«В Санкт-Петербурге переменная облачность, возможны кратковременные осадки. Температура днем – 15 градусов тепла, ночью отметка термометра опустится до значения +6...+9. Скорость ветра – до 5-6 метров в секунду.
В Москве ясно, термометр днем покажет +17 градусов. Ночью температура опустится до 11 градусов выше ноля.
В Крыму ожидается переменная облачность, без осадков. Ветер порывистый, до 6 метров в секунду. Дневная температура порадует крымчан значениями в +22...+23 градуса, ночью температура не опустится ниже +17 градусов. Температура Черного моря в прибрежных областях +19...+21 градус.
На станции Новый Мир по-прежнему ясная погода, без осадков. Температура днем – 21 градус со знаком плюс. Температура ночью – 21 градус со знаком плюс…»
«На станции круглый год температура +21 градус», – с досадой подумал Владимир, и свернул новостную ленту. Он никогда не думал о жизни станции, воспринимал все как само собой разумеющееся, но сейчас эта жизнь текла как-то иначе.
...Она пропала. Просто пропала, как пропадают дети в больших городах. Секунду назад была, а теперь – лишь пустеющее пятно на прежнем месте. Но не это беспокоило Владимира. Звезды рождаются и умирают, превращаются в сверхновые, в этом нет никакой трагедии. Ну что с того, что самая яркая звезда исчезла с небосвода? По сути, ведь ничего не изменилось. Но именно эта неизменность, безразличие всего сущего к исчезновению беспокоило Владимира больше всего.
Как это могло произойти? Почему именно сейчас?
Владимир не знал, как и не знал никто на станции.
Пилот прислонился головой к холодной обшивке каюты и закрыл глаза...
Здесь, в инженерном отсеке, свет отличается от света ламп на других палубах. Во избежание стробоскопического эффекта, используют привычные лампы накаливания.
Желтый свет манил Владимира, наверное, он напоминал о доме. Здесь ему вспоминался илистый берег озера, куда он часто приходил посмотреть, как угловатые утки закидывают длинные шеи и щиплют растущую под стеклом воды траву. А может, дело было вовсе не в свете, а в монотонном, чарующем звуке, что разносится обшивкой станции от старого, умудренного годами воздушного фильтра. Низкий, едва уловимый, раскатистый звук, кажется, рождался внутри, а тело становилось местом его рождения.
Подвешенный на распорках, будто на распятье, гудел насос. Сидя здесь, можно было услышать его голос, ощутить, что космическая станция – живой организм, где уживаются вместе органическая ткань и металлические конструкции. Уживаются, будто так и только так положено им быть. Станция, где от слаженной работы людей и механических узлов зависит их общая, разделенная на всех, жизнь.
А если умолкнуть и внимательно прислушаться, можно услышать, как некогда бездушная металлическая громадина, висящая в жидком вакууме космоса, стенает и поет, подобно огромному синему киту где-то в морях ледовитого океана.
Но она исчезла, как исчезает сон. Она пропала, закрывшись черной пеленой. И теперь не сиять звезде ночами, не направлять заблудшие корабли к далеким пристаням, не указывать дорогу блуждающим путникам. Ее нет. Но вместе с ней, нет и того Севера, на который она указывала, нет и той Медведицы, частью которой она была.
Вот по небосводу в сопровождении армады белых кораблей плывет голубой фрегат. Трехмачтовое судно идет впереди, в то время как корабли поменьше плетутся позади, образовывая собой длинную светящуюся ленту. Слышно, как ветер надувает паруса, как скрипят канаты, а корабль сопротивляется тугой маслянистой воде. Верные спутники вклиниваются в проторенную фрегатом колею, плетутся следом. Куда идет армада, какой груз везет, и кто пассажиры на борту судна? А знают ли они, что не суждено прибыть им по назначению, что отныне и вовек веков обречены они блуждать морями и океанами, в надежде, что Полярная звезда вновь осветит их головы и укажет путь?
А фрегат плыл, кивая острым клювом, силящийся взлететь подобно птицам. И ход этого корабля был тяжелым, но упрямым, за его ходом хотелось следить вплоть до самого конца, до того момента, пока кромка горизонта не поглотит морского титана, или пронзительный свист ветра не сорвет голову прочь...
...Владимир смотрел в иллюминатор и думал о предстоящей мисси. Ему никак не верилось, что это и вправду могло произойти. Если бы кто сказал, что так будет, он просто рассмеялся бы, но сейчас...
На том месте, где когда-то сверкала Полярная звезда, небо чернело беспросветной тьмой. Звезда бесследно исчезла.
«...26 августа Землю потрясло страшное событие. По неизвестным причинам с небесной плоскости исчезла Альфа Малой Медведицы. Немецкая Академия Исследования Космических Тел связывает данный феномен с разрастанием темной материи.
Явление было зафиксировано тремя астрономами приблизительно в 23 часа по Московскому времени. В ту ночь самая яркая звезда внезапно исчезла, оставив после себя лишь пустое место. Специалисты связывали феномен Астрова, названный так в честь одного из первых наблюдателей исчезновения звезды, с временным затмением от проходящей вблизи Земли кометы Галлея. Однако пропажу Полярной звезды зафиксировали так же в Канаде, Британии и Китае, что опровергает выдвинутую гипотезу.
Для выяснения обстоятельств было принято решение задействовать космическую станцию Новый Мир и отослать челнок на Луну. Сейчас Российский Центр Космических Исследований работает над версией внезапного схлопывания звезды.
Андрей Егоров со свежими новостями из РЦКИ специально для...»
Владимир выключил телеприемник.
Что они там понимают? Схлопывание, разрастание – ерунда какая-то.
Мужчина взял со стола шлем, застегнул скафандр и направился к лифту. Пройдет мгновение, и серая кабина доставит пилота на стартовую площадку. Там он займет место в посадочном модуле «Водолей», и отправится на Лунную поверхность для замера радиоизотопного выброса. Но это потом, а сейчас...
Владимир тяжело вздохнул и вошел внутрь. В тесной кабине лифта стало намного лучше. Близкие стены держали и не давали развалиться усталому телу. Если закрыть глаза и не обращать внимания на разноцветные лампочки и индикаторы, кажется, что едешь в лифте обыкновенного многоэтажного дома.
Пилот взглянул на отражение в зеркале. Из зазеркалья на него смотрело помятое морщинами лицо с серыми, слегка желтоватыми глазами и синими мешками под ними. Лицо было тяжелым, нагруженным, будто вместо крови по сосудам циркулировал свинец. Серый, густой, холодный, он тянул взгляд куда-то вниз, куда-то внутрь себя, давил мозговые фибры навязчивыми вопросами, повторяя их снова и снова, снова и снова.
...Все есть форма. Все есть форма сталая и определенная, определенная тем, что она тождественна сама себе. Форма сталая и определенная, в то время как содержание в ней лишь становится, и становится оно тем способом, что форма причиняет содержание. Форма причиняет содержанием тем, что является причиной содержания. Но чтобы сохранить свою причинность, форма должна причинять снова и снова, каждый раз подтверждая причинность. Бесконечное причинение напоминает постоянное указывание: «вот, вот, вот». И число этих указывание не известно, известно лишь то, что одно указывание неотличимо от другого, да так, что не разобрать, одно и тоже ли это повторение, либо повторение другое, но неотличимое от предыдущего.
Вот, вот, вот...
Бесконечный цикл указаний.
Вот, вот, вот...
Неотличимых друг от друга.
Владимир потянулся к отражению и, чтоб удостоверится, по какую же сторону от зеркала он находится, ткнул пальцем.
- Вот! – сказал пилот...
Женский лик по-прежнему смотрит на нас с высоты. Пылевые озера и каменные океаны сливаются в лицо игрой воображения. Трудно представить, сколько людей мечтало оказаться там, вверху, коснуться ее шероховатой поверхности, пройтись по безлюдным пустыням, обдуваемым со всех сторон жгучим солнечным ветром.
Но время пришло, и мы уже здесь. Вот она Луна, под твоими ногами, в твоих руках. Самая что ни на есть настоящая. Протяни ладонь, потрогай, убедись, что вовсе не из сыра состоит она, а из грубого и острого реголита. Вдохни ее воздух, ощути в легких пустоту, посмотри на солнце открытыми глазами – все вокруг тебя настоящее!
Под тяжестью тела продавливается воздушная подушка пыли. От ботинка остается рифленый след. След четкий, будто идешь не по земле, а по космическому серому снегу. Если бы вакуум мог передавать звуки, то наверняка под ногами слышался бы знакомый каждому скрежет. Хрум-хрум, хрум-хрум – идет космонавт луной. Не идет, а скачет, подобно кузнечику. Прыг-скок, прыг-скок – белый силуэт скрывается за кратером.
Вот она, Луна. Твоя, и никто не в силах ее отнять. Вытяни руку, прикоснись, убедись – это не сон, а самая настроящая правда. Что ты при этом чувствуешь?
Ничего?
Как «ничего»? Совсем?
Кажется, что правда оказалась вовсе не той, какой мы себе ее представляли. И Луна оказалась вовсе не той, какой мы ее придумали. Честно говоря, Луны тоже не оказалось, лишь ее холодный полупрозрачный призрак.
На поверку серая почва ничем не отличается от пляжного песка или слежавшейся квартирной пыли. Тяжелый скафандр давит на плечи не хуже походного рюкзака. Ну а те, кому ведомы суровые зимы, кто носил шерстяные рукавицы и крепкие сапоги или валенки, те без труда поймут, что чувствует космонавт, заколоченный в герметичную броню.
Нет никакого космоса. Нет никакой Луны. Все – не более чем игра воображения, наши мечты и чаяния. Прошло более семидесяти лет, как человек впервые ступил на Луну, и теперь в этом событии нет ничего сверхъестественного. Люди работают на космических станциях подобно тому, как сотню лет назад люди работали за полярным кругом и на передвижных водных комплексах. Они живут, выполняют свои скромные обязанности, спят, любят, целуются, радуются и веселятся. Луна просто стала одной из частей той земной жизни, от которой порой так хочется куда-то убежать. Но теперь, добравшись и Луны, мы утратили и ее.
А из иллюминатора серый диск по-прежнему виден даже в пасмурную погоду. Рука тянется к нему, но путь ее преграждает невидимое стекло. Раздается стук... Нет, все же она не так близка, как хотелось бы. Но ничего, мы исправим и этот недостаток.
Верно ведь?
Владимир стоял на краю лунного кратера. Были позади уже и посадочный модуль, и несколько часов тяжелой работы по установке оборудования, и сотни парсеков до Земли.
Аппарат настроен, можно запускать. Трехногая громадина с прикрученной к спине коробкой стояла электронным лицом к космосу, готовая в любой момент вдохнуть в себя его холодный воздух.
Всего-то – нажать кнопку и передать данные в центр.
Владимир потянулся к пульту управления, как вдруг заметил странную складку на небосводе. Космическая твердь немного слежалась и покрылась неровностями, словно наспех застеленное покрывало.
Выровнять бы.
Владимир вытянул руку вперед, и ощутил сквозь толстые перчатки, как пальцы уперлись во что-то мягкое. Круговыми движениями он аккуратно распрямил черное одеяло, выровнял складки, и теперь уже ничего не мешало звездам сиять. Но Полярной звезды по-прежнему не было. Тогда, выставив указательный палец, Владимир ткнул небо. От удара образовалось небольшое отверстие, которое вмиг ослепило пилота ярким светом, таким ярким, что если бы не защитный слой на визоре шлема, он получил бы ожог глаз.
– Владимир, вы это видели?! Она появилась! Она вновь сверкает! – захрипел приемник в ухе.
Полярная звезда вновь засияла, как будто ничего и не происходило вовсе. На том же месте, с той же ослепительной белизной. И можно было указать на нее пальцем и сказать «вот», убедится в ее реальности. Но та же это была звезда или другая, неотличимая от предыдущей, на том же месте и такой же яркости?
Владимир знал одно: для него Полярной звезды больше не существует, как впрочем, и всего звездного неба. Вместо них, для него было лишь бесконечное черное покрывало с рассыпанными по нему дырками, в которые проникает свет огромной лампы.
Автор: Гробарь
Источник: http://litclubbs.ru/writers/1375-net-nikakogo-kosmosa.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.
Понравился рассказ? У вас есть возможность поддержать клуб.
