«Мы, как сновидец, что спит, а потом живет в своем сне. Но кто тот сновидец?» - этот вопрос задает Моника Белуччи во сне Гордону Коулу в третьем сезоне «Твин Пикс», и ответом является он сам. Эта сцена подталкивает нас к пониманию общей концепции построения большинства произведений Дэвида Линча. Мы в очередной раз убеждаемся, что все, что происходит в картинах Линча, или, по крайней мере, большая часть, - это ирреальное действие, происходящее во сне. И возможно сон этот видит не кто иной, как сам создатель этих снов – Линч.
Граница между сном и реальностью, переход из одного состояния в другое и обратно – основной инструмент, которым пользуется Дэвид Линч и в своей картине «Малхолланд Драйв».
Фильм начинается с танцующих на сиреневом фоне пар, мужчин и женщин, периодически превращающихся в черные движущиеся тени. Эта сцена обращает нас к подсознанию героини Наоми Уоттс, она похожа на воспоминания или сон, и обретает больший смысл, если уделить внимание цвету, который выбрал режиссер для фона. Сиреневый цвет создает ощущение неопределенности в вопросе самоидентификации, поскольку является смесью синего и красного, двух начал – мужского и женского. Также он является отражением тревоги и переживаний. Дэвид Линч уже первыми кадрами указывает зрителю, что действие происходит не в привычной реальности, оно уносит нас в подсознание главной героини.
Зачастую сновидения играют роль компенсации событий, происходящих в реальной жизни человека, но к которым он психологически не готов. В таких случаях, во сне можно получить опыт, помогающий пережить реальность.
Но был ли это сон в том смысле, в котором мы привыкли его воспринимать? Или здесь сон используется, как термин, обозначающий любой способ уйти во внутренний мир героя? В тот момент, когда картина заканчивается, создается ощущение цикличности, ведь и начальная, и финальная сцены происходят в одном и том же пространстве. И в финальной сцене девушка заканчивает жизнь самоубийством. Возможно, все, что происходило на экране – это мгновения после самоубийства, но до полной остановки работы мозга. Дэвид Линч оставляет этот вопрос открытым, создав дискуссию, которая длится вот уже 20 лет. «Это все только иллюзия» - слышим мы таинственные слова со сцены театра «Силенцио». Но кем она создана, при каких обстоятельствах, сон ли это или галлюцинации, вызванные действием психотропных препаратов, или образы, которые создает мозг перед смертью, мы можем только предполагать.
Для создания погружения в ирреальное, Дэвид Линч выбрал нелинейную структуру повествования, где события и персонажи не имеют привязки ни ко времени, ни к пространству. Мы даже не понимаем, в какой реальности происходит действие, поскольку режиссер часто использует сцены, в которых персонажи погружаются в сон. Этот прием каждый раз создает несколько вариантов для интерпретации происходящего на экране. Также часто используется режиссером и «субъективная камера»: все вокруг мы видим глазами героев, как бы проживая сцены, находясь в их сознании, мы чувствуем нарастающее беспокойство и шаткость этого сознания, благодаря слегка трясущейся камере. Использование похожих предметов, фраз и персонажей в несвязанных друг с другом историях, создают эффект запутанности и сводят зрителя с ума, заставляя испытывать то же состояние безысходности и отчаяния, в котором пребывала Дайана Селвин перед сном/сумасшествием/смертью.
Несмотря на желание поиграть сознанием зрителей, Линч часто напоминает, что все действие – лишь иллюзия, закладывая эти слова в уста героев, или выстраивая сцены, в которых обманчивость мира на экране становится очевидной сразу же. Например, исполнение девушками песни Connie Stevens– Sixteen Reasons на сцене превращается в запись на студии, а затем и вовсе в съемки фильма в павильоне. Линч повторяет снова и снова, что все это условность и декорации.
Но ведь должно быть что-то настоящее, должен быть реальный мир, который нельзя подвергнуть сомнению? Или это не обязательно и иллюзорный мир может быть объективен независимо от субъекта, его порождающего?
На эти вопросы каждый зритель отвечает сам, я пока не могу на них ответить, поэтому для меня история, рассказанная Дэвидом Линчем прекрасна тем, что она постоянно меняется, ее нельзя придать форме.
