Всем привет! Тем, кто впервые читает «Записки рядового Советской армии», сразу хочу сказать, что это не главы из книги. Я не ставлю перед собой задачу написать роман, так как ничего особенного в моей армейской истории не вижу. Похожих историй миллионы. Просто я делюсь с вами своими воспоминаниями, а вы уж сами решайте, интересно вам это или нет.
С недавних пор я стал замечать, что практически никто из отслуживших в армии не хвастается тем, как издевался над молодыми солдатами, став старослужащим. То есть, как ему перепадало по началу, это ещё можно услышать, а вот дальше тишина. А почему? Да потому что вспоминать об этом стыдно. Выходит, что насилие в армии штука временная, данная тебе автоматически по достижении определённого этапа службы? Прослужил год и можешь начинать куролесить. Вопрос: кто наделил тебя таким правом? Министр обороны? Предвидя очевидный вопрос мне, сразу скажу, что ребята нашего призыва, отслужив полтора года, отказались поддерживать «дедовщину» в части. И на то были особые причины, о которых я расскажу позже.
Часть 4. Незабвенный ЗабВО
К месту постоянной службы мы приезжаем днём. Наш призыв насчитывает около двадцати человек. Парней на КМБ отобрали по рабочим специальностям. Заодно и меня как художника замполит решил забрать к себе в часть. Ну, на кой, спрашивается, ему художник понадобился, если служба у ребят проходит в рабочих цехах да на платформах с автомобильной техникой? Я ещё могу понять, почему художники, музыканты и прочий творческий люд оседают в военных городках, где есть ДКСА. Тут как раз всё сходится: на художников вешают всю наглядную агитацию, лозунги, афиши, объявления, картины и изделия ручной работы для офицеров, росписи всевозможных интерьеров, оформление ленинских комнат, музеев, и много чего ещё. Парни с хорошим музыкальным образованием тоже быстро находят своё место. В семидесятых-восьмидесятых годах вокально-инструментальные ансамбли пользуются огромной популярностью не только на «гражданке». Кто ж знал, что наш замполит развернёт свою бурную деятельность в воинской части, насчитывающей около ста человек? И, представьте, одновременно ему нужны были два, а то и три художника! У нас на весь Омский нефтезавод, в хозяйственном цехе, где я работал до армии, было всего семь художников-оформителей. Семь! Масштаб несопоставимый.
Впрочем, совсем скоро выяснилось, что работать художником я буду в свободное от нарядов время. Ну и ладно, раз положено ходить в наряды, значит, буду наравне со всеми драить казарму, подметать улицу, чистить картошку и так далее.
Здесь я позволю себе сделать небольшое отступление. Для нас, тех, кто родом из СССР, помогать родителям в уборке квартиры, дежурить в классе, с обязательным мытьём пола в кабинете, участвовать в субботниках, сажать деревья, благоустраивать территорию школы – являлось обычным делом. Мы не считали это унижением человеческого достоинства. И никто из нас даже представить не мог тогда, что через 30-40 лет мокрая тряпка в руках российского солдата может стать опасным поводом для совершения убийства своих сослуживцев!
Если дела и дальше так пойдут, то в армию придётся призывать мамочек тех самых переростков, которые считают ниже своего достоинства выполнять грязную, с их точки зрения, работу. Видимо, им не знаком лозунг: «Ты труд другого уважай – сам насорил, сам убирай».
Вот честно, ребята, «достал» уже этот вселенский плач. Военкомы уже стонут, обращаясь к матерям с просьбой перестать нянчиться со своими взрослыми сыновьями. Такая гипертрофированная, материнская любовь в итоге обязательно сыграет злую шутку с их детьми. Оставьте право мужчине быть мужчиной! Жизнь – штука сложная и, порой, жестокая, поэтому надо быть готовым к любым поворотам судьбы. Армейская служба как раз и даёт возможность молодому парню почувствовать себя настоящим мужчиной. Но это понимание придёт не сразу. Даже, вернувшись домой, до конца не осознаешь, что же произошло за это время. Недаром потом тебе изредка будут сниться вторые сборы в армию. После мощнейшей психологической встряски, ты уже никогда не будешь прежним.
Возвращаемся к запискам.
Мы сидим на скамейке в уличной курилке. Ждём, когда солдаты нашей части вернутся с «зоны». Так сокращённо у нас называли производственную зону. Приближается время обеда. Из казармы выходит невысокий боец в ушитой форме с расстёгнутым воротничком. Ремень заметно ослаблен. По всем приметам – старослужащий. Он делает вид, что нас не замечает, и идёт навстречу бегущему к нему молодому воину. Того сразу видно по мешковатой, заляпанной одежде.
– Повар сказал, что обед ещё не готов. Минут через пятнадцать где-то, – сказал солдатик, ожидая дальнейших указаний.
– Ты, вот что, отбеги метров на двадцать назад, и со всей дури снова беги ко мне, но метров за пять падай и ползи. Когда доползёшь до меня, вытяни руку, типа ты марафонец, и скажи, как на последнем вздохе, что пайка задерживается на пятнадцать минут, и сразу умирай. Понял?
Мы сидим, смотрим на этот цирк и недоумеваем, неужели побежит исполнять? Мы бы точно не побежали, а дали бы в глаз этому сморчку.
Побежал! И сделал всё в точности, как сказали. И упал, и фразу произнёс театрально, подняв пыль с асфальта своим последним, марафонским выдохом. Старослужащий хохочет. Мы поражены.
Ух, ты, вот она – «дедовщина»! А что солдатик? А ничего. Встал, отряхнулся, улыбка до ушей. Номер отработал, «дед» доволен, все живы. Повода вешаться нет. Жизнь продолжается.
То, что я описываю, происходило на самом деле. Те, кто давно уже отслужил, не найдут в моих строчках ничего нового. Да оно и понятно. Наоборот, в памяти любого из вас наверняка всплывёт и кое-что похлеще! Судя по статистике моего канала, среди читателей есть совсем молодые парни. Возможно, кому-то из них предстоит идти служить в армию. Пусть читают, делают выводы и не боятся. Мы там были, теперь их очередь.
Всем спасибо! До новых статей.
Подписывайтесь на мой авторский канал, скучно не будет!
