Вспоминает наш подписчик, гв. рядовой С. Кулагин, 91-93гг.:
"В моем призыве служил солдат, который совсем не был приспособлен к армии. Это стало заметно в самом начале. Еще когда команда ехала в поезде, все разбились на компании, кто из каких городов призывался. В соседнем плацкарте ехали ребята из одного областного городка. И мы заметили, что они заставляют прислуживать себе одного высокого худенького паренька с крашенной челкой.
Конечно, для начала 90-х это и нам было дико, что у парня крашеные волосы, но тут взыграло чувство справедливости: один призыв, вместе едем в неизвестность, а тут одного заставляют пресмыкаться перед другими. Ну и наваляли мы конечно этим начинающим "дедам" из провинции. Больше такого не повторялось.
Мне довелось служить с этим рядовым в части. Звали его Стас Зыков. Он действительно оказался не приспособлен к армейской службе: был высоким, но очень слабым, не мог долго бегать, не мог подтянуться и отжаться более трех раз. Полосу препятствий ни разу не смог пройти, просто отходил в сторону или падал куда-нибудь. И совершенно не терпел боли. Ночью, во время "пробития фанеры", он сразу заявил "дедам" и "дембелям", что если его тронут — то он расскажет об этом ротному.
Это всех поразило. "Деды" были озадачены, с таким они никогда не встречались. Бить его не стали. Но стали вымещать зло на нас. Нам стало больше доставаться. Если Зыков после одного круга встал и заявил, что не может больше бежать — всем остальным назначали дополнительный круг.
Если рядовой Зыков не мог четко маршировать или путал ноги в строю — его выводили, а всех остальных заставляли маршировать дополнительно.
Более того, на ночном построении, сержант мог вызвать из строя Зыкова, дать ему сигарету, прикурить, и разрешать курить, пока все остальные отжимаются. Таким образом, нас толкали к тому, чтобы мы сами наказывали этого бойца. И находились такие ребята в нашем призыве, которые вымещали зло на Зыкове. Но он был незлоблив и не обижался.
Имелась у Стаса одна порочная страсть. Одно время Зыкова посылали на уборку штаба, но после того, как у офицеров стали пропадать личные вещи — перестали. У Стаса была клептомания. Вещи своих товарищей он не трогал, но у всех прочих мог украсть без зазрения совести.
Тащил из кабинетов портупеи, скручивал "поплавки" с кителей офицеров, однажды украл у начальника штаба вязанные варежки, которые ему мать прислала. Когда офицеры жаловались на это ротному, тот проводил разъяснительную беседу с Зыковым, и солдат возвращал награбленное. Все штабные знали, что рядовой Зыков — вор и просили не присылать его на уборку. Разумеется, после этого "нулевой" партией он домой не поехал.
В караулы его не ставили, основные его наряды были на тумбочке, дневалил до дембеля. В отпуск его не отпускали, в увольнения тоже.
У солдат Зыков не крал. Да и что можно украсть у солдата. Но в кругу товарищей у Стаса открылись и другие способности. Выяснилось, что он умеет фотографировать, а это у солдат очень ценно. Выяснилось, что он отлично вырезает шевроны для "парадок", умеет красиво оформить дембельский альбом и т.д.
Стас Зыков отслужил в армии всё назначенное время и уехал домой в последней партии. Лет через пятнадцать я пытался прояснить его судьбу. Выяснилось, что он позже был неоднократно судим за кражи, домашнее насилие, а также разбой (вырывал у женщин на пустыре сумки, угрожая ножом, и убегал). Жизнь его на "гражданке" не задалась."
