. – Я что, по-твоему, руками жрать должен?
- На, - Лена передала вилку.
- Обопьюсь и подохну. Будешь знать, как за мужем хреново ухаживать, - наколов жареные картофельные брусочки, Васька засунул их в рот. – Одна будешь своих щенят подымать, - проговорил с набитым ртом.
- Ладно Катьку, а Люду ты за что ненавидишь? – присев напротив, Лена подпёрла рукой подбородок. – Дочь ведь.
- А это ещё проверить надо, - проглотив еду, Васька показал пальцем на подвесную полку, в которой стоят стаканы.
Лена встала, вынула стакан и поставила перед мужем. Наливая полный гранёный, Василий косился на жену.
- Что? Страшно? – прохрипел он, поднеся стакан ко рту. – А ты бойся, бойся. Если боишься, значит виноватая.
Глядя на мужа, женщина думала, как быстро он опустился. Выглядит так, словно ему лет пятьдесят. В волосах пробивается седина, что несвойственно молодым парням его возраста, кожа лица стала обрюзглой, пальцы сбиты, все в царапинах, местами вырвана кожа, рот перекошен, а глаза… глаза выражают ненависть ко всему окружающему.
- Что смотришь? – Вася пил и ел, как свинья, роняя на пол кусочки еды. На столе от лампочки светилась лужица и воняла самогонкой. – Вылупилась, как коза на новые ворота.
- Баран.
- Что? – облезлые брови взлетели на лоб.
- Правильнее будет – баран, - с выдохом поправила мужа Лена. – Ложился бы ты спать. У тебя завтра работа…
- Без тебя разберусь, - хлопнув ещё один стакан, Вася захмелел.
- Уволят ведь.
- А ты за меня не переживай, - пустил отрыжку, затем почесал волосатую грудь. – О себе подумай. Когда я тебя выгоню в шею, что делать будешь? Куда пойдёшь?
- Никуда ты меня не выгонишь. Ты без меня жить не сможешь.
- Ха! С чего ты взяла? – повеселила жена Васю.
- С того. Я желание загадала.
- Какое ещё желание? – Вася мгновенья погрузился в раздумья. Вспомнив слова матери о всезнающей бабке, он сорвался с табуретки и кинулся к жене. – Заговорила? – взялся за тонкую шею. – Заговорила, спрашиваю? То-то я от тебя отвязаться не могу!
- Не кричи, - захрипела Лена. – Детей разбудишь.
- К какой бабке ходила? Куда? Что ты мне подмешала, кур ва? – глаза Василия вылезли из орбит, слюни с запахом самогона летели в лицо, но Лена сидела на прежнем месте и не вырывалась. Потому что знала, побесится Васька и отпустит. Как миленький отпустит.
- Чего молчишь? Отвечай! – пальцы сжимались всё сильнее, перекрывая воздух, и Лена уже начала краснеть. – Па дла! – резко убрав руки, Васька ударил деревянную столешницу кулаком и упал на табурет. – Что ты со мной делаешь? – зарыдал он, вцепившись в свои волосы. – Ведьма! Ты ведьма!
Видимо, белая горячка обуяла привыкшего к выпивке Васю. Смахнув со стола недопитую бутылку, схватил вторую и босиком выбежал на улицу. Лена думала догнать мужа, но не стала. Из комнаты донёсся тихий плач, и она выдвинулась успокаивать Люду, проснувшуюся из-за крикливого отца.
- Ничего, ничего. Не бойся. Это папка наш немного расстроился. У него ножка болит, вот он и обиделся.
- А почему от него всё время какой-то гадостью пахнет? – Катя подняла голову. Она ведь тоже не спала и слышала, как отец кричит и ругается.
- Это лекарство такое, - Лена на любой вопрос находила ответ. – Папа ещё немного полечится и перестанет пить эту гадость.
Почему-то она находилось в полной уверенности, что Вася пить бросит. Пусть через год-два, но бросит.
Ровно в полночь Васю принесли два мужика. Никакущего, мокрого и грязного.
- Лен, принимай, - недовольно сказал тот, который занёс пьяное тело. – Пока я его сюда пёр, этот… козёл меня обоссал. Слушай, вы его или кодируйте, или хотя бы врачу покажите. Мы с Сивым идём, а Васька лежит на дороге и орёт: бабу хочу. Ну, ёпт, куда это годится? Я его на плечо, а он меня внизу щупать лезет. Хотел челюсть ему поправить, но кого тут бить? А в тюрьму из-за придурка неохота. Могли бы и бросить, да только чего ж… человек, всё-таки.
Извинившись перед мужиками, Елена попросила положить Василия на кровать.
- А что это у тебя, стекло? – заметив на полу воду и осколки, гость ощутил на себе запах мочи.
Верно, с улицы в дом – вот и нюх прорезался.
- Сейчас, - Лена сгребла осколки веником в совок и показала, куда положить мужа.
Скинув на кровать бездыханное тело, мужики попрощались и ушли отстирывать ссаную рубаху. Стянув с дурно пахнущего мужа трико, трусы и майку, женщина положила их в таз и укрыла Василия одеялом. Тот лежал, как мёртвый. В комнате стояли храп, вонючий запах перегара и чем-то кислым до тошноты. Открывать окно Лена не собиралась, потому что налетят комары и искусают детей. Сходила в сени, простирнула одежду и повесила на верёвку. А когда она вошла в хату, то обнаружила Ваську, стоящего возле кровати. Он держался за матрас и мочился прямо на пол.