(Станица Алексеевская, Хопёрский округ)
Равнодушие нашего общества к своим интересам поразительное, чтобы не сказать больше. Вот хотя бы относительно со всех сторон окружающих станицу некогда бывших озёр наших – «Цаплина» и «Чаганака». Ведь все сознают, что озёра эти – уже не озёра, что это – ни на что не пригодные болота, что, кроме зловония и постоянных лихорадок, они ничего уже не приносят и приносить не могут, а между тем… А между тем по поводу ″Цаплина″, этого гниющего и заражающего воздух целой окрестности гиганта, у нас недавно вот что вышло.
Нашёлся в Царицыне какой-то предприниматель, который через агента своего сделал недавно станичникам нашим предложение отдать ему «Цаплино» на пять лет, с платой в пользу станицы – за первый год 80 рублей, за второй – 100, за третий – 120 и так до 180 рублей в последний год. Предприниматель этот обязуется очистить дно озера до «материка», употребив вынутую со дна озера тину на удобрение отведённых ему для этой цели обществом песков и солончаков в количестве, которое окажется необходимым для него, предпринимателя, с условием пользоваться в течение пяти лет всем удобренным участком.
Казалось, предложению этому станичники наши должны были бы только радоваться, как благодати, ниспосылаемой им свыше. В самом деле, не говоря уже о превращении нескольких сотен десятин песка в удобную для сельскохозяйственной культуры землю, предложение это одной очисткой «Цаплина» обещает неисчислимые выгоды, из коих главные – оздоровление станицы и поднятие доходности самого озера, некогда приносившего станице по нескольку сотен рублей ежегодно, а теперь сдающегося за бесценок. Не тут-то было, - не желаем! Не отдадим «Цаплина»! Не отдадим песков! – закричали в один голос станичники, когда им доложено было предложение царицынского предпринимателя…
- Наши отцы и деды прожили век возле «Цаплина», и мы проживём! А кому наши пески и «Цаплино» мешает, пусть уходит из станицы! – горланили на все лады расходившиеся «патриоты», когда им замечено было, что «Цаплино» теперь - гнездо лихорадок, ни на что не пригодное, заражающее воздух болото и что пески, кроме несчастья, тоже ничего из себя не представляют.
Но это – не всё. В предложении царицынского предпринимателя некоторые из «передовых» обывателей наших открыли необыкновенно мудрёную аферу, долженствующую принести ему, этому предпринимателю, несметные, насчёт станичников, богатства.
Вот что по этому поводу пришлось нам слышать недавно от одного из таких наших обывателей.
- Рендатель этот – рассказывал нам станичник, разумея под словом «рендатель» царицынского предпринимателя – совался уже и в Павловскую станицу – просил у Павловцев их «Бабинское» озеро; давал 1000 рублей аренды. Там он прямо сказал, что ему рыба не нужна. Нужна ему, видишь ты, одна только грязь, что на дне озера… А, как ты думаешь, на что ему нужна эта грязь? – уставившись на меня глазами и хитро улыбаясь, спросил станичник.
Да на тоже думаю, на что и у вас просил он эту грязь со дна «Цаплина» - на удобрение песков и солончаков, на которых затем он будет производить какие-нибудь посевы.
- Вот то-то и есть, что не на то. Все эти пески и солончаки – лишь отвод глаз. Грязь ему нужна совсем для другой цели. Павловцы это сейчас же смекнули. Видишь ли, дело то в чём, - усаживаясь поудобнее на стул, приготавливаясь, очевидно, приступить к длинному повествованию, начал мой знакомый.
- Старинные люди рассказывают, что когда то давно деды, а может быть и прадеды наши, служили где то в Персии, за снеговыми горами. Там в этой самой Персии за снеговыми горами рассказывают, есть большие озёра, а в озёрах этих водятся ракушки, из которых вынимают дорогой жемчуг. Как увидали это наши казаки, то сейчас же смекнули, что дело выгодное. И вот, когда пришла пора идти домой, они наловили этих самых ракушек, да и принесли их на Дон. Павловцы пустили несколько ракушек в своё «Бабинское» озеро, а наши, алексеевцы, в своё «Цаплино». Что наше, что и павловское «Бабинское», в старину были озёра глубокие и этих ракушек с жемчугом поперву развелось очень много. Старики то, что пускали их, никому об этом не говорили, да так с тем и померли, никому не сказав ни слова. А молодёжь то, известное дело, ничего про это не знала. Теперь, говорят, все ракушки эти лежат глубоко в тине, на дне озера, и достать их можно не иначе, как вычерпав всю воду. Вот рендатель обо всём этом откуда то и разузнал – говорят, книжка есть такая, - да и думает теперь обделать дельце, то есть ракушечки то все эти повыбрать из тины, да и зажить себе паном, посмеиваясь над нашим братом-простаком…
Для большего уяснения нравов и степени просвещённости обывателей, не можем в заключение не сказать несколько слов о наших двух станичных лекарях – «сибирочнике» и «бешняке».
Известно, что со всевозможными болезнями своими большинство станичников, особенно представительницы прекрасной половины, доселе предпочитают обращаться к лекарям «своим», доморощенным, которые лечат всевозможными нашёптываниями и заговорами. В этом отношении алексеевцы наши, разумеется, другим нисколько не уступают, и лечатся нашёптываниями, несмотря на то, что в станице постоянно проживает земский фельдшер.
Особенной популярностью между многими другими нашими доморощенными лекарями пользуются два: один лечит от «сибирки» другой – от бешенства (водобоязни). Популярность этих двух лекарей у нас настолько велика, что обоим им вплоть до прошлого года обществом давались наградные пайки луговой травы. И только в прошлом году в выдаче наградного пая «бешняку» было отказано, – под тем предлогом, что де страдающих бешенством в последнее время совсем не встречается. «Сибироснику» же, как человеку, по мнению станичников, ещё безусловно нужному, паёк и сейчас даётся.
Газета «Приазовский край» № 82 от 28 марта 1901 года.
Навигатор ← Хопёрский округ
