Сотрудник ОГПУ-НКВД, а также заместитель народного комиссара внутренних дел Казахской ССР Михаил Шрейдер тоже попал под волну репрессий 1938 года. Он был арестован прямо в кабинете народного комиссара. При нем было личное оружие, что давало возможность быстро застрелиться, но он не воспользовался этим шансом. Сперва Шрейдера поместили во внутреннюю тюрьму управления НКВД, а затем он был отправлен в камеру предварительного содержания Бутырской тюрьмы.
Там Михаил Павлович впервые столкнулся с арестантами и окунулся в атмосферу невыносимого ожидания вердикта. Как позже в своем дневнике вспоминал сам Шрейдер, одни люди вели себя тихо, держались замкнуто, а другие, наоборот, очень самонадеянно и нагло. В камере было много народу, и почти все - это руководящие военные и партийные работники. Многие боялись говорить, чтобы не «сморозить» лишнего. Но самое интересное, что почти каждый считал себя невиновным, а в своей посадке видели заговор врагов. Они искренне верили, что их взяли по ошибке, и как только об этом узнает товарищ Сталин, их тут же освободят. Арестованные шумели и наперебой требовали бумагу, чтобы написать жалобу в вышестоящие инстанции. Конвоиры отвечали грубым отказом, а самых настырных переводили в одиночку, где нещадно избивали.
Вахтеры, конвоиры и даже раздатчицы еды вели себя с арестованными очень грубо: матерились, ругались и чуть что, обзывали «врагами народа» или «фашисткой сволочью». Почувствовав власть, они издевались даже над почтенными стариками и уважаемыми военачальниками. По воспоминаниям Шрейдера, арестанты были оскорблены до глубины души, но возможности, что ли бы изменить у них уже не было. Некоторые сокамерники умудрялись шутить и сохранять стойкость духа даже после очередного жесткого и унизительного допроса.
От сокамерников он узнал, что на той койке, где он сейчас лежит, до этого сидел бывший соратник Дзержинского Яков Петерс. Его почти каждый день таскали на допросы и приводили обратно в камеру сильно избитым. Петерс был сдержанным и не очень разговорчивым человеком, но в один момент и он не выдержал. Заявил с горечью, что до сих пор не может поверить в свой арест и пытки в застенках НКВД, что даже в царских тюрьмах с ним так не обращались. Но при этом продолжал верить, что так не повезло только ему, и лишь в этой тюрьме творится подобный произвол. Когда Петерса уводили из камеры в последний раз, он заявил своим сокамерникам:
- Прощайте, товарищи! Если кто-нибудь из вас выйдет на свободу, сообщите ЦК партии, что тут на самом деле творится.
Но он так и не узнал, а может быть, не хотел знать, что такая схема работы в стране была уже налаженной , повсеместной, тотальной. Якова Петерса расстреляли на полигоне «Коммунарка». А Михаила Шрейдера после Бутырки перевели в Лефортовскую тюрьму, а затем этапом в город Иваново. Но это уже история для отдельной статьи.
-~-~-~-~-~
Пишите ваши отзывы и впечатления о статье в комментариях. Спасибо за внимание и до новых встреч!
