Помните замечательный диалог профессора Преображенского и Шарикова в тот момент, когда последний привёл в дом худенькую машинистку, с которой собирался расписаться. Рыдающая барышня объяснила, что Шариков назвался раненым красным командиром.
- Отчего это у вас шрам на лбу? Потрудитесь объяснить этой даме…
- Я на колчаковских фронтах ранен…
- Перестаньте…
Мораль сей истории в том, что люди зачастую готовы приврать, чтобы приукрасить собственную биографию. Как правило, делалось это во имя «служебного положения».
Современные исследователи знают, как не просто разбираться в семейных легендах – за давностью лет подчас не возможно понять, где правда, а где вымысел. Со временем минувшие события, словно новогодняя ёлка, обрастают невероятными деталями, зачастую серьёзно приукрашенными, и уже мало имеют отношения к прошлой действительности.
По прошествии многих лет участники тех событий претендуют не только на почести, но и на заслуженное (как им не без основания кажется) внимание со стороны государства, которое, естественно, должно выражаться в материальной помощи. Невольно или сознательно некоторые моменты биографии затираются в памяти, и перед нами предстаёт совсем иная картина тех давних событий.
Бывает и так, что такие мифы выдумывают по разным причинам и сами участники давнишних событий. Ссылаясь на отсутствие воспоминаний и утерю документов.
Такова, например, история Карпа Зайченко.
5-го октября 1904 года в день тезоименитства Цесаревича Алексея Россия вспоминала 50-летие первой бомбардировки Севастополя. К этому юбилею был приурочен приказ по Военному Ведомству за № 585, в котором перечислялись меры «к оказанию особых милостей ветеранам Севастопольцам». В частности, были учреждены т.н. «Севастопольские Императора Николая II пенсии”.
В правилах о производстве этих пенсий говорилось:
«… Нижние воинские чины, получившие за участие в обороне Севастополя серебряные медали на Георгиевской ленте, имеют право на получение из казны пенсии: а) в размере 5 руб. в месяц, если они не получают 3 и 6-рублёвых в месяц пособий или 5-ти рублёвой в месяц пенсии за службу при Императоре Николае I, и б) в размере 2 руб. – если они получают упомянутые в п. а пособия или пенсии…».
Вышеупомянутые денежные поощрения назначались нижним чинам независимо от получаемых ими пенсий по знакам отличия Военного Ордена и из инвалидного капитала.
Пенсии назначались нижним чинам лично, а вдовы и дети их права на получение пенсий не имели.
Героям тех славных событий в начале XX столетия было уже за 70, и большинство из оставшихся в живых были глубокими стариками с многочисленными болезнями. Для многих учреждение «Севастопольских пенсий» было средством поправить своё нелёгкое финансовое положение.
17-го августа 1910 года из Канцелярии Его Императорского Величества по принятию прошений в Главный Штаб переправили просьбу отставного нижнего чина из станицы Черноярской Войска Донского Карпа Зайченко об оказании ему со стороны государства материальной помощи. Дряхлый старик, жалуясь на немощи и пережитые невзгоды в молодости, при этом ссылался на былые заслуги в Крымскую кампанию как участник Севастопольского сидения.
В свою очередь, Канцелярия просила Главный Штаб сообщить, «сведения о том, принимал ли проситель участие в обороне Севастополя» .
Процесс, как правило, начинали с опроса самого просителя и 18-го сентября помощник Дежурного генерала Главного Штаба дал поручение Начальнику Владикавказской местной бригады собрать от Зайченко показания, «когда и где он был принят на службу»:
«… надлежит выяснить, в какой части войск Зайченко состоял на службе во время обороны Севастополя, за какое отличие, когда какой степени и за каким номером ему был пожалован Знак отличия Военного Ордена…» .
В свою очередь Начальник местной бригады спустил поручение по инстанции вниз – Пятигорскому Уездному Воинскому Начальнику, а тот, в свою очередь – станичному атаману.
Однако пока суть да дело, проситель неожиданно сменил место жительства и 20-го декабря атаман станицы Черноярской доложил начальству, что
«… отставной солдат Карп Фёдоров Зайченко по произведённому мной тщательному розыску в станице Черноярской на жительстве не оказалось…» .
В итоге было принято решение искать по другим станицам, подведомственных Пятигорскому Уездному Воинскому Начальнику. Трёхмесячные поиски увенчались успехом и 10-го марта 1911 года Атаман станицы Павлодольской доложил, что «Карп Фёдоров Зайченко в настоящее время проживает в станице Павлодольской у казака Петра Семёнова Марченко» (расстояние между обеими станицами, расположенными ныне в Моздокском районе Республики Северная Осетия – 11 км).
Поскольку проситель нашёлся, то Уездный Воинский Начальник дал распоряжение Атаману «запросить отставного солдата Карпа Фёдорова Зайченко и заполнить прилагаемый послужной список. В III-й графе запишите, в какой губернии и в каком уезде он был принят на службу; если был принят за другую губернию, то за какую именно» .
Из присланного атаманом станицы Павлодольской послужного списка рядового Карпа Фёдорова Зайченко, записанного с его слов, значилось, что от роду ему 84 года, происходит он из крестьян Харьковской губернии, Сумского уезда, Писаревской волости, слободы Алексеевки, православный, неграмотный.
Поступил на службу в 1855 году, служил рядовым в запасном пехотном сапёрном полку в Севастополе (номера не знает) 2 года (месяц службы считается за два). В 1856 году награждён Знак отличия Военного Ордена за оборону Севастополя и бронзовой медалью за Севастопольскую войну. Командиром полка был Пётр Иванович Курносов.
Номер креста не помнит, крест и медаль утерял при переходе через реку Терек близ хутора Отрочева.
В запас армии уволен в 1856 году, в отставку – в 1857 году.
Ранен и контужен не был.
Жена – Прасковья, в бегах, детей нет.
На месте Уездного Воинского Начальника уже можно было задуматься и насторожиться. Где служил человек – не помнит (ни номера, ни точного названия части), награды потерял. Срок службы составлял всего пару лет от силы.
Поэтому понятно, что присланные данные никого не удовлетворили и 26-го апреля, Уездный Воинский Начальник, отчитав Атамана за небрежное отношение к своим обязанностям, поручил ему вновь как следует расспросить Зайченко, обратив пристальное внимание на неточности в его биографии:
«… при сём прилагаю новый бланк послужного списка, т. к. представленный Вами составлен не полно и не правильно. Во II-й графе говорится, что Зайченко имеет крест за службу на Кавказе, между тем в IV-й графе не говорится о переводе его на службу в полк, расположенный на Кавказе. В той же графе написано: «поступил на службу в 1855 г.», между тем из его прошения видно, что он поступил в 1853 году.
Нужно установить более точное название Сапёрного полка, т. е. его номер или при каком полку он был сформирован.
За какое именно отличие получен Знак отличия Военного Ордена и в каком именно звании; не переводился ли в другой полк и какой именно и когда; когда был уволен в запас армии или в бессрочный отпуск.
В VI-й графе написано, что Зайченко в походах не участвовал, между тем из IV-й графы видно, что он не только участвовал в походах, но и участвовал в обороне Севастополя, что необходимо выяснить точно и занести в VI-ю графу, с указанием, с какого по какое время…».
Если человек был призван в рекруты и направлен на военную службу в войска, то о нём должна содержаться информация в приёмно-формулярном списке, составленном в том Рекрутском Присутствии, где он принимался на службу. Поэтому, резонно, что следующим шагом был запрос в Харьковскую Казённую Палату – по месту происхождения Зайченко и его возможного призыва.
18-го мая Пятигорский Уездный Воинский Начальник сделал запрос в Харьков следующего содержания:
«… прошу об извлечении из дел архива приёмно-формулярного рекрутского списка на отставного рядового Карпа Фёдорова Зайченко…» .
14-го июля Харьковская Казённая Палата доложила Пятигорскому Воинскому Начальнику, что «по алфавитным и формулярным спискам бывшего Рекрутского по воинской повинности присутствия Харьковской губернии Карп Фёдоров Зайченко за 1852, 1854 и 1855 годы не значится… За 1853 год формулярных списков не имеется» .
Учитывая путанные показания самого Зайченко и отсутствие необходимых документов о принятии на военную службу, постепенно становилось понятным, что без запроса в Общий Архив Главного Штаба не обойтись.
Поэтому, 24-го июля Пятигорский Уездный Воинский Начальник рапортовал Начальнику Владикавказской местной бригады о сложностях, связанных с выполнением поручения:
«… в виду плохой памяти Зайченко не удалось выяснить номер полка, в котором он служил, а также номер Знака отличия Военного Ордена, почему и не представилось возможным проверить его показания…
… Рекрутского ж формулярного списка Харьковская Казённая Палата не разыскала в архиве. Исполнение переписки задержалось долгим не розыском Зайченко…».
В итоге, исчерпав все доступные способы получения подлинных документов, решено было обратиться за справкой в основную кладовую военных секретов.
12-го августа Общий Архив Главного Штаба предписал управляющему Московским отделением «доставить в Общий Архив … справку о службе рядового Карпа Фёдорова Зайченко» .
Спустя 8 дней, 20-го августа, пришла справка из дел Московского отделения Общего Архива Главного Штаба за № 1558 за подписью полковника Н. П. Поликарпова, которая и раскрыла «секрет» мешанины в показаниях Зайченко:
«… В отчётах о наборе и о распределении рекрут Харьковской губернии с 1852 по 1-е января 1856 года не имеется никаких сведений о принятии в рекруты Карпа Фёдорова Зайченко, происходящего из крестьян Алексеевской слободы, Писаревской волости, Сумского уезда, Харьковской губернии.
В именном списке ратникам № 220-й дружины Государственного подвижного ополчения Харьковской губернии, распущенным с 26 по 29-е число июня месяца сего 1856 года на основании Положения о расформировании ополчения под № 591 значится ратник Карп Зайченко (по архиву кн. № 22 – списки Харьковского ополчения).
Во вверенном мне Отделении нет ни формулярных списков ратников Государственного подвижного ополчения, ни строевой отчётности дружин этого ополчения, т.к. в силу законоположения (П.С.З. 1856 г. т. XXXI, № 30342) все дела и отчёты этих дружин, по их расформировании, были переданы для хранения подлежащим Губернским Правлениям.
Харьковская № 220 дружина Государственного подвижного ополчения в составе Севастопольского гарнизона не находилась…» .
На выяснение истины ушёл год.
Казалось бы, вопрос исчерпан и ответ получен. Прошение Зайченко не могло быть удовлетворено по причине его не участия в обороне Севастополя.
Однако у этой истории было своё продолжение. Необходимо было подтвердить участие Зайченко в ополчении. § 74 Высочайше утверждённого 5-го апреля 1856 года Положения о роспуске Государственного ополчения, который гласил, что все письменные дела ополчений передавались в Канцелярии подлежащих Губернаторов, где «они должны храниться для справок и дальнейших, в потребном смысле, сношений» .
Спустя 5 дней по получении справки из Московского отделения Общего Архива Главного Штаба, 25-го августа, Начальник Распорядительной части Главного Штаба запросил Харьковского Губернатора действительного статского советника Митрофана Кирилловича Катеринича, «принимал ли ратник Карп Зайченко участие в обороне Севастополя».
И 18-го ноября Катеринич донёс в Главный Штаб, что
«… дела Государственного ополчения по Харьковской губернии находились в губернском архиве, но в 1905 году, во время бывших беспорядков, были уничтожены, а в остатках дел, собранных после разрушения архива, дела о Корнее (так в документе – прим. М.О.) Зайченко не имеется…» .
Действительно, большая часть материалов по Сумской № 220 дружине Харьковского ополчения находится в Центральном государственном архиве Украины в г. Киеве – фонд 1276. В частности, дела о формировании дружины (д. 529), формулярные списки ратников, принятых в Сумском уездном рекрутском присутствии (дд. 530 и 531), именной списков ратников дружины (д. 532), а также книга приказов по дружине (д. 533). В Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) отдельных фондов дружин с № 176-го по № 318-й не существует.
В общем, чем завершилась в итоге данная история с Зайченко, не известно. Дело не содержит более никаких документов. Ясно одно: подтвердить своё участие в героической кампании времён Крымской войны, обороне Севастополя, служивый не мог. И, соответственно, претендовать на получении денежного пособия от государства тоже.
Придумал ли Зайченко эту страницу своей биографии и был ли на самом деле награждён Знаком отличия Военного Ордена, останется на его совести.
