Телефон вибрирует на кухонном столе, скользя по клеенке, как жук, попавший в беду. Звук противный — зудящий, настойчивый. Воскресенье, одиннадцать утра. Голова после вчерашнего гудит не то чтобы от вина — я выпила-то всего ничего, — а от шума, басов приглашенного диджея и того искусственного, натянутого счастья, которое висело в воздухе банкетного зала «Версаль».
Я делаю глоток кофе. Горький. Забыла положить сахар.
На экране светится имя: «Тамара (Невеста)».
Сердце, глупое, екает. Неужели что-то забыла? Шарф? Помаду? Или звонит сказать спасибо за тостер, который я всучила помимо конверта? Или, может, просто поделиться эмоциями, как мы делали это последние тридцать лет?
Я открываю мессенджер. Там не голосовое, не смайлик с сердечками. Там фотография. Скриншот из экселевской таблицы. И короткая приписка:
«Ленусь, привет. Мы тут с утра подбиваем бюджет, немного вышли в минус. Я пересмотрела видео со столов. Ты вчера съела два куска "Красного бархата" (а он шел сверх сметы) и официант тебе подливал "Шато", которое мы брали для президиума. С тебя 4 250 рублей. Номер карты тот же. Без обид, всё по-честному».
Кофе встает в горле комом. Я перечитываю. «С тебя 4 250 рублей». Цифры пляшут перед глазами. Меня не тошнит, нет. Меня накрывает холодным, липким стыдом. Не за себя. А за неё.
В этот момент я понимаю: моей подруги Тамары больше нет. Есть какая-то чужая женщина, которая только что выставила мне счет за нашу тридцатилетнюю дружбу.
И самое страшное — я знаю, как на это ответить.
Часть 1. Блеск и нищета «Версаля»
Вчера всё казалось другим. Тамара сияла. В свои пятьдесят она выглядела на сорок: корсет утягивал то, что нужно, визажист сотворил чудо. Вадим, её избранник, крупный, молчаливый мужчина с бегающими глазками, держался за неё, как за спасательный круг.
Они готовились к этому дню полгода. Тамара все уши прожужжала про «свадьбу века».
— Ленка, ты не понимаешь, это мой реванш! — говорила она, выбирая салфетки по пятьсот рублей за штуку. — Первый муж был нищебродом, свадьба в столовой. Сейчас я хочу, чтобы все видели: я могу себе это позволить.
Я кивала. Я знала, что «позволить» — это кредит в "Сбере" и кредитка "Тинькофф", выпотрошенная под ноль. Но я молчала. Подруги должны поддерживать, верно?
Я сидела за третьим столом. Официанты в белых перчатках действительно кружили коршунами.
— Мадам, обновить бокал? — молодой парень с приятной улыбкой наклонял бутылку.
Я не смотрела на этикетку. Я смотрела на Тамару, которая кружилась в танце. Я думала о белом конверте, который лежал в моей сумке.
В конверте было пятьдесят тысяч рублей.
Для меня, главбуха в средней логистической фирме, это деньги. Это мой отпуск в санатории в Кисловодске, от которого я отказалась. Это новые зимние сапоги, которые я не купила. Я копила три месяца. Я хотела, чтобы Тамара начала новую жизнь не с долгов, а с радости.
Я положила конверт в красивый сундучок для даров. Я обняла её.
— Будь счастлива, Томка.
— Спасибо, родная! Ты лучшая! — кричала она мне в ухо, перекрывая музыку.
А теперь выясняется, что «лучшая» — это та, кто платит по прейскуранту.
Часть 2. Дебет с кредитом
Я откладываю телефон. Руки дрожат. Профессиональная привычка берет свое: я начинаю считать.
Четыре двести пятьдесят.
Торт. Да, я съела два куска. Один мне положили сразу, второй принес тот самый официант: «Попробуйте, невеста настаивала, чтобы ничего не пропало». Я съела из вежливости, он был приторно-сладкий, этот «Красный бархат».
Вино. Я выпила бокала три за весь вечер. Хорошее вино, не спорю. Но я его не заказывала.
Я иду в ванную, умываюсь ледяной водой. В зеркале — уставшая женщина с темными кругами под глазами.
— Ну что, Елена Викторовна, — говорю я своему отражению. — Провели аудит?
Звонит телефон. Это Ира, наша общая знакомая, тоже была вчера.
— Лен, ты сидишь? — голос у Иры срывается.
— Сижу. Тебе тоже пришел счет?
— Две тысячи, — выдыхает Ира. — За то, что мой муж съел лишнюю порцию горячего. Лен, он же диабетик, он половину не ел, ему просто положили! Это что такое? Это шутка?
— Это не шутка, Ир. Это рыночные отношения.
Мы молчим. Слышно, как у Иры на фоне работает телевизор.
— Я не буду платить, — тихо говорит она. — Я подарила им мультиварку за десятку и пять тысяч в конверте.
— А я заплачу, — говорю я вдруг. И сама удивляюсь своему голосу. Он звучит сухо, жестко. Как на совещании, когда я объясняю директору, что налоговая заблокирует счета.
Часть 3. Звонок
Я набираю Тамару. Гудки идут долго. Видимо, она занята подсчетом убытков по другим гостям.
— Алло? — голос бодрый, деловитый.
— Привет, Тамара. Получила твое сообщение.
— Ой, Ленусь, ну ты не обижайся только, ладно? — тон мгновенно меняется на заискивающий, но с ноткой стали. — Просто Вадим вчера сел, посчитал... Ресторан выставил дикий счет за «пробковый сбор» и перевес торта. Мы реально в минусе. А ты, сама знаешь, живешь одна, дети выросли, тебе проще...
— Мне проще? — переспрашиваю я.
— Ну, у тебя зарплата хорошая. А мы семья молодая, нам на ипотеку надо. Я подумала, ты поймешь. Это же по-дружески. Честность — залог дружбы.
Слово «честность» режет слух.
— То есть, ты считаешь, что выставить счет гостю на следующий день после свадьбы — это нормально?
— Лен, ну мы же не в СССР. Весь цивилизованный мир так делает. В Европе, говорят, вообще каждый за себя платит.
— Мы не в Европе, Тамара. Мы в Ростове.
— Ой, всё, не начинай училку включать. Переведешь? Мне просто надо закрыть дыру до обеда.
Я слышу в трубке голос Вадима: «Ну что там, она скинет?»
— Скину, — говорю я. — Сейчас всё посчитаю и скину.
Часть 4. Переоценка активов
Я сажусь за ноутбук. Открываю пустую таблицу.
В моей голове щелкает переключатель. Эмоции — обида, горечь, жалость к нашим годам дружбы — отключаются. Остаются только цифры.
Она хочет коммерческих отношений? Она их получит.
Я вспоминаю, как три года назад Тамара занимала у меня тридцать тысяч «на неделю» и отдавала полгода частями, без процентов, естественно.
Я вспоминаю, как сидела с её внуком, когда её дочь уехала в отпуск. Бесплатно.
Я вспоминаю вчерашний конверт.
Пятьдесят тысяч рублей.
Если я гость, то я дарю подарок. Подарок безвозмезден.
Но если я клиент, которому выставили счет за еду и напитки, то формат мероприятия меняется. Это уже не званый ужин. Это коммерческий банкет. А я — заказчик услуги.
— Хорошо, — шепчу я. — Давай сведем баланс.
Я печатаю сообщение. Пальцы летают по клавиатуре. Я не испытываю злости. Только холодную ясность хирурга, который отрезает гангренозную конечность.
Часть 5. Ответный удар
«Тамара, я услышала твою позицию. Ты права, честность — это важно. Поскольку ты перевела наши отношения в плоскость "товар-деньги" и выставила мне счет за оказанные услуги питания (4 250 руб.), я вынуждена пересмотреть статус моего финансового вложения в ваше мероприятие.
Мой трансфер в размере 50 000 рублей, переданный в конверте, подразумевался как безвозмездный дар в рамках традиций гостеприимства. Однако, так как гостеприимство было аннулировано выставленным счетом, я квалифицирую эти 50 000 рублей как ошибочный платеж или аванс, превышающий стоимость услуг.
Следовательно:
Сумма аванса: 50 000 руб.
Стоимость услуг (торт, вино): 4 250 руб.
К возврату: 45 750 руб.
Прошу вернуть разницу на мою карту в течение часа. В противном случае буду вынуждена считать это неосновательным обогащением. Номер карты ты знаешь».
Я нажимаю «Отправить».
Часть 6. Истерика
Тишина длится три минуты. Потом телефон взрывается.
Звонит Тамара. Я не беру.
Звонит Вадим. Я сбрасываю.
Прилетают сообщения в WhatsApp.
«Ты что, с ума сошла?!»
«Лена, это низко!»
«Ты подарила эти деньги! Подарки не отдарки!»
«Мы уже потратили часть, у нас нет сейчас свободных!»
Я пишу одно сообщение:
«Вы нашли время посчитать мои куски торта. Найдите время вернуть сдачу. Услуга меня не устроила по соотношению цена/качество, но я готова оплатить съеденное согласно вашему прайсу. Жду».
Она начинает давить на жалость. Голосовые сообщения по минуте. Там слезы.
— Ленка, ты чего? Мы же подруги! Я просто хотела как лучше! Вадим настаивал, у нас кредиты! Как ты можешь из-за четырех тысяч требовать полтинник назад?!
Я слушаю это и понимаю: она действительно не видит противоречия. Она искренне считает, что имеет право ободрать меня, но я не имею права защищаться. Это психология паразита, которого я кормила тридцать лет.
Я пишу финальное:
«Дружбы больше нет, Тамара. Ты продала её за 4250 рублей. Жду перевод до 14:00. Иначе я выложу твой "счет за торт" в общий чат гостей и в городские паблики. Думаю, твоим богатым новым родственникам будет интересно узнать, как невестка экономит».
Это блеф. Я бы не стала позорить её публично. Но она этого не знает. Страх перед общественным мнением у Тамары сильнее жадности.
Часть 7. Расплата
В 13:50 телефон пиликает. Уведомление от банка.
«Пополнение: +45 750 руб. Отправитель: Вадим С.»
Следом сообщение от Тамары:
«Подавись. Не пиши мне больше. Ты мелочная, завистливая тварь. Я знала, что ты мне завидуешь».
Я смотрю на экран.
Мелочная? Возможно.
Завистливая? Чему завидовать? Мужу, который заставляет жену трясти деньги с подруг? Свадьбе, которая превратилась в бухгалтерский отчет?
Я захожу в банковское приложение.
4 250 рублей. Столько стоил мой «выход в свет».
А 45 750 рублей вернулись домой.
Я нажимаю на контакт Тамары. «Заблокировать».
Затем Вадима. «Заблокировать».
В квартире тихо. Слышно, как гудит холодильник.
Финал. Чистый лист
Я сижу на кухне. Солнце наконец-то пробилось сквозь осенние тучи и светит прямо в глаз.
Больно ли мне? Да. Где-то в груди тянет. Тридцать лет — это не тридцать дней. Мы вместе рожали, разводились, хоронили родителей. Но я понимаю, что оплакиваю человека, которого уже давно нет. Тамара умерла не вчера. Она растворялась в этой алчности годами, а я просто закрывала глаза.
Вчера я заплатила высокую цену за урок. Но сегодня мне вернули сдачу.
Я встаю и открываю окно. Впускаю свежий, холодный воздух.
Потом беру телефон и звоню Ире.
— Ир, слушай. Я тут деньги сэкономила неожиданно. Помнишь, мы мечтали в Питер на выходные? В Мариинку?
— Лен, ты серьезно? — голос Иры дрожит, но в нем просыпается надежда.
— Серьезно. Я угощаю. Билеты с меня. С тебя — поиск гостиницы. Только, чур, в ресторане платим каждая за себя, договорились?
Ира смеется. И этот смех — живой, настоящий, не натянутый.
— Договорились, Лен.
Я кладу трубку. На душе становится удивительно легко. Будто я вынесла из дома огромный мешок со старым, пыльным хламом, который занимал полкомнаты. Дышать стало свободнее.
Я смотрю на уведомление от банка. 45 750 рублей.
Это не деньги. Это цена моей свободы. И, честно говоря, это очень выгодная сделка.