Расстройства пищевого поведения (РПП) — это нарушения, связанные с нездоровым отношением к питанию. В группу этих психологических заболеваний входят анорексия, то есть отказ от еды вопреки голоду, булимия — обязательная рвота после сытного приема пищи, а также компульсивное переедание.
Мы поговорили с девушками, пережившими подобные расстройства, — о том, каково сбросить 25 кг за один год, по какой причине крайне тяжело вылечиться навсегда и почему людям с РПП полезно рассматривать фото знаменитостей, если их сделали папарацци.
Автор: Дарья Прошина
Аня (имя изменено): «Я не могла есть при сестре, потому что во время еды плакала»
Об истории болезни
У меня было компульсивное переедание с элементами булимии. Уже больше полугода я в ремиссии, однако это только половина пути к выздоровлению.
Все началось с того, что молодой человек, с которым мы тогда встречались около года, сказал, что я выгляжу недостаточно хорошо и он боится, что может изменить мне с кем-то «более модельной» внешности. После этих слов я два с половиной года пыталась довести себя до его «идеала».
Важно, что лет в 14-15 я была очень погружена в феминизм и бодипозитив. Я так сильно любила себя, что это, наверное, заражало других людей — я знала, что выгляжу прекрасно. И когда мой молодой человек сказал эти неприятные слова, у меня был шок. Я приехала домой в слезах, в истерике, разбитая и потерянная. Сутки не ела и на следующий же день в панике записалась на ближайшую тренировку в спортзал. Пришла туда, не поев, прорыдав сутки, а незадолго до этого мне еще и сняли гипс после перелома руки — естественно, на тренировке мне стало очень плохо.
В таком травмированном и болезненном состоянии я ходила на тренировки два-три раза в неделю, до этого никогда регулярно спортом не занимаясь. Мне казалось, что жизнь налаживается и вообще все хорошо: у меня любящий молодой человек, и в спорте я начала преуспевать. Парень, конечно, извинялся, говорил, что он не то имел в виду — он, мол, беспокоился, что я со своим естественным внешним видом не впишусь в круг его богатых друзей. Тогда я реально думала, что это очень благородно с его стороны.
Однако через три-четыре месяца такого режима моя мама вдруг спросила, почему я не ем свою любимую еду, которой завален весь холодильник. И тут меня пробило на слезы, ведь за это время я начала бояться еды: перестала есть хлеб, фастфуд и сладкое, хотя я вообще большая сладкоежка. Я поняла, что падаю в пропасть — но это осознание меня не остановило.
Мои страхи становились сильнее, я могла съесть на работе торт и начать плакать из-за этого.
Я била себя, царапала, ругала. Так продолжалось довольно долго, около года, и в итоге мне стало настолько страшно и стыдно есть, что я вызывать у себя рвоту после еды. Я научилась делать это беззвучно, чтобы никто не узнал. А как я радовалась отравлениям и тому, что «эта ужасная еда» выйдет из меня и я буду опять «стройняшкой-фитоняшкой»!
Если я вдруг съедала больше, чем планировала, то должна была добить себя в зале. Я брала самую тяжелую штангу, самые большие гири — мне было плохо, глаза щипало от пота, даже тренеры говорили: «Успокойся, что у тебя случилось?» А я думала: «Я съела на один кусочек больше».
Самое мрачное в этой истории — то, что мой бывший молодой человек — наркозависимый. И мое РПП наложилось на вещества, повезло, что у меня самой не выработалась зависимость, поскольку я не употребляла регулярно. Наркотики привлекали меня не кайфом, а тем, что до приема я не ела восемь часов, потом наступал 16-часовой трип, а после него я спала и тоже голода не чувствовала. После такого можно потерять пару килограмм — я думала, что это круто: я девочка-героиновый шик, с ключицами, костями и всем прочим.
При этом я никогда не взвешивалась во время РПП, и свою худобу оценивала по внешности. Если видны ребра и ключицы — значит, я вешу меньше, а если какая-то косточка пропала — я не буду есть следующую неделю. Зато я помешалась на калориях: считала их в воде с лимоном, сельдерее, белом вине. Допустимым максимумом были 1500 ккал — норма для ребенка.
Мое расстройство усугубляло то, как позитивно мой молодой человек отзывался об изменениях в моем теле. Он говорил, что я очень худенькая, прямо как ребенок, богиня, королева. Я думала, это круто — что я могу добиться от кого-то любви. Обратилась за помощью я только тогда, когда мы разошлись. Это произошло странно и быстро, а на следующий день мой организм будто ожил, меня больше ничего не ограничивало. С одной стороны, из-за расставания было грустно, с другой — я радовалась, что, возможно, снова смогу нормально есть.
Буквально через несколько дней я пошла к психиатру, она выписала мне препараты и посоветовала регулярно ходить на психотерапию. И да, сначала было очень тяжело, но я по крайней мере перестала вызывать у себя рвоту.
О влиянии РПП на отношения с близкими
Однажды, находясь в отчаянии, я сделала серию сторис о своем состоянии для близких друзей, и мне написали семь человек из десяти. Она ответили, что испытывают похожие проблемы, но никогда об этом не рассказывали, а увидев мою историю, захотели выразить поддержку. Мы собрались поговорить об этом, и все расплакались. Это меня сильно поддержало: да, эти люди пока тоже не справились со своей проблемой, но мы можем понемногу помогать друг другу. Мы стали более открыто обсуждать это и вместе питаться. Когда видишь, как твой близкий человек ест, что хочет, тоже пытаешься идти к этому.
Мне казалось, я не справлюсь с этим, пока рядом со мной тот молодой человек, но выйти из этих отношений я тогда не могла — оставалось только мечтать. Парень был помешан на этом, хотя его родители, особенно отец, одержимы правильным питанием. Ему же самому было важно выглядеть как с картинки — и чтобы я, отражение его статуса, была идеальна. Глупее всего было приходить на социальные мероприятия, где все ели, а я нет. Меня пытались уговорить съесть хоть что-то, а потом, наверное, считали странной.
Очень неловко дома перед младшей сестрой. Я всегда была для нее проводником в мир бодипозитива: если она переживала по поводу внешности, я рассказывала про феминизм и любовь к себе. А когда у меня появилось РПП, я не могла есть при сестре, потому что во время еды плакала.
Было так стыдно: я стала тем, от чего отучала свою сестру все это время.
Про мое расстройство знают мама и бабушка. Первая сначала не понимала, что случилось, а потом разозлилась на моего парня, сказала, что его заморочки не должны распространяться на меня. Я очень благодарна бабушке, она отнеслась с максимальным пониманием, говорила: «Когда ко мне поедешь, отправь список вещей, которые ешь» — могла приготовить мне вареную грудку с морковкой, которую в ее понимании едят только хомяки. Они обе старалась помочь, как умели, думали, что если мне в тарелку положить еще больше котлет, я внезапно начну есть. В этих действиях было много любви, но оно не помогало: они просто не понимали, как это работает.
Вообще я часто думаю — насколько же распространилась эта пандемия одержимости [здоровой] едой, насколько же мы это нормализовали! Мы смотрим, как блогеры хвастаются тем, что поели сельдерей и теперь сыты и счастливы, но не задумываемся, что за этим прячется страх бургера, а это ненормально. Есть люди, которые говорят, что у них нет проблем с питанием — а потом считают калории или мечтают похудеть.
Все мы хвастаемся, что похудели, и хвалим друг друга за это — вместо того, чтобы научиться принимать себя и свое тело в разных формах. Говорить, что растяжки и складки — это нормально. Мы продолжаем выкладывать фотографии, где встали красиво, где попа побольше, пресс покруче — вместо того, чтобы показать, что живот есть у всех.
Я люблю фото знаменитостей, которые делают папарацци. Они придают мне сил, напоминают, что это тоже живые люди со своими недостатками. А того, что показывают на картинках, просто в реальности не существует.
О том, как РПП отражалось на повседневности
В периоды сильного голодания я иногда не могла встать, так сильно кружилась голова. Это был замкнутый круг: даже если я хотела поесть, то не могла этого сделать.
Я тогда как раз заканчивала учебу и только устроилась на постоянную работу. Мало того, что становишься реально слабее — все эти головокружения просто отвратительны. Сидишь, пытаешься сконцентрироваться, а у тебя перед глазами все плывет. Надо прийти в себя и съесть хлебец — единственный в день.
Страдает социализация. В моей работе важно налаживать социальные связи. Пока коллеги обсуждали новые проекты и совместные вылазки, я стояла с зубной щеткой над унитазом. С РПП ты в принципе меньше общаешься: вдруг разговоришься и упомянешь свое расстройство? Уж лучше молчать.
Помню, у моей коллеги был день рождения, и она принесла торт. Я из уважения к ней съела половину, а остатки выкинула, пока никто не видит. В тот же день поехала к бабушке в Московскую область. Электричка занимает примерно полтора часа — и я рыдала буквально все это время.
Я запрещала себе фастфуд. Даже домашняя еда, если я не готовила ее или не контролировала процесс готовки полностью, мне тоже не подходила. И, конечно, я не пила сладкие, газированные и алкогольные напитки, только воду. На свадьбе ли, на похоронах ли — неважно.
У меня до сих пор остались какие-то привычки: я могу после долгого дня на работе не поужинать, а просто напиться воды. Про воду вообще не всегда понимаю, действительно ли хочу пить или просто пытаюсь справиться с голодом. Но это не плюс, в РПП нет никаких плюсов. Если тебе так кажется — это иллюзия. Все эти маленькие «победы» над собой — это настоящая деградация.
Впрочем, нет, есть один плюс. Можно изучить сиденья всех унитазов на свете, пока пытаешься избавиться от еды в туалете.
О мифах вокруг РПП
Мне кажется, главный миф про РПП — это то, что речь идет о постоянном недоедании. Второй — то, что есть «допустимая», «нестрашная» стадия РПП. Ты думаешь: классно, люди заботятся о своем здоровье, перекусывая сельдереем, но я думаю, что людям пора признать:
если человек помешан на «здоровой еде», это ненормально.
Есть надо то, что лежит перед тобой, не придавая этому такого огромного значения.
Я не думаю, что само по себе похудение — это плохая цель. Плохой я считаю ситуацию, когда общество хвалит тебя только за то, что ты худеешь, и не хвалит за то, что ты набрал вес (хотя набрать вес — это тоже цель, и это тоже надо уважать).
Конечно, в 95% случаев все завязано на красивой картинке. Селебрити и медиа навязывают нам нереалистичный образ идеально красивого тела.
Из РПП как раз сложно выбраться именно ментально. Можно перестать вызывать рвоту, взвешиваться и подсчитывать калории – это классно, но надо понимать, что это только полпути. Самое главное — убрать из головы вредные установки, часто сидящие очень глубоко. Вроде «Я не ем ночью, потому что ночью есть нельзя». Вот когда ты через них переступишь, это можно считать победой.
О лечении РПП
Существуют групповые собрания — например, клуб анонимных переедающих. Я один раз до него дошла, когда мне было очень-очень плохо. Это хорошая штука, кому-то она помогает. Правда, пока мы рассказывали, как боремся с РПП и начинаем нормально питаться, и хвалили друг друга, в центре круга стоял столик с нетронутыми печеньками.
Есть индивидуальная терапия, психотерапевты и психиатры. Очень советую всем, у кого сложности в отношениях с едой. Мне кажется, моя психотерапевтка буквально взяла меня за шкирку как котенка и помогла начать нормально питаться. Она же посоветовала несколько действенных техник. Например, четко проговаривать то, чего боишься, и находить самый ужасный из возможных исходов — как правило, такая деконструкция показывает, насколько ничтожен страх. Она напомнила, что немного переедать не страшно, потому что организм направляет полученную энергию в теплообмен и другие внутренние процессы. Может, ты их не видишь, но они тебя поддерживают и дают ресурсы для продолжения жизни.
Третья техника — проверка на факты. РПП — это про тревожность и то, чего на самом деле нет. Пресс не пропадет от одного приема пищи, ты не заплывешь жиром от арбуза и так далее. Заземлять себя фактами успокаивает.
Мне также помогает окружать себя нормальными людьми. Часто РПП базируется на плохих отношениях с партнером или с друзьями, может, с работой, поэтому нужно любящее и поддерживающее окружение.
Еще одна практика – стать своей собственной младшей сестрой/подругой. Ты так добр к ним, так будь добр и к себе. Во время лечения я поставила себе на обои в телефоне свою детскую фотографию и каждый раз, когда мне хотелось придушить или поцарапать себя за то, что я что-то съела, смотрела на этого ребенка в шапке-ушанке. Я думала: «Вот этот ребенок рос, ел — чтобы я сейчас что, запретил ему поесть?» А ведь этот ребенок никуда не ушел.
Если бы не было возможности вылечиться полностью, я бы просто легла и проплакала до смерти, иначе зачем это все делать. Я к этому иду и вижу, что проделала невероятный путь. Думаю, еще немного, и я совсем вернусь к прежнему состоянию, а еда станет чем-то фоновым.
Лиза: «В 15 лет я весила 33 кг»
Об истории болезни
С 14 до 18 лет я страдала нервной анорексией и компульсивным перееданием — срывами, когда, наоборот, очень много ем. Анорексия — это ограничительное РПП, проявлялось оно в страхе еды: я боялась, что если съем что-то лишнее, то потолстею буквально на глазах. Себя я всегда видела толще, чем была на самом деле, даже в минимальном весе мне постоянно казалось, что у меня еще остается жир.
Я постоянно испытывала чувство вины за то, что ем.
Особенно тяжело становилось, если я съедала что-то «запрещенное» или «вредное». Я могла два-три часа расстраиваться из-за печенья или шоколадки.
Первые звоночки появились еще в девять лет. Толстой я никогда не была, только один раз мне на танцах сказали что-то вроде: «У тебя там животик появился, убирай его» — однако больших проблем не было. И тем не менее в танцевальном коллективе, где мы занимались акробатикой и разными видами танцев, нам постоянно внушали, что мы должны быть худыми и держать себя в форме.
Со временем я все сильнее зацикливалась на похудении, но развивалось это незаметно. Лет в 13-14 я уже читала про способы похудения и сидела в тематических группах. В начале это были спорт и правильное питание, но постепенно ограничения становились все жестче. В 15 лет я весила 33 кг. В какой-то момент, сидя на очередной диете, я поняла, что физически не могу есть из-за страха — тогда я осознала, что у меня проблема, но что с ней делать, не знала и даже обрадовалась, что теперь точно не сорвусь. Многие считают, что при анорексии тебе не хочется есть. Когда долго худеешь, иногда перестаешь ощущать чувство голода, привыкаешь к нему — но у меня было желание, был аппетит, я просто не могла себе разрешить есть.
То, что я не ем, заметила моя мама. Меня отвели к врачу, прописавшему антидепрессанты. Но в скором времени я на два месяца уехала в лагерь, и про лечение все забыли. Я уверенно говорила родителям, что начну есть нормально и все будет хорошо — но через полгода меня привели в психдиспансер. От новых антидепрессантов ухудшилось мое моральное состояние: я ничего не чувствовала, ходила сонной и ничего не могла делать, поэтому и эти таблетки пить перестала. Говорила, что пью, а на самом деле выкидывала.
Спустя несколько месяцев мы обратились в клинику Института питания, там мне подобрали лечение и рассчитали правильную дозу лекарств — с этого момента начались улучшения. Думаю, причиной РПП было мое отношение к себе, моя неуверенность. Я верила, будто похудею — и все мои проблемы с самооценкой решатся сами собой. У меня до сих пор бывают такие мысли, но рецидивы быстро проходят.
О том, как к РПП относятся в обществе
На РПП влияет принятый обществом идеал красоты — худоба. Вообще любые стереотипы о внешности влияют. Тогда еще были популярны блогеры, которые говорили, что, если ты жирная, то стремная — прямо в таких выражениях.
Писали: «жирным быть стремно», «жри дальше, свинья» — и я такие блоги читала.
Сейчас многие блогеры, наоборот, рассказывают о своем опыте РПП. Вообще, мне кажется, такие расстройства очень распространены, просто не все открыто об этом говорят. У меня была подруга, которая, узнав о моих проблемах, поделилась, что у нее булимия — хотя я бы по ней не сказала, даже не представила бы.
В свое время я находила единомышленниц в пабликах в ВК вроде «Типичной анорексички». Это примерно 2014 год, тогда было много таких групп. У меня были напарницы по диетам, с которыми мы часто списывались, делились, как день прошел, сорвался кто-то или нет — было с кем обсудить эту тему. За некоторыми я потом просто следила, проверяла, как дела.
Некоторые люди, наоборот, разными способами пытались заставить меня есть. Помню, мы с подругами часто гуляли по торговому центру, а после заходили в Макдональдс. Иногда они тащили меня туда насильно и подсовывали мне картошку фри. Одна говорила: «Я тебя сейчас привяжу к стулу и буду этой картошкой кормить». Был еще мальчик, с которым я познакомилась в тот период, он как-то понял мою проблему и начал поддерживать: спрашивал, начала ли я есть, писал записочки, пытался уговорить что-то покушать.
Об РПП в повседневности
Мой день всегда начинался со взвешивания, я проверяла — привес или отвес. Могла долго стоять у зеркала и рассматривать себя, измеряла, могу ли обхватить бедро руками. Ела не тарелками, а блюдцами, очень много ходила, думая не о прогулках, а о сжигании калорий.
У меня было четкое разделение на «полезную» еду, которую еще можно, и «вредную», которую не разрешала себе даже при срывах. Правда, оставались продукты, в которых я себя никак не ограничивала — при голоде всегда ела яблоки, йогурты и брокколи.
Как ни странно, начиная худеть, я больше старалась на учебе: во всем появлялось больше перфекционизма. Первое время мне хотелось, чтобы предметы вокруг меня лежали ровно, везде было чисто, а в учебе — идеально. Еще мне тогда казалось плюсом то, что я доказывала себе, что у меня есть сила воли. Однако самое важное в РПП — это опыт. Я чувствую, что преодоление этих проблем поменяло меня изнутри.
О лечении РПП
Чаще всего, победив РПП физически, люди застревают в нем ментально. Многие продолжают испытывать дискомфорт, набрав вес, опять худеют, набирают — и так много раз. Кого-то отводят к психологу или лечат антидепрессантами, поскольку РПП часто идет рука об руку с депрессией, бывает и амбулаторное лечение в психдиспансере. Если вес опускается ниже 30 кг, пациента срочно госпитализируют, иначе он может просто не выжить.
Мой психотерапевт рассказывал, как надо питаться. Каждый раз я выходила после консультации сильно расстроенной, мне страшно хотелось все бросить. А вот с психологом мы просто разбирались в причинах моего расстройства.
Больше всего мне помогли лекарства от психоневролога в правильно рассчитанных пропорциях. Эта специалистка лечит не только в России, но и в Германии и других странах. После нескольких недель приема я начала чувствовать, как меняются мысли: начала уходить тревожность, страхи ослабли. Думаю, что полностью излечиться возможно. Во многом это зависит от лечения. В России это пока не особо умеют, на одной психологии сложно победить, а таблетки и антидепрессанты мало кто выписывает правильно. Некоторые просто откровенно вредят.
Если вы подросток и заметили у себя симптомы РПП, стоит сказать об этом родителям. Понимающие родители обратятся к специалисту — впрочем, не все понимают, что это такое, и не все готовы помогать. Однако справляться своими силами тяжело, часто вообще ничего не хочется с этим делать, кажется, будто все нормально.
Света: «Я похудела на 25 кг за год. Сквозь кожу стали видны кости»
Об истории болезни
У меня была анорексия, позже перешедшая в булимию. С этим я боролась 8 лет и сейчас нахожусь на стадии ремиссии. Важно понимать, что анорексия и булимия — это не про вес, а в первую очередь про ментальное состояние, перфекционизм и непринятие себя. Человек может весить 100 кг и быть анорексиком или выглядеть шикарно, но страдать булимией — никогда не угадаешь. Набор или потеря вес — лишь следствие заболевания.
Первые признаки РПП у меня появились еще в раннем детстве. Тогда все называли это «хорошим аппетитом», а меня саму — «просто упитанным ребенком». Я росла, а мой аппетит рос вместе со мной. Достигнув подросткового возраста, я вдруг стала излишне самокритичной, решила радикально взяться за похудение, потому что в школе меня травили из-за лишнего веса еще с младших классов.
Тогда же я села на первую низкокалорийную диету и похудела на 25 кг за год. Настолько, что сквозь кожу стали видны кости. У меня выпадали волосы, ломались ногти, испортились зубы, пропал менструальный цикл и начались психические проблемы, в том числе селф-харм. Тогда моя мама, до сих пор не замечавшая проблемы, забила тревогу. В 14 лет меня отвели к психиатру, диагностировавшему анорексию и депрессию. Позднее мне поставили биполярное расстройство первого типа, а из-за злоупотребления углеводами у меня развилась инсулинорезистентность, то есть преддиабет. За все время РПП мой минимальный вес составлял 45 кг при росте 170, а максимальный — около 100-110 кг.
Думаю, расстройство появилось из-за непонимания в семье, постоянных ссор и буллинга в школе. Повлияли, конечно, и нереалистичные стандарты красоты, на которые я натыкалась в соцсетях и СМИ. Каждый приходит к этому по-своему, в какой-то момент в голове просто зарождается мысль: «Я выгляжу отвратительно, мне срочно нужно похудеть любым способом». Я сама начинала худеть просто потому, что так хочет общество.
О влиянии РПП на отношения с близкими и учебу
Мне повезло, что мои родные относятся к этому с пониманием. Думаю, я даже не единственный человек с РПП в семье. Одна моя подруга тоже страдала подобным расстройством, когда-то мы с ней вместе сидели на диетах и чуть ли не в обмороки падали, поддерживали друг друга в стремлении сбросить вес. Сейчас, к счастью, она тоже в ремиссии.
У меня были сложности с определенными продуктами, я боялась есть жирную пищу. В моем сознании почему-то была связь «жирная пища в тарелке = жир на боках», хотя никакой логики в этом нет. Доходило до того, что я съедала кошачий корм и сваливала все на кошку, а мама переживала, как бы кошке не стало плохо от такого переедания.
У меня выработалась привычка есть в одиночку, я просто боялась есть с кем-то.
Также РПП сильно влияет на работу и учебу: из-за нехватки энергии и постоянного чувства голода голова идет кругом, ты ничего не соображаешь и не запоминаешь. Соответственно, продуктивность на нуле.
О лечении РПП
Я живу на Кипре и не знаю, как с этим в России. У нас никуда принудительно не кладут: получаешь направление от психиатра и лечишься в специальном заведении, причем бесплатно, если есть местное гражданство. Вообще специалисты советуют прежде всего избавиться от стрессов и триггеров. Если вы состоите в абьюзивных отношениях, в которых вас заставляют худеть, или родственники указывают на недостатки вашего тела, надо что-то с этим делать.
Лично мне больше всего помог пофигизм. Вот честно. Как только я поняла, что мне плевать на мнение людей, жить стало гораздо проще, и РПП постепенно ушло, хотя и не без помощи специалистов. Очень помог мой блог — «Света и РПП». Выговориться полезно, и многие меня поддерживают. Хотелось бы верить, что надежда полностью излечиться есть, но я до сих пор не встречала людей в ремиссии, у кого не было бы ни единого рецидива. Рецидивы случаются, это нормально. Мои длятся буквально на пару дней, потом отпускает.
Если вы заметили у себя признаки РПП, попросите помощи у близких. Если вы несовершеннолетний, постарайтесь достучаться до родных, очень грамотно и осторожно. Если вам уже есть 18 лет, начинайте копить деньги на врачей и препараты уже сейчас, они вам понадобятся. В любом случае медлить не стоит: чем раньше вы обратитесь за помощью, тем лучше.
Редактор: Жанна Нейгебауэр
Вы можете пройти тест по этому материалу у нас на сайте в конце статьи.
