И до самого вечера они обе, Дашенька с Анюткой, радовались Серафиминой кукле: косички ей заплетали, спать укладывали… А инженер Анисимов застыл на пороге. Отчего-то вспыхнул. Анюта немного растерялась, заторопилась объяснить:
Это, Сергей Степанович, Серафима Игнатьевна куклу смотала. И принесла нам. Наверное, чтоб девочку Вашу порадовать… А Дашенька – уж как обрадовалась она кукле!
Анисимов улыбался, – грустновато, правда… Но Анютка всё же приободрилась. Осмелела, – на правах няни даже позволила себе поучительно сказать Анисимову:
- У девочки обязательно должна быть кукла. А такую, как эта, Вы точно не купите ни в одной лавке, – хоть и у Вас в Петербурге. Серафима Игнатьевна, видно, старалась очень: кукла у неё не только красивой получилась, – а ровно душа у неё есть.
-Спасибо тебе, Анюта.
Анюта удивлённо вскинула глаза: не она же сделала такую чудесную куклу… Ей-то – за что спасибо!
- За то, что с Дашенькой моей подружилась. Что учишь её, – всему, что сама знаешь. – Анисимов достал из кармана красивый синенький футлярчик:
- Тебе это. Возьми, Анюта.
Анюта приоткрыла футлярчик: серебряные серьги. Красивые такие!.. Покраснела, растерялась. А Сергей Степанович снова улыбнулся:
- Тебе красиво в них будет. Ты же невеста, тебе надо.
Невеста?.. От счастливой догадки сердце Анютино взлетело: а вдруг… а вдруг это Андрей сказал Сергею Степановичу – про неё… Невестой своею назвал её.
А дома робко показала серьги маманюшке: боялась, ругать станет маманя, – что взяла такой дорогой подарок.
- Не надо было брать, да, маманюшка? Он сказал: ты невеста… тебе, мол, надо…
Мать усмехнулась:
- Ну, отчего же не взять… От сердца если дар, то к сердцу и принять надо, Анюта. Сергей Степанович – доброй души человек. Сказывал отец: премного доволен тобою Анисимов, за дочку свою благодарен тебе.
Анютка отважилась:
- А… невеста… Почему он сказал так?
Мать прижала к себе Анюту:
- А потому и сказал, – что ты невеста у нас. Скоро сваты придут, доченька. Рада?
Анюта чуть отстранилась:
- Сваты?.. – с затаённой надеждой смотрела в материны глаза, вспыхнула от радости…
-Павел Трофимович с отцом разговаривал, – сразу после Масленицы.
Павел Трофимович?..
-Сказывал отец: пришлась ты по нраву Еремеевым. От их Василия и будут сваты. А осенью – и свадьбу сыграем.
Анюта побледнела:
- Маманюшка!.. Я не хочу выходить замуж за Василия!
Ефросинья Ефимовна обняла дочку, легонько баюкала её:
-Василий – славный парень. И Еремеевы – хорошая семья. В ладу и в достатке живут – с деда-прадеда. Знаешь, сколько подружек твоих были бы рады, если б Василий сватов прислал!
- Не люб он мне, маманя! Не пойду за него!
Мать взглянула в Анютины глаза, чуть укоризненно головой покачала:
- Ну чем же он не люб тебе?.. Работящий, собою пригож… почтительный. Достойных отца с матерью сын. И с женой, значит, будет жить в любви и согласии. Чего же ещё?
- Я другого люблю, маманя! Одного-единственного! Так люблю, что весь свет не мил без него!
- Анюта?.. – Мать строго свела брови.
- Как увидела его, – с той самой минуточки жить без него не могу . Пройдёт он, я а – упала бы… и следы его целовала… – заливалась слезами Анюта.
-Матрос этот?.. Павел?
Анютка головой покачала:
- Нет. Не он. Друг его… Андрей.
Такая нежность задрожала в Анюткином голосе, когда она имя это назвала: Андрей… что мать догадалась: и правда, – единственный… Тихонько погладила дочкины плечи, вздохнула:
- И что ж он, Андрей?.. Что ж сватов не засылает?
Анюта замерла… Не знала, что ответить матери. Хотела объяснить ей,– про Андрея… А говорить нечего было: лишь сбивчивые, путаные слова:
- Он… Андрей… Тогда, на Масленицу… Он сказал… Ему блины мои больше всех понравились. И целый день…. Катались мы с ним. Он говорил…Он, Андрей…
- Всего-то? – горько усмехнулась маманя. – Только и всего, что Андрей…Что ж он, – либо про свадьбу говорил тебе?
Анюта растерянно и горестно умолкла.
-Отец сказал мне, что уж сговорились с Петром Трофимовичем-то. Моё слово такое: тебе отца надо послушать. И на сватовство Василия согласием ответить.
- Выходит, не любит меня отец, не жалеет, – раз против воли моей замуж меня хочет отдать…
- Да отец только и дышит тобою. Про то, как он любит тебя, как жалеет, мне известно, – с той самой минуты, как родила я тебя.
- А выдать за нелюбого собирается, – чтоб несчастною я была…
- Отцу лучше знать – про то, что для твоего счастья надобно. Твоё дело – послушать его.
Почти всю ночь не спала Анютка. А чуть зорька засветлела, убежала к Анисимову: сказала матери, – дескать, просил Сергей Степанович, чтоб пораньше сегодня…
А сама на скамейке у избы Анисимова просидела, – до обычного часа, когда он на шахту уходил. Сергей Степанович заметил, что Дашенькина нянюшка сегодня чем-то взволнована. Нашёл глаза её:
- Всё ли у тебя хорошо, милая?
Анюта постаралась беспечно улыбнуться. Поклонилась Анисимову:
- Спаси Христос, Сергей Степанович.
- Может, тебе что-нибудь надо? Ты скажи мне, не стесняйся.
Анюта покачала головой. И лишь перед самым его уходом всё же отважилась:
- Сергей Степанович!.. Вы же увидите сегодня… одного шахтёра Вашего…
- Ну, почему же – одного. Я всех увижу, – кивнул Анисимов.
- Мне бы… Мне бы одного шахтёра увидеть. Сказать бы надо, – так, есть нужда, – будто бы равнодушно говорила Анютка. А в глазах – мольба: – Вы уж… вы уж скажите… передайте ему, чтоб встретил меня сегодня, как я от Вас домой буду идти.
- Изволь, хорошая моя. Всё передам в точности, – Анисимов спрятал улыбку. – Особенно, – если скажешь, кому передать-то, – слова твои.
Анюта вспыхнула:
- Передать… Передать Андрею Фролову, – что видеть его надо…
- Не волнуйся, Анюта. Исполню твою просьбу, – встретит нынче тебя Андрей.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 16 Часть 17 Часть 18 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»
