Мне достаточно просто объяснить всякому, кто интересуется искусством, чем хороши американские иллюстраторы «Золотого века». А вот почему хороши современные китайские художники – объяснить значительно сложнее. Но я попробую хотя бы рассказать про них.
Фан Лицзюнь чуть менее известен, чем Юй Миньцзюнь - тот художник, у которого все хохочут, демонстрируя в пароксизме веселья невероятное количество зубов. Или чем даже Чжан Сяоган, у которого все персонажи выглядят как китайская версия Джоконды. Вот их работы, для наглядности:
Фан Лицзюнь немного более реалистичен по манере, но герои его полотен тоже далеки от классического вида, а сюжеты вряд ли можно сразу прочесть, если не знать немного предысторию их создания, да и историю современного Китая.
В 1980 году, когда Фан поступил в художественно-промышленную школу, Китай начал открываться внешнему миру. В общественных и художественных кругах стала появляться интерпретация и критика Культурной революции.
Родился в Фан в 1967 году в городе Хандань, провинция Хэбей, в достаточно благополучной семье. Его дед был зажиточным человеком, что в коммунистическом Китае хоть и не было прямым поводом для преследований, но явно не приветствовалось. Мальчик часто чувствовал не себе неприязнь сверстников, порой дело доходило до потасовок. В конце концов он оставил общеобразовательную школу, чтобы посвятить себя искусству. Сначала в течение трех лет занимался керамикой в художественно-промышленном училище. Потом изучал гравюру в Центральной академии изящных искусств в Пекине, которую закончил в 1989 году.
Ещё в период обучения в академии Фан увлекся живописью и создал одну из своих первых серий, «Лысые головы», которая была представлена на выставке, давшей название целому направлению в современном китайском искусстве, «Циничный реализм».
Эти первые работы изображали людей, похожих друг на друга, как братья-близнецы и помещенных в некую условно-обобщенную среду. Это то ли стройка, то ли окрестности Великой Стены, то ли места лишения свободы, обитатели которых передвигаются как сомнамбулы и собираются в кучу или разбредаются по неясным причинам, управляемые какими-то неведомыми законами. В целом в работах ясно угадывается критическое отношение к эпохе «казарменного коммунизма», к тотальному обезличиванию и принуждению. Это такая живописная публицистика, близкая языку плаката, достаточно понятная всем зрителям.
Дальше в тональности «циничного реализма» начинают происходить изменения. Следует отметить, что в 1989 году выставка художников авангарда в Пекинской Национальной Галерее была закрыта – видимо, время радикальных перемен в искусстве ещё не настало. Но уже спустя несколько лет ветер переменился – искусство молодых художников вызывало интерес за пределами Китая, и тогдашнее руководство страны мудро решило, что выгоднее пользоваться этим, чем подавлять. Да и сам язык живописи изменился: место мрачной гиперболизации занимают ирония, гротеск, абсурд. В картины приходит цвет, и сюжеты постепенно меняются. В это время художник сначала работает в Пекине, потом пытается закрепиться в некотором подобии художественной коммуны в местечке Юаньминь к северу от столицы.
О цвете нужно сказать особо. Фан Лицзюнь, как и другие современные живописцы, всегда экспериментирует с цветом. Он редко старается передать тот цвет, который глаз человека видит в природе. Его совершенно не занимает проблема световоздушной среды, для него цвет – это прежде всего символ. От монохромных изображений он переходит к картинам, выполненным в немного монотонной, но всё же многоцветной гамме. А потом буквально взрывается цветом – отдельные его работы выглядят, что называется, «вырви глаз». Интенсивность красок зашкаливает. Вместо масла он использует акрил, и цвет даётся в полную силу не только в светах и полутонах, но и в тенях. Работы просто полыхают красным, желтым, синим. Конечно, это сделано намеренно.
При этом в работах Фана зрелого периода по-прежнему фигурируют «лысые головы». Объяснений этому дают множество. Одни говорят, что в китайской традиции налысо обритая голова ассоциируется с тупостью. Другие вспоминают, что это и признак духовности, указывая при этом на буддийских монахов. Третьи утверждают, что это – часть всё той же парадигмы «обезличивания», люди с одинаковыми лысыми головами очень похожи друг на друга. А четвертые – что художник так матрицирует себя самого, ибо тоже предпочитает брить голову. Как бы то ни было, лысые головы стали таким же отличительным признаком живописи Фана, каким для Юй Миньцзюна стала гримаса смеха (тоже, кстати сказать, пародирующая черты лица самого художника). Лысые герои Фана зевают, смеются, участвуют в каких-то праздниках и массовых мероприятиях, и просто слоняются без дела.
Объяснения самого Фана мало что добавляют к его фирменному знаку. Суть их сводится к тому, что ему хотелось эксперимента, а потом он обнаружил, как мощно выглядят лысые головы.
Вот тут мы подходим к одному очень важному моменту. Вернее, мне он кажется важным, поскольку меня всегда прежде всего волнует вопрос «откуда есть пошло современное художество».
Протесты протестами, философия философией, но главное в новом китайском искусстве видно, что называется, невооруженным взглядом. Эти ребята нутром почувствовали, что художник новой, перегруженной визуальными образами эпохи, должен быть прежде всего ЗАПОМИНАЮЩИМСЯ. Он должен ассоциироваться у зрителя с чем-то конкретным, таким, что можно легко заметить и сформулировать. Нюансы техники, стилистики, колорита очевидны только специалистам или настоящим любителям искусства. У обычного зрителя в голове должна установиться четкая связь: художник – объект изображения. Об этом открыто сказал всё тот же Юй Миньцзюнь, бесконечно рисующий смеющиеся лица: «Я хочу, чтобы зритель, который видит смех, сразу подумал обо мне». Круто, да? Смех – Юй Минцзюнь. Лысая голова – Фан Лицзюнь.
Конечно, этим дело не исчерпывается, но суть остается незыблемой. Художник может изображать самые разные сюжеты, экспериментировать с манерой и цветом, но что-то, как якорь, должно держать его в зоне знаний зрителя. В самой примитивной форме это сейчас существует в известной всем серии стихотворных мемов: «Если видишь на картине…». Это как припев, который каждый может подхватить, даже если не знает песню. И сочинить легко – я, и то попробовал:
Если видишь на картине очень яркие цвета,
Непонятно, что творится, сплошь цветы и суета,
И повсюду много лысых – лысины, куда ни плюнь, -
Это значит, живописцем был китаец Фан Лицзюнь!
Конечно, плеваться не стоит, и, главное, как я уже сказал, помимо лысин у Фана ещё много «фирменных» объектов. Красивые горы, вода, облака, маленькие китайские дети. И цветы. Цветы у Фана – тоже необычные. Они исполнены такого же гротеска и сарказма, как и лысые головы. Да-да! Его цветы – не из тех, которыми хочется просто любоваться. Они – огромные, навязчивые, чересчур яркие, появляются в самых неожиданных местах, просто "лезут в кадр", и вызывают мысль о желании намеренно всё приукрасить, как бы скверно оно ни обстояло на самом деле.
Можно много рассуждать об абсурде и иронии в творчестве художника, о том, как это противопоставляет личность системе и помогает ей, личности, выстоять. Но в том-то и суть, что художественный образ – это в чём-то больше, чем философский трактат или политический манифест. Он позволяет каждому зрителю увидеть в нём что-то своё, порой не предусмотренное ни художником, ни многочисленными интерпретаторами его искусства.
Есть ещё один нюанс, упомянуть который мне пришло в голову лишь после опубликования первой версии статьи, в результате прочтения одного комментария к ней. В будущем я собираюсь посвятить этому отдельную публикацию. Если вы бегло просмотрите репродукции, то у вас может сложиться ощущение, что художник намеренно "ухудшает" черты лица изображенных людей, делает из них какие-то пародии, карикатуры. Отчасти это верно, - как я уже сказал, ирония, гротеск, сарказм лежат в самой основе творческого метода Фана, недаром он называется "циничный реализм". Но! И слово "реализм" соответствует действительности. Скажите, положа руку на сердце, много ли вы видите вокруг себя идеальных, красивых лиц? Почему нужно ожидать, что художник будет изображать только их, а также красивые позы, фигуры и эмоции? Ответьте себе на этот вопрос - и, возможно, современное искусство с его нестандартной эстетикой станет вам чуть-чуть понятнее.
Про воду, в которой плавают многие персонажи художника, тоже есть что сказать – в биографии Фана часто упоминается эпизод, когда в детстве он едва не утонул, якобы, потому и рисует тонущих людей до сих пор. Ну, во всяком случае, ясно, что вода – это для художника тоже символ. Как и появившиеся позднее в его арсенале рои насекомых. Эти бабочки, мошки, жуки выглядят на первый взгляд безобидно, но когда они начинают кружиться вокруг детских фигурок, создаётся впечатление явного дискомфорта и угрозы.
В целом же серия с детьми мне кажется очень интересной и многозначной. Толпы детей, вперемешку с цветами приходящие в этот мир. Крошечные детские тела на фоне бескрайних горних пространств. Всё это наводит на мысли и западает в память.
В последнее время художник активно выходит за рамки когда-то им заявленной парадигмы. Появляются новые серии живописных работ, ничем уже не напоминающие о «лысых головах».
Кроме того, Фан периодически возвращается к тому, с чего начинал – к занятиям керамикой, разрабатывает новые технологии создания скульптурных арт-объектов. Не оставляет и работу над гравюрами.
При этом он - один из самых дорогих китайских художников современности. На аукционах его картины пользуются спросом и продаются за баснословные деньги.
В 2013 году художник был приглашён на должность директора исследовательского центра современного искусства Китайской национальной академии живописи.
А в довершение ко всему, он ещё и занялся ресторанным бизнесом, что, конечно, демонстрирует его здравомыслие и деловую хватку.
Вы можете прочитать другие мои публикации о художниках:
Также рекомендую Вам каналы, на которые сам я подписан и которые всегда с интересом читаю:
Удачи вам! Буду, как всегда, признателен за подписки, лайки и комментарии!
