Начало Продолжение Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11 Часть 12
Окончание
В медицинском институте начались каникулы. На лето Варюшка уезжала в деревню, работала там фельдшером. Доктору и капитану Ясенкову – опять очень самоуверенно – сказала:
- Я должна продолжать лечение. Но я уезжаю на лето в деревню. Из госпиталя капитана можно выписывать – теперь ему необходимы только курсы массажа и лечебной физкультуры. Поэтому он тоже должен ехать в деревню. Вы же понимаете – я должна завершить лечение.
Доктор обескуражено развёл руками.
- Я договорилась... Капитан может пожить, – Варюша вдруг покраснела: – пожить... у дедушки Петра, – отвернулась к окну, скрывая вспыхнувшее лицо.
- Я помню, – сказал капитан и тоже покраснел.
У той калитки и началась их любовь – помнили оба.
Дед Петро со своей женой, Евдокией, встретили и приняли капитана как родного. Дед радостно суетился:
- Калиточка-то... калиточка – стоит, сынок! Не порушилась! Руки у тебя золотые!
Евдокия незаметно прикладывала платок к глазам, оббегала взглядом инвалидную коляску...
Впервые за много дней Ясенков спал спокойно и глубоко. Впервые не снились ему залитые слезами глаза Амиры в чёрном хиджабе, его пацаны, скатывающиеся по склону вниз... взрыв. На рассвете сквозь сон Ясенков слышал отдалённый плач иволги – окна в его комнате были открыты настежь. Плач этот тревожил, звал на берег.
Занятия лечебной физкультурой и массаж доставляли капитану страдания. Не от боли страдал. Хотя Варюшкины руки и строгий голос были безжалостными. Страдал капитан от своей беспомощности. Стеснялся страшно. А больше всего страдал от Вариного молчания. Ловил её взгляд, пытался заговорить... напомнить... Но Варюшкины глаза останавливали Ясенкова.
И однажды Ясенкова поразила догадка. Он похолодел: да замужем же Варюшка. Замужем. Он заметил, что у дома, где жила Варенька с матерью, управляется крепкий, рослый парень. Уже знал, что зовут его Тимофеем. Тимофей с откровенной неприязнью смотрел на капитана, на их занятия с Варюшкой. Варины глаза оставались спокойными и уверенными. Часто капитан видел, как Тимофей играет с маленькой весёлой девочкой. Так всё понятно же...
Иногда Варя звала Тимофея помочь им с капитаном, когда они сами не могли справиться. Тимофей помогал. И в такие минуты не было в глазах его неприязни. Было понимание, такое нужное Ясенкову строгое мужское сочувствие. А ещё – уважение. Постепенно Тимофей стал заглядывать во двор к деду Петру чаще. Ненавязчиво, просто спрашивал – не надо ли какой помощи. Как-то осмотрел коляску, что-то подкрутил, подправил – чтобы капитану проще было самому управляться.
...Варя видела, что Тимофей ждёт. Решилась, сама начала разговор. Только Тимофей уже обо всём догадался. По глазам Варюшкиным – светилась в них любовь, счастье светилось и боль – понял всё. Поэтому остановил Варюшку:
- Знаю всё.
Со сдержанной болью, с тяжёлой мольбой вырвалось:
- Но... люблю. Тебя... люблю.
Варя на секунду приникла к его плечу:
- Тимоша... ну, оглянись же ты наконец! Заметь! Извелась ведь девчонка.
Тимофей озадачено хлопал ресницами.
- Какая... девчонка? Ты о чём?
- Ох, бестолковый, бесчувственный. Да столько ж лет она любит тебя. Светка Ивлева. Неужто не видишь?
Во взгляде Тимофея промелькнуло разочарование.
- Светка... Да она ж малая совсем.
- И я говорю – столько парней вокруг неё... а она тобой лишь живёт. Учиться не уехала, на заочное поступила. Только бы с тобой рядом.
Тимофей упрямо наклонил голову:
- Люблю... Тебя люблю.
- Тимошенька... а я без него жить не могу.
Доверчиво положила ему на плечи свои ладошки.
- Пойми ты меня... я... и дышать без него не могу...
- А он? – Тимофей поднял глаза.
- Любит, Тимоша, – ответила твёрдо. – Только трудная любовь у нас, – горько улыбнулась Варюша.
Не могла забыть это красивое, такое непривычное имя – Амира. Всего один раз в горячем бреду капитан произнёс его – с невыносимой болью. Амира... Имя это останавливало Варюшку, сдерживало, когда хотелось прижаться к его груди, хотелось не только жёсткими упражнениями лечебной физкультуры помочь капитану стать на ноги – она видела и знала, как ждёт капитан... ждёт хотя бы ласкового взгляда её. А спросить не решалась. Вдруг ещё большую рану нанесёт капитану её вопрос. Надеялась – сама поймёт, что значит для капитана это имя – Амира.
Однажды утром Антонина забежала к деду Петру, задыхаясь от спешки, позвала:
- Тётя Евдокия! Выручайте – срочно на ферму бегу. Девчонку не с кем... Варюшка убежала ещё с ночи – роды начались у Анютки Полухиной, поздно уж в город вести... присмотри за Любашкой, я быстро управлюсь.
Девчушка смотрела на капитана. Робко подошла к нему. У Ясенкова голова закружилась от ласковой, ясной улыбки её. Малышка хлопнула ресничками, протянула к нему крошечные ладошки:
- Я тебя знаю. Тебя моя мама лечит. Вставай. Я тебе гусят покажу. Они вон там пасутся.
Ясенков, задыхаясь, осторожно прижал к себе малышку.
- Спасибо, моя хорошая. Я бы посмотрел... да вот встать не могу.
Девчушка серьёзно смотрела на него.
- Давай я помогу. Я научу тебя ходить.
Подумала и по секрету сказала:
- Я сама уже аж на берег ходила... Вооон туда, – махнула маленькой ладошкой.
Во двор вошёл Тимофей. Подхватил Любашку на руки, закружился с ней. Стал подбрасывать малышку. Она радостно смеялась.
Охрипшим почему-то голосом Ясенков сказал:
- Славная у тебя девчушка... дочурка...
Тимофей опустил малышку на траву.
- Славная... только не у меня. У тебя...
Пальцы Ясенкова побелели – он до боли сжал подлокотники кресла. Закрыл глаза. Видел ту девчушку в голубеньком платьишке, что пригрезилась ему... в ночь перед взрывом.
- Диво будет Вам, товарищ капитан, – зазвучал в ушах голос рядового Федотова. – Удивляться, значит, чему-то будете.
Тогда капитан радостно-мучительно пытался понять, кого так счастливо напоминает ему эта девчушка. Вареньку. Конечно, Вареньку. Но и ещё кого-то. Особенно – глаза. Сейчас озарило: Любашка серьёзно смотрела на него глазами его матери...
Попытался встать. Тимофей встревожился:
- Осторожно, брат. Рановато тебе, наверное...
Подал свою крепкую руку. Ясенков благодарно сжал её. И встал. Удивился: ноги болели. До этого боли не чувствовал. А сейчас – будто кто-то безжалостно вгонял в колени и особенно – в пятки миллионы иголок. Бессильно опустился в кресло. На лбу выступила испарина. Тимофей перевёл дух:
- Ну, вот, ну, вот... Ты не торопись... а то Варвара прибежит сейчас, будет нам обоим...
Глухо заговорил:
- Ты... прости меня. Я любил Варьку с детского сада ещё. Думал, дождусь... что полюбит. Тебя потому так враждебно встретил. Дочка вот у вас. – Поднял руки: – Только я тебе ничего не говорил. Пусть Варвара сама... Она ждала тебя. Все эти годы ждала.
Эти сдержанные слова Тимофея для капитана Ясенкова стали возвращением – из дремучего небытия. Варюша... ждала... дочка, ласковая, весёлая Любашка... Они были здесь, куда сейчас вернули Ясенкова простые слова Тимофея.
Тимофей вдруг застенчиво улыбнулся:
- А мне она, знаешь, глаза открыла. Варька... твоя.
Ясенков заметил, как за углом избы спряталась девчонка. Скрылась, а золотые кудряшки светились, и от них лицо Тимофея тоже светилось.
- Знаешь... увидел её... всю... и каждую веснушку хочется теперь целовать, - Тимофей обескуражено-доверчиво смотрел на капитана.
Ясенков серьёзно кивнул. Попросил:
- Помоги мне... на берег.
Продолжение следует…