С чего все начиналось.
К началу XIX века в русской кавалерии господствовало прямоклинковое оружие - палаш. На вооружении драгун стоял палаш обр. 1806 года общей длиной около 102 см и весом около 1475 г. На вооружении кирасир стоял палаш похожей модели и с похожими весоразмерными характеристиками. Сабля стояла на вооружении гусар, улан и иррегулярной кавалерии. В совокупности в частях регулярной кавалерии палаш стоял на вооружении 44 полков, сабля - 16 полков. В целом это вполне соответствовало и общей парадигме техники использования клинка: в начале XIX века в русской армии укол считался более эффективным, чем удар. Как писалось в «Общем опыте тактики», изданном в 1807 году, «кажется, что для линейной кавалерии палаш есть наилучшее оружие... Не лишне будет также сказать, что все опытные кавалеристы советуют более колоть, нежели рубить; ибо первый способ сражаться несравненно опаснее, и для храбрых и искусных выгоднее, потому что могут выбирать место, куда ударить". Ставка на укол имела не только рациональное объяснение (укол эффективнее удара), но и нерациональное - русские военные традиционно любили все французское, включая оружие и приемы его использования.
Ситуация коренным образом изменилась в 1817 году: на вооружение драгун была принята сабля легкокавалерийского образца с сильно изогнутым клинком, общей длиной около 109 см и весом около 1225 г. С этого момента в оружейном комплексе русской кавалерии стала преобладать сабля, а чуть позже шашка, вплоть до окончательного снятия палаша с вооружения в 1881 году. К началу 40-х годов XIX века была изменена и парадигма применения клинка: стало постулироваться использование как укола так и удара, но с подчеркиванием того, что укол все равно эффективнее. Следует отметить, что изменение геометрии клинка отчасти было связано с все той же нерациональностью: французы, потерпев поражение в наполеоновских войнах оценили саблю, начав заменять ею свои излюбленные палаши, а русские военные продолжали любить все французское. Однако бóльшую эффективность укола никто не отменял, изогнутый клинок хорошо колоть не мог, а потому предложения о замене изогнутого клинка на прямой были неизбежны (следует заметить, что аналогичные предложения начали формулироваться и в других основных кавалериях Европы: британской, французской, австрийской, немецкой).
Первая попытка.
Первой серьезной попыткой повлиять на геометрию клинка можно считать записку генерала от кавалерии Н.Ф. Плаутина, который в 1856 году стал не только командиром Отдельного гвардейского корпуса, но и председателем комиссии для улучшений по военной части. В этой записке Н.Ф. Плаутин, отмечая, что "укол есть основание всякого фехтования" и что попытка введения оружия, "среднего" между саблей и палашом, всего лишь "полумера", "уступка необходимой очевидности", заявлял, что "сабля должна совершенно уступить место палашу". Следует отметить, что его обоснование преимуществ прямого клинка перед изогнутым тем более ценно, что генерал бóльшую часть своей боевой карьеры (офицер воевал практически во всех российских кампаниях, начиная с войны 1812 года) был в гусарах, вооруженных как раз саблей, и имел опыт боевых действий как против европейской, так и против турецкой кавалерий. Комитет внимательнейшим образом рассмотрел записку своего председателя, признал ее важной и дал рекомендации о том, чтобы новое оружие проектировалось с учетом изложенных в ней рекомендаций (включая и геометрию), однако до практических образцов дело не дошло.
Вторая попытка.
Изучая опыт франко-прусской войны 1870 года российские военные эксперты неожиданно (кто бы мог подумать?) выяснили, что французская кавалерия в боях с прусской блестяще доказала, что укол эффективнее удара. Более того, им стало известно, что британские военные эксперты тоже обратили на это внимание, поставив вопрос о разработке образцов длинноклинкового оружия, более приспособленных для укола, чем для удара (здесь наши эксперты опоздали почти на 30 лет - преимущественно колющий клинок, разработанный Wilkinson company был официально утвержден в британской армии в 1845 году). Информация, вероятно, была получена от генерал-майора А.П. Горлова, который, будучи в Англии, ознакомился с британскими образцами холодного оружия и 5 мая 1874 года подал соответствующую записку, в которой заявлял, что в Англии и Франции укол считается основным и наиболее опаснейшим действием, поэтому он поставлен на первый план, а принятое на вооружение длинноклинковое оружие, соответственно, имеет клинки с малым изгибом. Записка возымела действие на начальствующие умы, что связано было, как представляется, с общей программой перевооружения российской армии, которая реализовывалась в этот период. Новый образец оружия, после долгих обсуждений и испытаний был принят на вооружение в 1881 году (шашка обр. 1881 года в драгунском и казачьем вариантах) и имел слабоизогнутый клинок, приспособленный для уколов и ударов. Его "доводка" в силу технологических проблем затянулась до 1885 года. Но уже спустя буквально десяток лет, как обычно "неожиданно", выяснилось, что эта "научно обоснованная" шашка рубит и колет плохо. К сожалению, слова генерала. Плаутина о том, что слабоизогнутый клинок - всего лишь неудовлетворительная полумера, никто не вспомнил ни в 1881 году, ни в 1895 году, а подполковник В.А. Олсуфьев в своем фехтовальном пособии "Рубка и фехтование" (1904 год) вновь заявил о том, что "самый существенный и наиболее легкий прием для поражения противника есть укол"...
О том, как решался вопрос "рубить или колоть" в европейских кавалериях, вы можете прочитать здесь.
О том, как пытались отказаться от эфеса шашки в русской кавалерии в XIX и ХХ веках, вы можете прочитать здесь.
О том, как отличали саблю от шашки специалисты XIX века, вы можете прочитать здесь.
Мы продолжим публикации материалов об оружии разных стран мира и разных веков. Подписывайтесь на канал журнала "Историческое оружиеведение", следите за публикациями, делитесь интересными статьями, ставьте лайки, комментируйте, задавайте вопросы, предлагайте темы для будущих публикаций. Это поможет развивать канал, сделать его еще интереснее и полезнее!
