Предыдущая часть – здесь.
От операции мама отходила долго. Процедура сложная плюс наложились осложнения. Мы не могли узнать результаты сразу, маме предстояло пройти 3 химии и только потом контрольное КТ.
Врач торопил: пора делать первую капельницу, но мама была слишком слаба. Бледная, ходила, держась за стену или за мою руку, ела без аппетита. Мы спускались гулять во двор, хотя промозглая осенне-зимняя погода не располагала к прогулкам. Я покупала икру, красную рыбу, супы-пюре и экзотические фрукты, чтобы мамулечка съедала хоть что-то.
Наши усилия не прошли даром. Мама кое-как восстановилась, прошла одну химию, а на остальные решила ехать домой, в Беларусь. Она жутко соскучилась по дому, папе и брату, а после операции наши сбережения были на нуле. Так что это стало идеальным решением.
Вторая капельница через три недели после первой, третья – спустя ещё три. Мама записалась на КТ в 20-х числах декабря.
Знаете, мы совсем не рассматривали негативный результат. Были на 100% уверены, что всё будет отлично. Казалось, такая операция, химия заливается прямо в брюшину, разве может не помочь? Поэтому перед КТ мама волновалась гораздо меньше, чем обычно.
…
Операция не сработала. Вообще никак. Метастазы из брюшной полости никуда не делись, СА125 – 303, при норме до 35. Всё осталось на том же уровне, что и до вмешательства. Мы не понимали, что происходит.
Химиотерапевт, который наблюдал маму в коммерческой клинике, так и не смог внятно ответить, почему не помогла операция. Спасибо хоть, что отговорил делать ещё одну. На эмоциях я была готова и на это, нужно было только продать квартиру.
Чуть позже, на консультации у другого опытного врача, предположили, что операцию сделали слишком рано. Не до конца заглушили рецидив химией, вот и не увидели эффекта. Не знаю, так ли это. Просто предположение.
В клинике нас не стали «раскручивать» на другие процедуры, прямо сказали, что ничем помочь не могут. Правда, предложили отправить стёкла на генетическое исследование, чтобы определить, если ли мутации и подобрать более эффективную терапию.
Исследование дорогое, но я согласилась и на него. Да, hipec не помогла, но вдруг это наш шанс? Справедливости ради, генетический анализ стоило сделать до операции и, возможно, она тогда бы вообще не понадобилась. Узнала я об этом гораздо позже.
Подписала договор, и мамины стёкла с клетками опухоли забрали на исследование. Его проводили недели три. Всё это время я искала другие варианты лечения, съездила на консультацию в ещё одну коммерческую клинику. Ничего толкового мне там не предложили, а попытались уговорить снова сделать hipec. К тому времени я уже пришла в себя и понимала, что идти тем же путём бесполезно, а квартира нам ещё пригодится, так что решила дождаться результатов исследования.
Почти через месяц получила объёмный файл с кучей разной информации. Самый важный пункт выглядел так:
В клетках опухоли выявили мутацию BRCA1, а значит лечение есть – PARP-ингибиторы, таблетки.
Продолжение здесь.
