Если поймать современного человека и внезапно задать ему вопрос: "Кто умнее, ты или крестьянин из 19 века?", и если этот современный человек не успеет особенно задуматься, то он, возможно, скажет, что крестьянин - это, конечно, человек темный и ограниченный. В отличие от него, современного человека, владеющего тоннами информации и размышляющего о великих вещах.
Ведь всем известно, что крестьяне особо не умели ни читать, ни писать, только проводили свои дни в рабском труде с рассвета до заката.
Не то что мы сегодня. Встаем на работу в семь утра, приходим домой в восемь вечера, оставшиеся два часа смотрим смешных котят на видео. Интеллектуальная элита!
Но, конечно, если всё-таки пойманный человек немного подумает, прежде чем отвечать, то придет к выводу, что вопрос был не особенно корректным. Что значит умнее? С одной стороны, средний крестьянин, наверное, не считал косинусов и не мог назвать столицу Никарагуа, а с другой стороны, этого не могут сделать и многие из нас, пока не призовут на помощь интернет.
В то время как любой крестьянин знал о природе и хозяйстве столько, что большинству из нас и не снилось, причем держал это крестьянин всё не в интернете и не на бумаге, а в своей голове.
Мы имеем доступ к любой нужной информации, но кто мы, если этот доступ перекрыть? Можно ли сказать, что у нас сейчас больше знаний, чем у крестьян? В среднем по больнице - не уверена.
Большую часть истории человечества не было записано совершенно ничего. Люди держали все сведения в голове, а это ой как немало! Забыть, перепутать, не учесть чего-то - категорически нельзя. Иначе, возможно, ты уже ничего не исправишь, и тогда голод, смерть. Поэтому старикам были почет и уважение, ведь у них накоплено больше знаний и больше опыта.
Мы иногда не можем уследить за одним-единственным растением на подоконнике, а у крестьян было множество разных, каждое со своим характером, со своим "расписанием".
Не зря русские помещики предписывали управляющим своих имений: «Поступать во всем так, как крестьяне обычаи имеют свой хлеб возделывать».
Какие же это были обычаи?
Вот например, оставь вас в деревне, вы бы знали, когда начинать пахоту по весне? Нет, понятно, что вы бы посмотрели на соседей и сделали бы то же самое, ну а если вся деревня была бы из таких как вы? А крестьянин знал, что начинать пахать нужно было как только просохнет земля. Проверяли так: взяв в горсть землю и крепко сжав ее в кулаке, выпускали. Если рассыплется при падении, значит, уже готова для пахоты; если упадет комком,— еще не поспела! Если распахать слишком рано, вырастет много травы - метлинника - отсюда поговорка: «Посеяли хлеб, а жнем метлу да костру».
А когда начинать сеять? Чтобы зерно не погибло, а наоборот, успело вобрать в себя из земли все жизненные силы. Разные культуры по-разному и тоже по подсказкам природы: овёс - когда берёзы начнут распускаться, а лягушки - квакать. Просо - когда зацветут яблони. Сигнал к первой посадке ячменя давало цветение можжевельника. Определяли его, ударив по кусту палкой - если полетит бледно-зелёненькая пыль от него, значит цветёт. Последний раз сеять ячмень нужно, когда зацветет калина. Когда начнет куковать кукушка - нужно сеять лён, а когда начнет ворковать горлица - коноплю. Вы кукушку ещё узнали бы по голосу, а горлицу?
Помещик А. И. Кошелев писал в середине XIX века:
Настоящий хозяин никогда не пренебрегает подобными обычаями насчет времени посева хлебов. По собственному опыту знаю, что в этом деле, как и во многих других, велика народная мудрость. Не раз случалось мне увлекаться советами разных сельскохозяйственных книг и сеять хлеба ранее обычного времени, и всегда приходилось мне в том раскаиваться.
Самой надежной культурой всегда считалась рожь - неурожай для неё могло вызвать только какое-нибудь из ряда вон выходящее стихийное явление. Напротив, самая прихотливая - пшеница, которую могли убить и засушливые недели, и чересчур обильные дожди. Нечто среднее по сложности - овес и ячмень. Их иногда сеяли в определенном порядке: в первый год рожь, во второй овес, на третий год давали земле отдохнуть под навозом, и только на четвертый год сеяли пшеницу. А ещё перед рожью часто сеяли гречиху, которая прекрасно росла даже в плохой земле, и сама улучшала почву, уничтожая сорняки. Сколько веков должно было пройти, чтобы выработалась эта схема...
Русский агроном XVIII века И.М.Комов писал, что:
...гречи и больше сеют и лучше употреблять в России знают, нежели во всей Европе. Ибо там птицу только да скотину кормят ею, а у нас самую питательную для человека пищу из нее готовят.
С этим мнением созвучно и свидетельство иностранца первой половины XIX века:
Вряд ли есть на свете еще страна, которая, подобно России, столько гречихи сеет и гречневых круп употребляет... безошибочно можно сказать, что гречиха для русского народа есть то же, что для ирландцев и немцев картофель.
Но и у гречихи были проблемы: её могли убить заморозки на севере и сильные степные ветры на юге.
Посеяли и ладно? Можно отдыхать? Ничего подобного. Следующим важным этапом был сенокос. Начинаться он должен был "со светом", пока роса на траве - так легче косить, отсюда известная пословица: "коси, коса, пока роса, роса долой, и мы домой". Скошенную траву сразу же растрепывали, оставляя на откуп солнцу и ветру, к вечеру сгребали в копны, наутро опять разваливали их на круги для дальнейшей просушки, а к вечеру второго дня уже делали из них стога. То есть в солнечную и ветреную погоду (в ту самую, которая называется "вёдро") цикл производства сена занимал два дня. В случае ненастья же траву нужно было держать в копнах пока дожди не закончатся.
Едва успели скосить траву, пора переходить к следующему этапу. Начиналась страда. Срок жатвы тоже нужно было знать отдельно для каждой культуры. В средней полосе в конце июля можно было жать рожь и сразу следом сеять озимую. Кто позажиточнее, то есть у кого оставалось зерно с прошлого года, могли озимую начинать сеять и раньше. Потом шёл ячмень, потом пшеница.
Но мало было знать время жатвы, нужно было ещё и определять способ. Например, высокую и густую рожь нужно было убирать серпом, а ту, что поменьше и послабее - "под крюк", то есть косой, на древко которой приделаны зубья или грабли. К тому же утром, пока зерно влажное, можно ещё было работать косой - от неё зерно не осыпалось, а к полудню, когда оно высыхало, нужно было переходить на серп. Такой же выбор совершался в зависимости от степени зрелости. Таким образом, в течение дня приходилось косить по-разному в зависимости от времени, погоды и участка поля. Для овса чаще всего использовали косу (только если уж очень высокий и густой - то жали серпом). Горох косили простыми косами без крюков, а гречиху - крюками.
После жатвы колосья нужно было просушить: на юге их раскладывали для этого прямо в поле, а на севере вязали в скирды и так сушили в овинах с печами.
После зерновых убирали овощи, тоже просушивали и убирали в погреба. Огурцы, арбузы и дыни - солили. В самые последние дни лета начинали копать картошку, а в середине сентября начинали рубить капусту, чтобы потом её заквасить.
Позже всего собирали лён и коноплю - в конце сентября или в начале октября. Коноплю собирали в снопы и клали в озеро для вымачивания до начала ноября, после чего сушили и начинали мять.
Этнограф А.П.Щапов так описывал период жатвы:
Рано утром, часа в три-четыре, отец семьи, старик 70-80 лет, озабоченно будит всю свою семейную рабочую артель. Начинается общая рабочая суматоха: бабы варят, жарят, доят коров, и выпускают в степь, на поскотину, наливают в лагуна квасу, в туезки кислого молока, в битки, в турсуки накладывают шанег, пирогов. Молодые мужчины «имают» лошадей и запрягают в телеги или крюки, ставят на телеги лагуны, туязья, турсуки и битки, собирают и кладут серпы и косы, вилы и грабли и т.п. Сам патриарх осматривает и налаживает тяжи у телег, спицы у колес, помогает сыновьям запрягать лошадей, проверяет, все ли взяли. Когда молодые уезжают, он поит телят и загоняет в утуг, то шлею починит и повесит на спицу «на предамбарье», то поправит жерди в утуге или огороде, то выпрямит «частокол».
Да, одновременно с земледельческими работами ежедневно нужно было ещё и следить и за скотом. Летом их нужно было пасти, а зимой скотный двор покрывали соломенной крышей, где-то брали животных и в избу, особенно детёнышей - ягнят, телят, жеребят и поросят. Взрослый скот в солнечные безветренные зимние дни могли выпускать просто бродить по улицам деревни.
Знали крестьяне всё и про животных, на которых охотились: где они делают норы и гнезда, когда спят, что едят, когда заводят детенышей, какими тропами ходят.
Все эти знания, конечно, сугубо прикладные, но объём впечатляет. При этом, как и сегодня, была возможность подняться при наличии способностей.
В 1811 году министр финансов Д. А. Гурьев писал о крестьянах:
Они занимаются всякого рода торгами во всем государстве, вступают под именем и по кредиту купцов или по доверенности дворян в частные и казенные подряды, поставки и откупа, содержат заводы и фабрики, трактиры, постоялые дворы и торговые бани, имеют речные суда и производят рукоделия и ремесла наемными людьми.
Вскоре, в 1812 году крестьянам официально разрешили заниматься торговлей самим, не прикрываясь именем своего помещика. В итоге уже через десять лет по свидетельству современников:
...торгующие крестьяне, по великому количеству своему, овладели совершенно многими частями городских промыслов и торговли, коими прежде занимались купечество и посадские.
Зарабатывая деньги на торговле, крестьяне начинали у помещиков покупать или брать в аренду земли. Например, в имении князя Юсупова в Грайвороновском уезде Курской губернии в 30-х годах XIX века были крепостные крестьяне, арендовавшие 65, 90, 100, 189, 200 и даже 465,5 десятины помещичьей земли. Часть они обрабатывали сами, а часть сдавали другим крестьянам.
Известно, что крепостной графа Панина крестьянин Устимов продал в Москву и Петербург около 10 тысяч пудов горошка. Крепостной из деревни Чернейки Сычевского уезда в январе - марте 1810 года продал купцам 42 барки лесных материалов на 17 450 рублей. В следующем году он поставил уже 86 барок, на 35 980 рублей. Крестьянин Сапленков (Бахтеевская волость Сычевского уезда) с 1872 года арендовал около 1400 десятин у Московского лесопромышленного товарищества, а после выкупил тот лес за 24 тысячи рублей.
Священник А. Архангельский в 1849 году оставил описание жителей Пошехонского уезда, которое, думаю, можно смело приложить к крестьянам любой русской деревни:
Сметливость здешних жителей видна из того, что они мастера считать, и считают быстро, даже без счетов. Они смышлены: все почти здешние крестьяне сделают все, что ни увидят, не хуже мастера... В этом отношении женщины не уступают мужчинам.
Поэтому фразу "народ у нас тёмный" либо нужно говорить и о наших современниках, и о наших предках, либо уж не говорить ни о ком.
- Громыко М.М. "Мир русской деревни"
