Являясь читательницей газеты «Карпинский рабочий», я с нетерпением жду и читаю странички «Богословского родника», и больше всего мне в ней нравятся статьи-воспоминания о Княсьпе. Ведь моё детство прошло на Княсьпинском кордоне. Там жили мои дедушка и бабушка.
Бабушка – Харитина Николаевна Першина – приехала в Карпинск из Ишима в 1950 году. Там до войны они жили с дедушкой, Абрамом Агеевичем Першиным, и тремя детьми. Дедушка работал директором маслозавода, а бабушка была домохозяйкой, поэтому пенсия у неё была очень маленькая, всего 27 рублей.
Во время войны дедушка погиб, а бабушка уже со взрослыми детьми приехала в Карпинск и в 50 лет вышла замуж за Петра Лаврентьевича Худеева. В молодые годы он служил в НКВД и работал в Карпинске комендантом. По натуре дедушка был добрым, приветливым, гостеприимным, шутливым, и к нам, неродным внукам, относился как к родным.
В 1955 году старики уехали жить на Княсьпинский кордон, так как дедушка любил охоту и рыбалку. Там их приютила семья Русаковых, которые предоставили небольшой домик в огороде своего большого дома. Но старики в этом домике жили недолго. Стали строить свой дом на окраине кордона, почти у самого леса. Дом был готов уже на следующее лето. Я в это время приехала на выходные и долго канючила, чтобы в нём переночевать. И старики сдались. Спали на полу. Укрывались половиками, которые бабушка наткала на новоселье, т.к. ничего другого в доме ещё не было. А ночью начался настоящий ад: нас грызли лесные клопы, которые поселились в доме вместе с постройками. Впоследствии бабушка клопов вывела, и они больше не мучили.
Жили на кордоне шесть семей: Лаптевы, Митрохины, Русаковы, Шевченко, Пряничниковы и Худеевы. Ко всем старикам на выходные и каникулы приезжали внуки. Всего человек двадцать.
У всех жителей было хозяйство, в основном держали коров. Мы, дети, помогали дедушкам и бабушкам убирать сено, собирали ягоды и грибы, шишкарили. Чаще ходили по сосновской дороге, по обе стороны которой росли здоровенные кедры. Мы забирались на эти кедры и сбрасывали шишки вниз. Домой приходили с мешками шишек.
Бывало, всей деревней ходили в лес по ягоды и соревновались, кто больше наберёт.
Когда стали постарше, катались на лодках, а однажды зимой, перед Новым годом, когда приехали на выходной, на улице стоял мороз 30 градусов, а мы поехали покататься на Княсьпу на мотоцикле с коляской, который был у Серёжи Кузьмина, внука Русаковых. Ехали с ветерком, не замечая холода. Было нам лет по 16-17. А когда приехали домой, мои уши увеличились в размерах, были пунцовые и очень болели. Я их отморозила… Бабушка заохала: «Надо срочно ехать в больницу!», но дедушка сказал, что там уши могут отнять, и я просидела все каникулы дома, а бабушка смазывала уши гусиным салом.
А уж на Рождество Христово собиралась вся наша ребячья компания. Переодевались, наряжались кто во что мог, надевали какие-то маски, я надевала на себя дедушкину собачью шубу, красила сажей усы и брови, – и шли колядовать. Заходили в каждый дом, пели, плясали, а хозяева угощали нас чем-нибудь вкусным.
Иногда я приезжала на кордон с двоюродной сестрой Наташкой, она младше меня на три года. Моя мама работала диспетчером в автобазе и, бывало, посадит нас на лесовоз со знакомым шофёром, и мы долго едем по лежнёвке – это такая дорога из брёвен – часто останавливаемся, так как некоторые брёвна выходили из своих мест и водителю приходилось в это пространство накладывать веток и прутьев, чтобы проехать.
Большую часть времени мы с Наташкой проводили на берегу озера. И однажды, когда дедушка подъехал к берегу с рыбалки с полной лодкой рыбы, рыбаки, которые рыбачили на берегу, воскликнули: «Ну ты, Лаврентьич, рыбы до … привёз». Наташка сорвалась, побежала по кордону и кричит: «Бабушка, дедушка рыбы до … привёз!».
Целыми днями старики были в работе. Бабушка занималась хозяйством. Корова, телёнок, овцы, куры. Пенсия маленькая, но у неё был свой бизнес – она ездила в город и продавала там сметану, масло, творог, яйца, клюкву, овечью шерсть. Бабушка ещё и хлеб свой пекла. Свежий хлеб с домашним маслом… Это незабываемо! Ещё я любила творог со сметаной. До сих пор ничего вкуснее я не ела.
Дедушка получал неплохую пенсию, ещё и работал от Свердловского института микробиологии. Он ловил в лесу в капканы мелких зверюшек, в основном полевых мышей. Я любила наблюдать, как, придя из леса, он доставал из холщового мешочка мышь-полёвку, смазывал ей брюшко спиртом, доставал пинцетом печень и селезёнку, взвешивал на аптечных весах и складывал в пробирку со спиртом. Один раз в месяц он увозил это всё в Свердловск, а иногда приезжал его начальник О.Н. Стадухин и оставался погостить. Однажды он привёз со Свердловска новость, что дедушка выявил в окрестностях кордона туляремию, и ему выдали хорошую премию. В дни приезда Стадухина они с дедушкой выезжали на озеро рыбачить.
Ещё дедушка ловил зверей: белок, куниц, норку – и умел выделывать их шкуры. Замачивал в чёрной муке с солью, а потом, когда высохнут, натирал мелом и тёр долго шкурку в ладонях.
Рыбы в озере было много. Попадались даже налимы (сейчас их нет). Так что я ела уху и из налима. Тоже очень вкусная.
В общем, жили старики не бедно.
Я очень любила, когда зимой после ужина дедушка рассказывал о жизни и вязал сеть, бабушка пряла пряжу или ткала половики. Комнату освещала керосиновая лампа, и в доме было так тепло и уютно… Незабываемое время!
Бабушка была боевая и весёлая. Однажды к ней в гости пришли подружки – тётя Шура Русакова, тётя Маша Пряничникова и тётя Клава, она жила у Русаковых и была помощницей по хозяйству. Бабушка усадила их за стол и пообещала угостить супом-капустняком. Этот суп полдня томился в русской печи, в нём было мясо и кислая капуста. С бабушкиным хлебом это была настоящая вкуснятина! И вот бабушка подхватила чугунок и понесла его к столу, приговаривая: «Кушайте, гости дорогие!», но споткнулась и упала. Чугунок укатился под стал, а бабушка сидела посреди комнаты и долго не могла подняться от смеха. Весь вечер мы с ней умирали от хохота, даже уснуть не могли. Посмотрим друг на друга – и смеёмся.
В углу за печкой у бабушки всегда стояла фляга с бражкой, и любому гостю она подносила кружечку. Дедушка за ужином всегда говорил: «Бабушка, а кружечку забыла?»
У бабушки была прибаутка: «Подь ты к чёрту!». Когда на кордон провели электричество, старики купили телевизор, и как-то между делами бабушка сидела и смотрела его. Пел хор. Дирижёр поднимал палочку вверх – и хор пел громче, опускал – и хор затихал. И вот, когда дирижёр стал опускать палочку, а хор затихать, бабушка воскликнула в адрес дирижёра: «Подь ты к чёрту, только мешает!». Дедушка услышал и долго смеялся.
Однажды мы с дедушкой и бабушкой пошли в лес за брусникой. Отошли недалеко от кордона. Там было столько ягод, что мы забыли друг о друге и молча собирали их. Когда пришло время идти домой, бабушка говорит: «Место незнакомое, вот этой прогалызины здесь не было» - и стала кричать деда. «Дедо!» - дед не отвечает. «Петя!» - не отвечает. «Петро!» - не отвечает. «Петька!» - не отвечает. «Петруха!» - не отвечает. Когда ласково крикнула: «Пётр Лавреньевич!», – дедушка тут как тут, вышел из-за кустов и смеётся. «Под ты к чёрту, старик, напугал нас!»
Вот такие были мои старики. Я думала, что они будут жить вечно, но бабушка умерла рано, в 70 лет. Давление. А дедушка пережил её на четыре года. Уехал на рыбалку – и в лодке умер. Остановилось сердце.
Татьяна Алексеевна ЩЕРБИНИНА,
внучка П.Л. Худеева и Х.Н. Худеевой.
Фотографии предоставлены автором.
Этот материал был опубликован в "Богословском роднике" 27 марта 2014 года.
