Весьма поучительна история русского старообрядческого рода, который сумел за несколько поколений, начав от нуля, занять исключительное положение в фарфоровом производстве в России. О Кузнецовых писали немало и хорошо. Потому есть смысл пройтись по истории рода пунктирно, обращая внимание на необычное, и на контекст – развитие нового вида промышленности в России. Важно также понять, как был достигнут успех рода, и в чем, в конце концов, выразился. Тем более это интересно знать для отрасли, в которой Россия не отставала от западных соседей.
Новохаритоново. Старообрядческая церковь Георгия Победоносца, 1910-1913, своеобразный памятник роду Кузнецовых. Строительство старообрядческих храмов стало возможно лишь после 1905 года, когда было принято постановление о свободе вероисповедания. Георгиевский храм с керамическим алтарем был построен к столетию победы над Наполеоном на средства Кузнецовых, главное попечение оказывалось Иваном Емельяновичем Кузнецовым. Надо отметить, что во времена церковных реформ патриарха Никона шатровые храмы были признаны несоответствующими «церковному чину» и их сооружение запрещено с 1653 года, за исключением строительства шатровых колоколен. Но старообрядцы считали эту архитектуру своей.
Первое поколение
Яков Васильевич Кузнецов (?-1812), деревенский кузнец, старообрядец, сыновья Терентий и Анисим. В 1810 году основатель и владелец небольшого фаянсового производства в Гжельской волости в 50 км от Москвы.
Район этот известен хорошими гончарными глинами и традиционным гончарным промыслом, потому именно там начался бум производства фаянса и фарфора после того, как в 1802 г. крестьянин Павел Куликов, работавший на фарфоровом заводе Отто, нашел хорошее сырье для фарфора и основал свою первую фарфоровую мастерскую. За ним последовали многие другие местные гончары, создававшие производства размеров от мастерской до фабрик. Самые известные среди них были фабрики Тереховых, Киселевых, Новых, Кузнецовых, Акулиных, Храпуновых.
Для России с ее дешевым топливом резкий рост производства фарфора оказался возможен уже в начале 19 века, а для Чехии тогда, когда стали доступны угольные и муфельные печи.
Качество гжельского фарфора, правда, было поначалу очень неважное, глазировка отлетала, краски были тусклые. И на самом производстве горны часто не отвечали строгим требованиям, разделения труда не было.
«Десятилетиями кустари гнали на рынок неряшливую, непрочную посуду. Исследователь промыслов Московской губернии профессор А. Исаев негодовал: "Будучи совершенно неспособна к творчеству и даже тупа на перенимание уже появившихся на товарном рынке новых артикул, Гжель снабжает покупателей таким товаром, к которому они привыкли..." Он критиковал гжельцев за нетщательный размол глины, за плохую обточку изделий, что искривляло их форму, за небрежность приготовления глазури -- после обжига она легко отскакивала, если была очень жидкой, или покрывала изделие неровным слоем, если была слишком густой. Каждая избенка в гжельских деревнях с пятью-шестью работниками именовала себя заводом. Во многих из них не было печей для обжига изделий -- гжельцы носили их в горн к более состоятельному и удачливому соседу. Пользовались печью бесплатно, но топили ее своими дровами. Владельцу горна это было выгодно, потому что печь таким образом не остывала, а вновь раскалять остывший горн было довольно накладно».
Но спрос на фарфоровую посуду был очень велик, она расходилась. Тем большие задачи вставали перед новыми поколениями предпринимателей, поскольку в дело вступала конкуренция.
А тут были уже и в России заметные ориентиры. К примеру, Императорский фарфоровый завод, получавший поддержку казны, завод Гарднера в Вербилках, из частных Батенинский в Петербурге и Попова под Москвой (В 1810-х гг. завод Попова обращается к немецким и французским образцам, главным образом, в скульптуре и формах сосудов. К 1820-м гг. на заводе вырабатываются собственные индивидуальные характерные только для фарфора завода Попова черты: свои формы, собственная палитра красок, чистая и сочная; особенно славился состав фарфоровой массы, используемой на этом заводе. Что касается сюжетов и характера декора, то они соответствовали общим тенденциям в русском фарфоре XIX века).
Урок первого поколения состоит в том, что следует начать и не теряться, ориентироваться по лучшим.
Второе поколение
Терентий Яковлевич Кузнецов (1781–1848), старообрядец поповского согласия. Был женат на Агафье Дмитриевне (ум. 1832), сыновья Емельян и Сидор.
С 1812 года возглавил отцовское дело. С 1818 года оно становится известно, как Ново-Харитоновский фарфоровый завод.
Решив расширить производство, купил у помещиков Сарычевых во Владимирской губернии пустошь Дулево, и построил новый завод, ставший более сильным и богатым, чем Новохаритоновский. В 1832 году производство с сортировочным цехом, складом, живописной мастерской было введено в действие.
«На фабрике было принято разделение труда: по расчетам благодаря специализации рабочих на отдельных операциях -- формовке, обжиге, росписи -- можно было на четверть увеличить производительность и выход готового товара».
Связь районов фарфорового дел, как она выглядит на современной карте.
Перемещение в Дулево было недалеким , но район менее заселен, леса побольше. Некоторые журналисты пишут о дешевизне рабочих рук на новом месте. Но это навряд ли, не такие это расстояния.
В 1851 году Т Кузецов арендовал, а позже стал полноправным владельцем фарфорового производства А.Г. Сафонова в селе Коротково (рядом с Дулево, на юг от него), с его производственными секретами, которые заключались в ярких устойчивых красках.
Вероятно, все это время Ново-Харитоновским заводом занимался Анисим Яковлевич Кузнецов с сыновьями (Никола и Адриан) и дело оставалось семейным, благо братья и их дети все входили в московскую старообрядческую общину Рогожского кладбища.
Второе поколение Кузнецовых сумело сделать несколько важных шагов: расширить дело (в чем им могли помочь и связи среди старообрядцев, способных поддержать единовецев ссудой), преодолеть некоторые местные проблемы за счет нового региона, повысить качество своей продукции, пусть и за счет конкурента.
Третье поколение
Сидор Тереньтьевич Кузнецов (1806–1864) жил в Москве в Рогожской части, похоронен в Новохаритонове). В 1843 году он основал фарфорово-фаянсовый завод в Риге, на котором выпускал столовую и чайную посуду, а также телеграфные и телефонные изоляторы, полуфаянсовые изделия. Вероятная причина состоит в том, что там обосновалась сильная и спаянная община старообрядцев. Опытные мастера приехали сюда из Гжели — на окраине Риги, недалеко от Западной Двины, появилась русская деревня. До 1853–1854 гг. был совладельцем фабрики в Новохаритонове, владельцем фабрик в Дулёве и Риге.
Женой Сидора Терентьевича была Татьяна Ивановна (1802 – после 1845), старообрядка поповского согласия. У Сидора Терентьевича них было несколько дочерей и сын Матвей.
Остальные представители третьего поколения Емельян Терентьевич Кузнецов, Никола Анисимович Кузнецов, Адриан Анисимович Кузнецов
В 1853-54 гг. сыновья Т.Я. Кузнецова и А.Я. Кузнецова разделились: заводы в Дулеве и Короткой отошли к С.Т. Кузнецову, а завод в Ново-Харитонове Н.А. Кузнецову и А.А. Кузнецову.
Эти заводы позже вновь объединились в руках М.С. Кузнецова, который в 1889 году организовал промышленное Товарищество, владевшее к началу XX века восемью крупнейшими в России керамическими предприятиями.
В третьем покелении Кузнецовым снова удалось расширить дело, причем опять не без помощи старообрядцев. Разделение дела не очень сильно повлияло на его дальнейший ход, наоборот, главная линия продолжалась и далее. Рижское предприятие открыло перед Кузнецовыми новый рынок. Интересно также, что Сидор Кузнецов воспитал очень сильного преемника своего дела.
Четвертое поколение
Матве́й Си́дорович Кузнецо́в (2 августа 1846, Дулёво — 11 ноября 1911, Москва) — российский промышленник и предприниматель конца XIX — начала XX веков, владелец «Товарищества производства фарфоровых и фаянсовых изделий М. С. Кузнецова». Жена НАДЕЖДА ВИКУЛОВНА в девичестве МИТЮШИНА, дочь купца. Семь сыновей и дочь. Все без исключения Кузнецовы были членами старообрядческой общины Рогожского кладбища, а Матвей Сидорович стал председателем этой общины.
Истинно всероссийское и всенародное признание фамилия получила с приходом в дело Матвея Сидоровича, присоединившего в 1870 г. завод Ауэрбаха в Тверской губернии, в 1871 г. - завод Никитина в Велковском уезде и в 1887 г. - Будянский в Харьковской губернии. В том же 1887 г. на базе этих предприятий сформировалось «Товарищество производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С. Кузнецова», позднее пополнившееся заводами Гарднера в Вербилках (1891), Рыбинским в Ярославской губернии (1894), Славянским в Черниговской губернии (1895), Песоченским в Калужской губернии (1911).
Двоюродный брат Матвея Сидоровича - Иван Емельянович - основал в 1880 гг. еще три завода: Волховский, Бронницкий и Грузинский. В общей сложности Кузнецовы владели восемнадцатью предприятиями, из них на территории России находились четырнадцать.
Переход к новому увровню произошел с помошью высококлассного управляющего. Доольно неожиданно видеть, что им стал Петр Иванович Ануфриев, служивший у Викулы Морозова на одной из его фабрик главным бухгалтером. О нем: ««Любопытный тип русского самородка. Сторож при фабрике, безграмотный, нигде не учившийся, он выбился, сам выучился грамоте и, в конце концов, писал вполне грамотно. Уже, будучи во главе огромного фабричного производства, написал две книги о производстве фарфора. Своим детям дал отличное образование» (Бондаренко И. Е. Из записок художника-архитектора//Москва в начале ХХ века. М. 1997. С. 303). Его брат Иван Иванович Ануфриев, один из старейших служащих Товарищества «Викулы Морозова сыновья», одновременно стоял во главе второй московской общины старообрядцев-поморцев.
В 1874 году двоюродный брат Матвея Кузнецова Иван Емельянович, управлявший делами, нашел его и рекомендовал брату. «В декабре 1874 года Ануфриев переехал в Москву и занялся "устройством и упорядочением счетоводства главной конторы, фабрик и торговли".
«Ануфриев настоял на том, чтобы плата служащим и рабочим была увеличена, уничтожены или удалены от заводов питейные заведения, устроено новое жилье для рабочих, открыты школы, больницы, библиотеки и читальни. Не забывал он при этом расширять и обновлять и кузнецовские заводы, умело подсказывая хозяину, как можно с выгодой использовать работу "на общественное благо" для личной выгоды».
Имеется в виду строительство православных храмов.
Старообрядцы, как строители православных церквей: этот храм построен в 1913-1917, Кузнецовы помогали строительству, выделив землю и дав беспроцентную ссуду. Предшественник этого храма, деревянный храм во имя Святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова в Дулеве был построен в 1887 году хлопотами Ануфриева и помощи Кузнецова.
Кузнецовы также наладили выпуск фаянсово-эмалевых иконостасов, киотов и подсвечников, расписанных «разноцветными майоликовыми и эмалиевыми красками и золотом», отличавшихся большой прочностью, красотой и изяществом, которые приобретались как для зарубежных православных храмов, так и для Казани, Одессы, Саратова, Царицына, Тамбова, Новочеркасска, казачьих станиц Кубани (1902–1912).
Среди документов в приходно-расходных книгах Соловецкого монастыря сохранились счета "Товарищества по производству фарфоровых и фаянсовых изделий М.С. Кузнецова" за 1915 г. Посуда с видами Соловецкого монастыря, изготовленная на Тверской и Дулевской фабриках, отпускалась с главного склада Товарищества в Москве. Посредником между Товариществом и Соловецким монастырем был архангельский купец Николай Алексеевич Кушеверский. … независимо от различий в декоративном оформлении, на всех предметах в овальном медальоне черной печатью был выполнен вид Соловецкого монастыря. Прототипом для печатного изображения послужил фрагмент литографии "Святые и преподобные отцы в Соловецкой обители" 1889 г., изготовленной в Соловецком монастыре. Монастырь изображен с западной стороны. На переднем плане - бухта Благополучия с монастырским пароходом».
Но, конечно, сами Кузнецовы при приеме на работу предпочтение отдавали старообрядцам. В своих фабричных поселках они построили 7 старообрядческих церквей, 4 молитвенных дома, 6 школ, 7 больниц, богадельню, несколько спортивных плацев, бань и многое другое.
С. Кузнецова пишет также «Таланты Ануфриева помогли Кузнецову вытеснить с рынка и большинство иностранных конкурентов. Как говорилось в одном из благолепных жизнеописаний Матвея Кузнецова, П. И. Ануфриев сделал многое для "выяснения пред Министерством финансов вопроса о таможенных пошлинах на ввозимые из-за границы фарфоровые и фаянсовые изделия и по вопросу о закавказском транзите, а также много соображений представлено по предмету железнодорожных тарифов, касающихся перевозки фарфорофаянсовых изделий и сырых материалов, употребляемых в этих производствах". На деле это означало установление запретительных таможенных пошлин на ввоз заграничной посуды. Стараниями Ануфриева, установившего тесные связи со многими высшими чиновниками, с 1880 по 1893 год они увеличились на 20-50%».
С. Кузнецов, однако, много внимание уделял техническому и художественному прогрессу — первыми перевел заводы на торф, а в 1898 году купил патент на муфельную печь в Германии, стремился привлечь к росписи художников с именем, например, Врубеля.
Уверенно продвигалось Товарищество и на выставках и новых рынках. К примеру, за содействие участию России во Всемирной выставке 1900 г. Матвей Сидорович был отмечен высокой наградой Франции – орденом Почётного легиона. Кузнецовский фарфор (так называемая «кашгарская печать») вытеснил немецкий, английский и французский из Персии, Афганистана, Монголии.
Для успеха четвертого поколения было сделано, наверное, все возможное. В результате род стал производителем фарфора для широких масс населения, на экспорт, но и в лучших своих образцах конкурировал и с ведущими фирмами лома и за границей
.Больше всего удивляет своеобразный новый союз с официальной церковью.
Парадокс: храмовый иконостас в селе Ново-Харитоново не сохранился – пострадал при уничтожении церквей Советской властью. Чтобы представить себе, как он выглядел, надо ехать в Марианске Лазне и посмотреть его аналог в православной церкви Св. Владимира
Этот «старший брат» новохаритоновского алтаря был сделан в керамической мастерской села Кузнецово неподалеку от Твери и привезен на Всемирную выставку в Париже, где удостоился награды «Гран-При-де-Франс». Иконостас был создан совместными усилиями художника Краснощекова, скульптора Аненского и точильщика Иванова. Роспись по позолоченной цинковой доске была исполнена иконописцем Пашковым из Москвы. Каждый цвет на иконостасе обжигался при специальной температуре, а некоторые его части помещались в печь по нескольку раз. В 1900 году это замечательное произведение, расписанное эмалью и майоликой, купил для будущего марианско-лазеньского православного храма его многолетний староста полковник, а впоследствии генерал, Петр Петрович Рыковский, из Харькова.
Источник: ЖЖ
