В мае 1953 года началось Норильское восстание заключенных - одно из самых загадочных событий в истории ГУЛАГа. Лагеря после смерти вождя народов ждали амнистии, а в Норильске, построенном на костях зеков, администрация устроила настоящий террор. Чашу терпения переполнил случай, когда охранник расстрелял мужчин-заключенных, переговаривающихся с колонной женщин. Тогда над норильскими зонами взвились черные флаги с красной полосой, ставшие символом неповиновения. 16 тысяч заключенных каторжного Горного лагеря отказались выходить на работу и потребовали встречи с московским начальством.
В дни 65–летия Норильска всей душой с нами был 96–летний журналист и писатель Сергей Львович Щеглов, который давно взял себе псевдоним Норильский. Спецкор «Заполярной правды» Ирина Даниленко в канун юбилея города навестила Сергея Львовича в Туле, куда он давно уехал, но за годы разлуки не прервал творческих и дружеских связей с Норильском.
Он не по своей воле в августе 1942 года оказался в Норильлаге, после освобождения выучился на инженера, возглавил кислородный завод в поселке Норильск. Стал рабочим корреспондентом «Заполярной правды» с первых ее номеров, участвовал в создании литературного объединения при городской газете. Норильск покинул в 1961–м по состоянию здоровья. В Туле написал немало книг и статей о выдающихся норильчанах, создал Тульское отделение общества «Мемориал», которым руководил до нынешнего года. Норильск, «Заполярная правда» для него по–прежнему святы, и он всегда рад делиться с северянами своими новостями и личными размышлениями.
– Сергей Львович, передаю вам самые теплые поздравления от норильчан с 65–летием нашего заполярного города, который и вам стал родным.
– И мне бы хотелось всех от души поздравить! Мыслями я в далеком 1953–м, когда поселок Норильск получил статус города. Мне довелось в те годы работать в Норильске, я возглавлял кислородный оксиликвитный завод. И одновременно сотрудничал в норильских многотиражках, а с созданием «Заполярной правды» стал ее постоянным автором, чем до сих пор горжусь, это была одна из светлых страниц моей жизни. И сейчас я восхищаюсь тем, что северяне способствуют процветанию Норильска и распространяют его благотворное влияние не только на весь Таймыр, но и на весь великий Красноярский край. Дай Бог норильчанам успехов, здоровья и всего самого светлого в жизни. Мне сейчас идет 97–й год. Я счастлив, что меня не забывают норильчане, приезжают из далекой тундры в Тулу, для меня это всегда праздник.
– А вы действительно храните все номера «Заполярки»?
– История Норильска хранится у меня и в номерах «Заполярной правды», которые я собирал все до единого с самого первого выпуска до 1961 года. А потом в Тулу мне ее присылали. И сегодня мне бы очень хотелось, чтобы вы меня не забывали, присылали газету, для меня и сегодня «Заполярная правда» очень интересна и вызывает у меня много воспоминаний, преимущественно светлых.
– В этом году и «Заполярной правде» — ровеснице Норильска — исполняется 65 лет. Мы помним, что с ее историей связана и профессиональная судьба вашей жены — замечательной журналистки Нины Балуевой...
Слева направо (вверху): Э. Ремизова, В. Мартынова, Г. Карлова, Н. Балуева. Внизу: И. Гиршман, Э. Минакова, Леонид Калинин. Редакция газеты «Заполярная правда». Норильск, март 1958 г.
Нина Балуева и Сергей Щеглов.
– Я благодарен «Заполярке» за память. Хочу добавить, что моя ныне покойная супруга Нина Ивановна Балуева с юности работала в многотиражных газетах, в военные годы — в Красноярске, на Диксоне, она там трудилась и радисткой... А когда создали «Заполярную правду», ее как опытного журналиста пригласили заведовать промышленно-транспортным отделом. Она работала до 1961 года, когда мы были вынуждены с тремя детьми из–за пошатнувшегося здоровья покинуть Крайний Север. В Туле я устроился работать в «Союзкислородмонтаж», Нина Ивановна некоторое время занималась детьми, а потом — снова в журналистике до выхода на пенсию, в мае 1990 года она скончалась.
– А что бы вы сказали о необходимости хранить память о Норильске, его выдающихся людях?
– Думаю, что какой–то вклад в историю Норильска я все–таки внес. Я написал книгу о Николае Михайловиче Федоровском. Мемориальная доска в его память установлена на здании НИИ, это тоже мое детище, я приложил немало усилий, чтобы ее открыли, это было в 1980–х. Улица в Талнахе носит имя Федоровского, это тоже результат моих хлопот. Надо отдать должное председателю горисполкома тех лет Юрию Михайловичу Смолову, который внял моему ходатайству. С Федоровским я работал, будучи уже вольнонаемным, а он был еще заключенным Норильлага. Судьба его сложилась трагически. В 1937 году его осудили на 15 лет. И когда начались новые репрессии, он вместо того, чтобы продолжать работу в норильском техникуме, где преподавал минералогию и геологию, был водворен в Горлаг. В лагере 70–летний член–корреспондент Академии наук, всемирно известный ученый был брошен на самые тяжелые общие работы. Там он серьезно повредил ногу. Когда закончился большой террор, Федоровского, уже безнадежно больного, дочь отвезла в Москву, он был восстановлен во всех правах, но через несколько лет скончался. Некролог был опубликован в газете «Правда». Я написал о нем статьи и в газетах Нижнего Новгорода, с которым он был связан в юности, — он там возглавлял военно–революционный комитет РСДРП, устанавливал советскую власть. Николай Михайлович потом по настоянию своего друга пошел в науку, сделал много открытий, до сих пор его учебники по минералогии пользуются спросом у профессионалов. По натуре он был еще и поэт, совершил редкое дело — переложил минералогию в стихи, читал их студентам на лекциях.
– Вы и автор книги о знаменитом сидельце Норильлага, выдающемся астрономе Николае Козыреве... К слову, недавно он стал прообразом одного из главных героев спектакля Заполярного театра драмы «Жди меня...».
– Николай Александрович Козырев — один из ведущих астрономов нашей страны — тоже не избежал Норильска. Но я с ним в Норильлаге не встречался, но знал, что он здесь находится... Нам довелось познакомиться, когда он вернулся в Ленинград в Пулковскую обсерваторию. Я следил за его научной деятельностью, мы переписывались. В 2013 году вышла моя книга о Козыреве. Это пока единственная книга о нем, я предлагал издать ее в серии «Жизнь замечательных людей», но мне там отказали, сказав, что он «не такой уж и замечательный». Издал книгу в Туле за счет своей пенсии, несколько экземпляров передал в норильский музей, архив и библиотеку. Я стараюсь все написанные мною книги передавать в дар Норильску.
– А нынче что пишете?
– Сейчас работаю над книгой «Гнев и смирение», это будет продолжение моей повести «Сталинская премия». Та книга чисто автобиографическая. Я в ней рассказал обо всем, что пережил во время следствия на Лубянке в Москве, в Норильске. В дальнейшем, вспоминая все эти годы, я пришел к убеждению, что надо создать произведение не документально–биографическое, а, насколько позволят мои скромные данные, художественно обобщить все, что выпало на мою долю. Я назвал работу «Гнев и смирение», потому что такая постановка вопроса позволила мне рассказать и о судьбе моих родителей. Моего отца, которого расстреляли в 1937–м, и матери, ее в том же году осудили на 10 лет и отправили в Карагандинский лагерь, где она умерла. И я, выполняя какой–то сыновний долг перед ними, стал собирать все, что мне было известно об их жизни. Мои родители жили в эпоху гнева, когда вся страна была пропитана гневом к так называемым эксплуататорам, к остаткам буржуазии, к интеллигенции, которую тоже причислили к врагам народа. Под этим гнетом постоянного гнева и жили мои родные люди, а потом и я сам, потому что на мне тоже висело клеймо сына врагов народа. Этот гнев пронизывал психологию людей. А смирение... Этот то, к чему призывала моя мать — человек, глубоко верующий в Бога, она по Христовым заветам безропотно пронесла все 10 лет незаслуженного заключения, до самой смерти. И вся ее жизнь с юных лет была наполнена смирением. Вот сопоставление гнева окружающей жизни и проповеди христианского смирения, которому посвятила себя моя мать, и дало мне возможность назвать мою будущую книгу «Гнев и смирение». Надеюсь, что я успею ее закончить...
Это был последний день работы в редакции Н.И. Балуевой. Слева направо (нижний ряд): Борис Руденко, Галина Истомина, Валентина Мартынова, Нина Балуева, Ирина Зорина, Эмма Минакова, Галкина. Верхний ряд: Владимир Кудряшов, Адам Ненштиль, машинистка Рита, Александр Григорьевич Фишман, имя женщины память не сохранила, Борис Буров (в очках).
«Заполярная правда». Норильск, 30 июня 1961 г.На рабочем столе Сергея Львовича стоят портреты его матери Александры Ивановны Каратаевой, второй его жены норильчанки Елизаветы Александровны Нагорновой, она работала в научно–технической библиотеке. Они познакомились после смерти Нины Ивановны Балуевой, в один из приездов Сергея Львовича в Норильск. Она отнеслась к нему с большим вниманием и согласилась стать подругой жизни. К сожалению, прожили они из–за тяжелой болезни Елизаветы Александровны недолго... Отца часто навещают в Туле его дочь Александра и внучка Юлия, которые живут в Москве. Есть и правнуки, самому старшему исполнилось 29 лет. Многие в Норильске, наверное, помнят старшего сына Щеглова–Норильского — врача Владимира Сергеевича Щеглова, который после окончания Красноярского мединститута работал в Волочанке, потом в Талнахе, а в Норильске со временем возглавил горздравотдел. Он рано ушел из жизни в Красноярске... А в Туле живет младший сын — Дмитрий Сергеевич Щеглов.
– Сергей Львович, вы прожили почти век... Самое главное, что вы поняли — зачем мы живем, страдаем, гневаемся и смиряемся, ненавидим и любим? Зачем все это?
– Я сторонник формулы Льва Николаевича Толстого — жить надо не для себя, а так, чтобы от твоей жизни что–то переходило другим. Это по существу заветы Христа, и я эти заветы стараюсь выполнять. И убедился, что даже в самых тяжелых, жестких условиях, представьте себе, это дает какие–то плоды. На добрые отношения с людьми, даже если они сделали тебе что–то плохое, я стараюсь ответить им добром. В этом главный опыт моей долгой жизни.
– Вы смерти боитесь? Понимаете, что там за чертой?
– Это вопрос вопросов для всего человечества. Сколько тысяч лет живет человек на земле и с первых веков задается вопросом: что там за этой чертой? Поэтому думать об этом надо, а вот смерти бояться не стоит. От нее никуда не денешься. О себе же могу сказать: когда придет мой конец, дай Бог, что кто–то меня вспомнит добрым словом, если я это заслужил... Спасибо, что «Заполярная правда» проявила интерес к моей работе, очень надо успеть ее завершить в литературно отработанном варианте. Насколько мне это удается — не знаю, но я стараюсь, работаю. И всегда помню о Норильске...
Интервью провела приехавшая из Норильска корреспондент «Заполярной правды» Ирина Даниленко
Из книги "О времени, о Норильске, о себе" Г.И. Касабовой, 15 том
