Единственная в собрании музея картина, исполненная самим Караваджо, — «Лютнист» (1595 г.) находится в зале Эрмитажа № 232.
Художник изобразил простого юношу из народа, с не очень красивым, но своеобразным, выразительным лицом, в скромной одежде, за будничным занятием.
Перебирая струны лютни, он тихо напевает и одновременно прислушивается к мелодии. Взор обращен на нас. Караваджо стремится придать сцене убедительность реального события.
Кажется, размеры рамы позволяют нам видеть всего лишь фрагмент реальной жизни. Поставленный под углом стол уходит за край картины. Не уместился в пределах холста и букет цветов.
Фигура лютниста приближена к зрителю настолько, что кажется будто острый гриф лютни в его руках выдвинут из картины прямо на нас. Боковое освещение, к которому постоянно прибегал Караваджо, создавая резкие контрасты и переходы от света к тени, помогают выявить объемность лица и фигуры, трехмерность предметов.
Ярко освещенные на темном фоне они становятся особенно четкими, определенными. Караваджо стремится передать не только форму вещей, но и их плотность, фактуру (отполированное дерево лютни и скрипки) и даже вес («тяжелые» груши на столе).
Ни в одной из картин академистов не было натюрмортов, подобных этому. Изображение плодов, овощей, цветов, таких конкретных, как те, которые написал Караваджо, считалось чем-то несовместимым с «высокими» целями искусства, отвергалось как «низкий» жанр.
Не случаен один из девизов Караваджо — «правдиво подражать предметам природы».Следуя этому принципу, живописец порою доходит до крайностей.
В «Лютнисте», например, старательно выведена каждая строчка на листах раскрытых нот, так что можно, глядя на них, проиграть мелодию.
Но основная направленность искусства Караваджо — стремление отразить реальную жизнь, конкретных людей за свойственными им занятиями, вещи, которые их окружают в действительности, наконец, серия новых реалистических приемов, которые он вводит в искусство, привлекают к Караваджо внимание живописцев не только Италии, но и многих других европейских стран.
Ю. Г. Шапиро