Сегодня время… доклада. Но не пугайтесь этого скучного слова Дело в том, что всё последнее время я посвятила подготовке к участию в своей первой научной конференции — “Петербургские генеалогическим чтениям”.
В результате упорной и глубокой работы я потеряла в подписчиках и сильно прибавила в знаниях :-) В общем, оно того стоило. А доклад получился огонь — интересный и полезный, прямо как я люблю. Но главное: путь, который обозначен здесь, в какой-то степени универсален.
Да, в основе доклада лежит воссоздание истории рода по делопроизводственным фондам (считай, отдела кадров) одного Балтийского судостроительного завода.
НО! В процессе подготовки я просмотрела фонды и других самых разных предприятий (подготовив таким образом случайно два доклада вместо одного). И, вуаля, схожие черты у них есть. Для идеального анализа мне понадобится ещё немалое время, поэтому будем считать, что сегодня вас ждет приятный и вкусный аперитив перед основным блюдом (полноценной методологией).
ИСХОДНЫЕ ДАННЫЕ:
Итак, на фото (ниже) моя прабабушка по материнской линии Мария Ильична Волкова, в девичестве Фомёнок, с мужем. Сильная, дисциплинированная, очень талантливая женщина, обладающая ясным умом и отличной памятью. Однако! Несмотря на все эти прекрасные качества доверять до конца её воспоминаниям — а именно они стали исходной базой для поисков — нельзя.
Дело в том, что в 12 лет Мария Ильична стала круглой сиротой и вместе с другими младшими детьми попала в детский дом. А опрос проводился моей мамой, когда прабабушке было глубоко за 80. Как оказалось, это “недоверие” было не зря…
Но это потом, а пока вот с чего всё начиналось:
- Мария Ильична родилась в большой семье из шести детей (она примерно помнила годы рождения братьев-сестер, их имена, причины смерти);
- также она знала девичью фамилию матери — Надежды Гавриловны — Погарская; а также то, что у неё была младшая сестра Агриппина;
- чудом в семейном архиве сохранилась метрика прабабушки — смотрите фото;
- но самой важной зацепкой являлась информация о том, что её отец Илья Никифорович Фомёнок как будто бы работал на Балтийском заводе. Причем Мария Ильична предполагала, что он был инженером или кем-то из руководящего состава, так как жили они в большой ведомственной квартире.
ШАГ №1:
Установить, реально ли отец прабабушки — Илья Никифорович Фомёнок — работал на Балтийском заводе или нет. Какие-либо документальные подтверждения этого факта, кроме воспоминаний Марии Ильичны, у нас отсутствовали.
А нет бумажки, значит не было и факта — увы и ах, но, как показал опыт, только придерживаясь этого правила можно докопаться до правды. Мифы и легенды — это хоть и важная, но лишь основа для поисков. Всё нужно подтверждать.
Сразу возникает разумный вопрос: как это сделать? Особенно если учитывать тот факт, что к началу 20 века на “Балтийском заводе” трудилось свыше 8 тысяч человек? И это без учета неквалифицированных рабочих, которых ежедневно нанимали для такелажных работ (поднять-опустить груз).
Для этого был совершен “крестовый поход” на ближайший “по времени” архив — ЦГА (Центральный государственный), где хранятся дореволюционные документы (такой есть почти в каждом региональном центре или крупном городе). Прабабушка родилась в 1912 году, т.е. её отец был жив до 1924 года, как минимум.
В СПб ещё есть отдельный “закрытый” архив, где хранятся документы предприятий, но мне повезло — в ЦГА хранится огромный фонд по нашему заводу (Р-1192). Сразу отмечу, что над документами мы работали вдвоем с моей мамой. Стартовали с самого близкого и понятного нам — зарплатных ведомостей.
Не самый интересный и богатый на информацию документ, но именно он открыл неожиданный факт: Фомёнок на судостроительном заводе работал, да не один… Их оказалась целая россыпь, и у каждого свой табельный номер, т.е. это разные люди.
Отсюда СОВЕТ №1: запоминайте табельный номер вашего предка, который менялся только в очень редких случаях. Именно по нему вы будете отличать его среди однофамильцев или в делах, где имени нет вообще.
И сходу СОВЕТ №2: мелочей нет, выписывайте даже карандашные пометки, именно из таких незаметных нюансов и вытекали наши большие победы.
Один из Фомёнков (или как моя мама нежно их называет Фомят) числился старостой среди сторожей. Староста/старшина — это фактически старший среди равных; в разных цехах собиралась группа мастеровых и рабочих завода, и среди них выбирали старосту, который ими руководил.
Важным условием выбора был возраст — не моложе 30 лет. Обязательно знание грамоты, непрерывная служба в порту/на заводе не менее трех лет. Ну и конечно никаких судимостей и проблем с полицией. Все эти условия описаны в уставных документах завода.
Но это так, краткий ликбез. Для нас же это был знак, что есть все шансы подтвердить легенду с квартирой.
Любопытно, что в списках оказалось и несколько Погарских… Т.е. обладателей девичьей фамилии матери Марии Ильичны, но их мы отложили до поры до времени… Тут бы с “фомятами” разобраться…
ШАГ №2. ДВИЖЕНИЕ ВГЛУБЬ
Вычислить именно нашего Илью Никифоровича предстояло в другом архиве — ЦГИА (Центральном историческом) — такой также найдется в любом городе. Здесь, как нетрудно догадаться, хранятся дореволюционные документы.
Впрочем, в фонде 1304, который полностью посвящен “Балтийскому заводу”, удивительным образом “живет” часть документов завода вплоть до 30-х годов ХХ века. Чего здесь только не было: и формулярные списки, и разнообразные служебные записки, и списки рабочих…
Но настоящим “деликатесом” оказались книги рабочих номеров, которые сравнимы, пожалуй, с трюфелями: невзрачные на вид, но очень “вкусные”. Сразу предупрежу, документ этот не для слабонервных — огромные дряхлые книги, от одного взгляда на которые отваливается челюсть.
Здесь вы найдете: ФИО, откуда работник, сословие, год рождения, когда приступил к работе, какой оклад, какие порицания получал по работе, когда уволен (либо переведен на другой номер), семейное положение и пр. В некоторых книгах давалась оценка здоровья, грамотный или нет, вероисповедание, количество детей, о наградах и пр.
ШАГ №3. КТО ЕСТЬ КТО?
Казалось, что с каждым нашим шагом задача становилась только сложнее… Мало того, что Фомёнков оказалось много, так почти все работали в такелажном цехе и родом оказались из одной деревни Витебской губернии — Масеевки. А Ильи в их числе с разными табельными номерами вовсе два!
Один — грамотный, унтер-офицер в запасе, на завод пришел в 25 лет; другой — неграмотный крестьянин всю жизнь проработал в поле. Какой же наш? Помог, как это часто бывает в генеалогии, случай: нашлись документы, где выяснилось, что у них разные отчества. Один Николаевич, а второй - Ник...ифорович. Остается радоваться, что отчества, как тогда делали часто, не сократили.
Наш, т.е. Никифорович, и оказался унтер-офицером. В дальнейшем все документы, где Илья Фомёнок подписывался сам, мы принимали за “свои”. Впрочем, Илья Николаевич всё также в нашей зоне интересов — скорее всего это наш дальний родственник, как и все Фомёнки из Масеевки.
РОДОВОЕ ГНЕЗДО?
Едва мы успели оправиться от неожиданного количества Фомёнков, как нас ждал новый поворот истории: оказалось, что вместе с Ильей Никифоровичем на Балтийском заводе служила и его жена Надежда Гавриловна, и старший сын — Александр.
Его прабабушка помнила хорошо: Александр навещал её в детдоме. Как оказалось, работал он в “Отделе подплава” — подводного плавания. Цех появился на заводе в 1906 году и именно здесь построили первую боевую подводную лодку “Дельфин”.
Но кое о чём память Марьи Ильичны “умолчала”: выяснилось, что на заводе работала ещё одна старшая её сестра Анна — работала она на посылках в 18 лет. Прабабушка помнила всех детей, но об этой старшей сестре за всю жизнь не сказала ни слова.
У нас, правда, сложилось впечатление, что Анна была непутёвой — работу и жилье потеряла из-за прогула в 1927 году. А дальше исчезла… Хотя есть одна зацепка, о которой я расскажу позже.
Был и ещё один семейный факт, о котором прабабушка умолчала… Точнее не умолчала, просто не знала... В семье родилось не 6, а 10 детей. Просто как минимум трое умерло до её рождения. Впоследствии их станет ещё меньше — 4 (это при условии, если Александр и Анны выжили).
Эту информацию мы нашли всё в тех же книгах рабочих номеров, когда просматривали информацию о так называемых “дополнительных пособиях”. Выдавали их в честь женитьбы, крещения и по случаю похорон или болезни.
КАК НА ПРА-ПРАДЕДА БРОНЕНОСЕЦ НАПАЛ…
На фото выше броненосец “Ослябя”, названный в честь монаха Родиона Осляби. Удивительное дело — пишут, что его построили на Адмиралтейских верфях. Уж не знаю как, но какое-то время он стоял на “Балтийских верфях” (Может ремонтировали его там? Второго с таким именем пока не нашла).
Узнать об этом удалось благодаря тому, что в своё время именно на этом броненосце мой прадед получил цепью в лоб. А было дело вот как:
“Чернорабочий Илья Фомёнок такелажного цеха, находясь на работе в правом бортовом машинном отделении броненосца “Ослябя”, получил увечье в верхнюю часть черепа головы при следующих обстоятельствах.
Чернорабочий Илья Фомёнок спускал цепной железный штроп, висящий на лесах над ним. Причем конец цепи соскользнул и ударил Фомёнка по голове, чем и причинил ушиб головы.
Причина: собственная неосторожность.
Подпись: запасной унтер-офицер из крестьян, Витебской губернии, Городовского уезда, Зайковской волости, деревня Масеевка Илья Фомёнок.
Свидетелей нет.
Ушиблены три ранки лба, увечья несерьезные. Перевязка.
Последний раз на завод поступил 5 октября 1898 года.
Жалования получает — 65 копеек в день”
Вот такой документ. Но это вы ещё трагичный случай о том, как мой пра-прадед рыбу дома чистил и палец порезал не читали — вот, где трагедия
Я всё это к чему? Видите акты об увечьях или любые документы о травмах — срочно заказывать и читать-читать-читать. В фондах других предприятий я ещё более подробные поэмы читала. Как сказал один из коллег РГО: чем хуже ситуация, тем лучше документ — по хорошим случаям так подробно как-то не принято было фиксировать информацию.
Мы вот “благодаря” травмам пра-прадеда установили, когда он из чернорабочего стал сторожем, а затем старостой.
ДОБРЫЙ ДЯДЯ
По количеству неожиданных поворотов и открытий это расследование может потягаться с любой “мыльной оперой”. Вот и на Фомёнках дело не закончилось. Стоило нам выдохнуть по этой фамилии, как о себе дали знать… Погарские.
В начале статьи я уже писала, что мы нашли пару-тройку обладателей этой фамилии в зарплатных ведомостях в ЦГА, разрушая тем самым тщеславный миф о редкой, почти аристократической фамилии, который имел место среди моих родственников :-)
Так вот, когда мы нашли личную карточку Александра Фомёнка (старшего брата прабабушки) случилось дежавю: адрес его места проживания удивительно напоминал чей-то уже встречаемый когда-то… Подняли записи и выяснилось, что чудесным образом он живет в одной квартире с некой Марфой Васильевной Погарской…
Еще одним счастливым стечением обстоятельств стал тот факт, что сохранилась домовая книга по этому дому (что это? читаем здесь — #fpwl_7). Там-то мы и узнали, что в квартире проживал Михаил Гаврилович Погарский с женой Марфой и детьми.
Это ни кто иной, как родной брат Надежды Гавриловны Погарской, т.е. дядя прабабушки. Уж почему она не знала о его существовании мы не знаем, но бумажку о факте его существования имеем.
И вот здесь возникает вопрос: если дядя взял к себе жить племянника, то почему бы и племянницу Анну не взять? В общем, надо проверять домовые книги и налоговые ведомости.
НАВОДНЕНИЕ
Ну и наконец, ещё одна вещь, которую пусть и косвенно, но удалось подтвердить благодаря делопроизводственным фондам. По семейной легенде: Илья Никифорович Фомёнок умер от воспаления легких после участия в ликвидации последствий сильнейшего наводнения в Ленинграде в 1924 году.
Краткая историческая справка: в результате наводнения было полностью разрушено 324 дома, повреждены практически половина всех имевшихся строений. Из 94 судов, стоявших в гавани, удалось спасти только 12. По официальным данным погибло свыше 200 человек, но это было лишь началом беды…
Вот как описывал последствия наводнения Вадим Шефнер в своей книге «Имя для птицы, или Чаепитие на желтой веранде»:
«Стекла во многих витринах и окнах первых этажей были выбиты волнами. Во всех подвалах, в подвальных магазинах, магазинчиках и мастерских стояла вода. Проходя мимо подворотен и заглядывая во дворы, мы видели стоящие там диваны, кровати, шкафы, сундуки, столы, стулья; на веревках висели пальто и иная одежда: это жители первых этажей вытащили на просушку свой домашний скарб. <…> Напротив Кадетского корпуса, прямо на мостовой, поперек трамвайных путей, лежал на боку буксирный пароход. Невдалеке от него на сушу выбросило большую деревянную баржу»
Получилось примерно следующее: помещения промокли и не просыхали; одновременно с этим подскочили цены на продукты питания, сено и дрова; т.е. люди не могли согреться.
В июле 1924 года в книге рабочих номеров, где, если вы помните, фиксировалось иногда и состояние здоровья рабочих, мы нашли информацию о том, что у Ильи Никифоровича были проблемы с легкими — он даже просил отпустить его на пенсию.
А всего через пару недель после наводнения среди служебных записок мы нашли рапорт о том, что его должность по причине смерти занимает другой человек. В целом, без лечения антибиотиками и должного ухода ровно за столько пневмония и может убить больного.
ХЭППИ-ЭНД
Закончить я всё же хочу на позитивной ноте. Да, мой пра-прадед не был инженером, как хотелось прабабушке. А большая квартира на деле оказалась коммуналкой. И всё-таки наш род до вожделенного звания “дослужился”: сегодня на заводе в звании инженера, да ещё и ведущего специалиста работает мой родной брат.
АВТОР: Мария Тычинина (Гринёва), проект From Past With Love
