Понятие интертекстуальности и 3 критерия ее «правильности»
В последнее время все чаще задумываюсь о культурных кодах — определенных традициях, сложившихся в культуре той или иной страны. У каждого народа, у разных территорий они отличаются. Чтобы понять такие коды-отсылки, надо знать сказанное прежде — определенные высказывания, ставшие в свое время популярными и оказавшими влияние на других.
Когда пишешь произведение, всегда нужно ставить цель сказать что-то новое или хотя бы знакомое в новом свете, под новым углом. Но если совсем не использовать старый багаж, можно остаться непонятым. Как же тогда быть? Нужно углублять и расширять уже сказанное. А, возможно, иногда и опровергать с помощью иронии, сарказма и других доступных автору методов. Но очень желательно использовать интертекстуальность — она только обогащает.
Особенности понятия: части одной картины
Чтобы разобрать понятие, предлагаю такой пример: все культурное наследие человечества или конкретной страны — это своего рода картина. Ваш текст — кусочек мозаики. Использование отсылок к другим текстам — это возможность увидеть связи между разными частями мозаики, чтобы постепенно расширять понимание картины мира.
Официально теоретиками термин определяется как наличие связей между разными текстами и их свойство ссылаться друг на друга явным или неявным образом. (Один из примеров явной ссылки — эпиграф). Это упрощенная формулировка, ведь я стараюсь объяснять довольно сложные вещи простыми словами, то есть немного разжевать научные источники после того, как пойму сказанное там сам. :) И задача статьи как раз в этом.
Небольшое отступление. В статье о гештальте и еще двух понятиях, характерных для хорошего текста, я уже вспоминал, что читатель хочет увидеть в произведении место для дорисовки картинки. Место для догадок. Увидеть больше, чем говорят записанные буквы, слова и предложения сами по себе. Повторю вкратце важный посыл: умение не просто заложить дополнительный смысл, очень важен, но не менее важно сделать его доступным для восприятия.
Читатель понял заложенный смысл: «Ура, я умный!» Удовольствие от текста получено, плюс в копилку автора.
Читатель не понял: «Фу, ну и что он мне хочет сказать? Автор туп». Удовольствие не получено из-за непонимания, но это считается недоработкой писателя.
Так вот, интертекстуальность — это одна из возможностей углубить смысл и одновременно способ сделать гештальт доступнее. И тут полагается сделать оговорку, что для этого ссылаться нужно на более-менее известные аудитории, удачные тексты. Проблема в том, что универсального мерила удачности, успешности популярности у меня нет. Остается только подключить благоразумие.
Если суть понятна, остается выяснить критерии хорошей, «правильной» интертекстуальности. Если нет, возможно, я плохо объясняю и стоит поискать учебники, но тогда читать дальше эту статью нет смысла. А насчет «правильной» — о как же условно это определение! Если бы существовали четкие рецепты, не было бы стольких статей, но и не было бы так интересно проникать в таинство искусства.
3 секрета: отталкиваемся от фонаря
Всё же попробую раскрыть страшные секреты, которые сам еще не постиг в практике. Только осмысливаю пока теорию. И удивляюсь: как смел я что-то писать до обретения сего откровения? Ну да ладно. Спешу поделиться.
Первый секрет сформулирован человеком по имени Гадамер. Суть его такова: если отсылка, цитирование или использование любого «культурного кода» используется для того, чтобы сделать понятным это новое произведение, его использование имеет смысл. Автор догадывается, что читатель может что-то недопонять, и тогда он прибегает к приему, чтобы человек не чувствовал себя тупым, а совместил сказанное и несказанное. Цель не столько дополнять смысл цитатами, сколько прояснять. Чтобы еще проще было понять — это фонарик в темной комнате вашего произведения. Если комната и так светлая, фонарик не нужен. Уловили?
Теперь второй секрет. Тут проще идти от противного, то есть от неправильного. Если, скажем, начитаться Бродского и использовать какие-то фразы из его творчества отдельно и без особого смысла, никакой интертекстуальности не получится. Получится винегрет. Или своего рода лоскутное одеяло, не слишком привлекательное на вид. Цитаты ради красного словца или для демонстрации своей образованности не пройдут.
Эту мысль открыл другой аналитик — Вельш, он много обсуждал такие вот обрывочные произведения. Упрощенно его критерий звучит так: нужно, чтобы слова-единицы были похожи не на обломки, а монолитную глыбу, они должны наглядно представлять логику и специфические возможности используемого языка.
То есть важно помнить сказанное мной ранее о способности интертекста расширять картину мира и углублять понимание. Одна картинка плюс другая — из них выходит третья, но первая и вторая самодостаточны.
Третий секрет совсем прост — заимствования, цитаты и аллюзии должны помогать выстраивать отношения автора с читателем, а также сложную систему отношений текстов между собой. Хорошие, умные тексты как бы разговаривают друг с другом: один другой дополняют, опровергают и т. д. Хорошо, если читателю предоставляется возможность понять этот «разговор». Тогда он оценит оказанное ему доверие и получит удовольствие от чтения как от общения с близким человеком, с которым у него есть нечто общее.
Бытовой пример: мы часто в общении ссылаемся на известные цитаты из фильмов и мультфильмов, особенно сделанных в СССР. В нашу эпоху реже это происходит с цитатами Пушкина или других классиков литературы. Всё же когда человек «ловит» связь, на которую намекает собеседник (какой вид искусства — неважно), это сближает. Подобное происходит и с удачными примерами интертекста.
Подчеркну ценность темы: «правильная» интертекстуальность возвышает произведение над рядом других. Она помогает автору выстроить свою идею, а в итоге позволяет вписаться в постмодернистский культурный процесс. Если вы вдруг забудете основную массу мыслей из статьи, вспомните хотя бы то, что отталкиваться нужно от фонаря… То есть от фонарика в темной комнате, а не в светлой.
