Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11 Часть 12 Часть 13
Окончание
Командир, полковник Доронин, крыл матом: ты что, Ясенков, под пули лезешь?! Куда прёшь, твою… Жить надоело, старлей?!
А он выходил живым, без царапинки. Выходил оттуда, откуда, казалось, выхода не было. На днях случилось вооружённое столкновение в горах. Ясенков со своей ротой уложили бандформирование за полчаса, и лишь одного солдатика задел штык-нож бандита. Легко задел, пацан даже в госпиталь не хотел, а потом сбежал оттуда. Ясенков понимал, что бойцы у него – бесценные. Удивляться было, в основном, некогда, и лишь мельком Ясенков осознавал: просто невероятным было понимание между ним, командиром роты, и его солдатами. В этом понимании и был надёжный залог того, что из атак выходили живыми… Только взглядом и сердцем благодарил Ясенков своих бойцов. И они тоже отвечали взглядами – честными, смелыми, по-мальчишески открытыми. Правда, был один… как в училище Беглов. Толик Крапивенцев. Хитрый, изворотливый. Демонстрировал подчинение и уважение новому ротному, но Ясенков с первых дней заметил в каких-то бесцветных его глазах скрытую насмешку. Крапивенцев был старше остальных ребят. Считал себя несправедливо обиженным: за какую-то провинность его отчислили из института. Призыв – и сюда, на Кавказ. Крапивенцев подчёркивал, что войны он не боится. Но не его удел – тратить здесь лучшие дни. Намекал, что достоин большего, считал, что здесь его ум, вообще, его взгляды на жизнь никто не в состоянии понять и оценить. Только после первой контртеррористической операции Ясенкову стало ясно, что перед ним – обычный трус. Который бессовестно прячется за спины восемнадцатилетних пацанов. А потом философствует о своём предназначении.
Ясенков сам замечал, что повзрослел за эти месяцы, стал сдержаннее. И только однажды не сумел справиться с накатившей волной ярости. Подоспевший майор Полянин успел выхватить из рук старлея пистолет. Ясенкова колотило, Полянин еле удерживал его в своих руках. Старший лейтенант порывался к испуганному, но уже нагло ухмыляющемуся Крапивенцеву...
Ясенков не раз видел, что Крапивенцев общается с местными. К нему приходили угрюмые небритые парни, вроде не враги – раз не воюют. Но как-то и друзьями они не выглядели. Негромко переговаривались по-своему, кивали в сторону солдат, в его, Ясенкова, сторону. Сидели поодаль на земле с Крапивенцевым, к ним подходили ещё пару солдат из другой роты. Ясенков запретил Крапивенцеву такие контакты. Толик, вежливо улыбаясь лейтенантской наивности, объяснил, что ничего недозволенного Уставом он не делает: где написано, что ему нельзя пообщаться с местным населением? Это обычные жители окрестных сёл, они же не вооружены, не воюют. Просто в гости приходят, а что – разве нельзя?..
В ту ночь Ясенкову не спалось. Долго лежал с закрытыми глазами, ворочался. На мгновенье погружался в тяжёлое забытьё, слышал тихие, невыносимо горькие всхлипывания Вари. Потом плач стал громче. Ясенков приподнялся, прислушался: нет, не послышалось, где-то действительно плачет девушка. Вышел на улицу. Неподалёку увидел группу солдат. Бросилась в глаза высокая фигура рядового Крапивенцева. С пошлой ухмылкой он говорил:
- Нет, пацаны. Я первый. Я привык быть... только первым. И потом... Зухаир, не забывайте, мне её привёл. – Ухмыльнулся: – Сам выбрал такую форму расчета. Ох, и задолжал он мне! И красотка эта рассчитается со мной сполна. Я первый, ну, а потом уж... кто хочет. Исключительно по доброте моей. Я ж, мужики, понимаю: голод...
В голове у Ясенкова больно застучало: курсант Беглов тогда тоже говорил про рассчёт. Да, Беглов... рассчитался с ним, старшим лейтенантом, за пьянку с друзьями. И теперь Ясенкову жить не хотелось.
Старший лейтенант неслышно подошёл к собравшимся солдатам. За их спинами увидел девушку в хиджабе. Метался испуганный взгляд, лицо было мокрым от слёз.
Крапивенцев грубо наклонил девушку – Ясенков испугался, ему показалось, что девушка просто сломилась, как тонкий стебелёк... Ударило в виски: как тогда Варюшка в его руках. Солдат стал расстёгивать штаны. У Ясенкова закружилась голова, он еле удержался на ногах. Вырвал из рук Крапивенцева девушку, расшвырял обступивших Крапивенцева солдат. Девушка крепко прижалась к нему – искала защиты! Крапивенцев – в отвратительно расстёгнутых брюках – бросился к старшему лейтенанту:
- Что, старлей… тоже в долю?! Я сказал – только после меня! Стань в очередь! В таком деле званий не бывает! Да и не такое оно у тебя высокое, званье твоё!
Крапивенцев тяжело дышал. Старший лейтенант одной рукой взял его за ворот. Другой вытащил из кармана пистолет. Знал, что первая пуля – для этого выродка Крапивенцева, а вторая – для него самого, чем он-то лучше... Смотрел на Крапивенцева – и, как в зеркале, видел себя. Горькие Варюшкины всхлипы и плач этой чеченки звучали в ушах Ясенкова с немыслимо нарастающей громкостью. В этот момент и подлетел майор Полянин, выхватил у старшего лейтенанта пистолет. Сквозь зубы отдал команду:
- Разойтись!
Солдаты вмиг исчезли. Только Крапивенцев застёгивал штаны, с наглой кривой улыбкой смотрел на старшего лейтенанта. Майор Полянин наклонил голову:
- Ну?!! Бегом в казарму!
Присели на землю. Ясенков обхватил голову руками, застонал. Майор молчал. Потом неожиданно тепло заговорил:
- Ну, это же не навсегда. Война закончится. И всё это тоже... закончится.
Улыбнулся:
- Дома-то... наверное, ждёт любимая?.. Любишь?
У Ясенкова вырвалось то, что давно было в его сердце – одновременно болью и радостью:
- Люблю... Я... люблю...
И себе в этом боялся признаться. А тут замполиту повторил:
- Я... люблю... люблю...
- А она?
Ясенков заговорил горячо, сбивчиво, не в силах скрыть давнюю боль:
- Нет... Не знаю... Думаю, она... ненавидит меня. Никогда не простит.
Майор задумчиво улыбался:
- Знаешь?.. – никогда не говори «никогда».
Серьёзно добавил:
- Мы – офицеры. И часто нам приходится... верить без веры... и без надежды надеяться...
Поднялся. Ясенков тоже встал.
- Что за девушку вступился – молодец. По-офицерски.
При этих словах майора по лицу Ясенкова пробежала судорога.
- Но учись держать себя в руках, старлей ,– жёстко говорил майор Полянин. – С Крапивенцевым выяснилось: приторговывает наркотой. Мы наблюдали за ним. Этот негодяй, из местных, Зухаир зовут его, взял у Крапивенцева партию, но не заплатил. Крапивенцев ... гад, проценты насчитал, потребовал... бабу для утех доставить. В качестве погашения процентов. Сволочь. И Зухаир этот такой же – притащил девчонку.
Губы Ясенкова опять передёрнулись.
-Ладно, старлей... не принимай так близко к сердцу... До свадьбы заживёт. Иди, служи...
А утром уже проверенную роту старшего лейтенанта Ясенкова бросили на ликвидацию банды, пытавшейся атаковать военную колонну недалеко от входа в Аргунское ущелье.
И опять Ясенков с каким-то диким наслаждением бросался в самое пекло – казалось, ищет, прямо нарывается на пулю или нож. Совсем юный рядовой Федотов смотрел на лейтенанта широко открытыми испуганными глазами. Потом стал бросаться прямо наперез командиру, старался прикрыть его. Ясенков быстро это заметил:
- Ты вот что, Федотов... Ты это прекрати.
- Так как же... товарищ старший лейтенант!.. – отчаянно, по-мальчишески закричал Федотов. – Вы ж... под самые пули!..
Ясенков улыбнулся:
- За меня не переживай, Федотов.
И больше для себя, чем для этого... такого трогательно отважного мальчишки, негромко произнёс не совсем понятные слова:
- Это было бы... слишком легко для меня. Так легко... и быстро... не бывает... не бывает избавления. Ничего со мной не случится.
Продолжение следует…
