— Вы действительно утверждаете, что простая крановщица может претендовать на половину имущества? — усмехнулся адвокат.
— Да, — Катя положила на стол диктофон. — Особенно когда у неё есть запись, как вы предлагали свидетелю деньги за ложные показания.
Зал суда встретил Катю гулким эхом и запахом старого дерева. Она сидела на жесткой скамье, сжимая в руках деревянную шкатулку — подарок Ивана. Каждая трещинка на её полированной поверхности казалась сейчас символом её собственной жизни — израненной, но не сломанной.
Напротив, за отдельным столом, восседала Марина Викторовна в дорогом костюме от кутюр. Её холодные глаза с ненавистью впивались в Катю. Рядом ёжился Андрей, бледный, с трясущимися руками. Дорогой костюм сидел на нём мешком, словно он за неделю похудел на несколько килограммов.
— Суд слушает дело о разделе имущества между Терёхиной Екатериной и её супругом, — объявила судья, женщина лет пятидесяти с умным, проницательным взглядом.
Адвокат свекрови, молодой человек в безупречном костюме, первым поднялся, отутюживая складки на брюках:
— Ваша честь, мы настаиваем, что наша сторона внесла основной вклад в приобретение имущества. Моя клиентка, Марина Викторовна, предоставила первоначальный взнос за квартиру. Её сын, как перспективный инженер, имеет стабильный высокий доход. В то время как Терёхина... — он бросил откровенно презрительный взгляд на Катю, — работает крановщицей. Её вклад в семейный бюджет можно считать чисто символическим.
Катя почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Но в этот момент она вспомнила слова Ивана, сказанные ей вчера вечером: «Ты сильнее всех их, Кать. Потому что у тебя есть правда». Она глубоко вздохнула и поднялась:
— Ваша честь, разрешите?
Судья внимательно посмотрела на неё и кивнула.
— Я действительно работаю крановщицей, — голос Кати звучал удивительно чётко и ровно. — Но за шесть лет я ни разу не опоздала, не нарушила технику безопасности. Мой труд приносил заводу стабильный доход, часть которого шла и на наш семейный бюджет.
Марина Викторовна громко фыркнула:
— Какие могут быть доходы у рабочей? Копейки!
— А вот такие, — Катя открыла свою шкатулку и достала аккуратно подшитую папку. Её пальцы не дрожали. — Вот выписки с нашего общего счёта за последние три года. Я перечисляла туда семьдесят процентов своей зарплаты. В то время как мой супруг — не более тридцати. При этом его официальная зарплата в два раза выше моей.
В зале пронёсся удивлённый шёпот. Андрей покраснел и опустил голову так низко, что почти упёрся лбом в стол.
— Кроме того, — продолжала Катя, — я вела всё домашнее хозяйство, что также является весомым вкладом в семью. Уверена, суд учтёт это при разделе имущества.
Адвокат свекрови попытался перехватить инициативу:
— Но первоначальный взнос...
— Первоначальный взнос, — чётко перебила его Катя, — был сделан из денег, которые Марина Викторовна получила от сдачи в аренду квартиры, доставшейся ей в наследство от родителей. То есть не из её личных заработков. Согласно законодательству...
Она продолжила, цитируя статьи закона. Зал замер. Даже судья смотрела на неё с неподдельным интересом.
— ...и поэтому я имею полное право на половину совместно нажитого имущества, — закончила Катя.
Марина Викторовна побледнела. Видимо, она не ожидала, что простая «курица» окажется так подкована юридически.
— Ваша честь, — заговорил адвокат, явно нервничая, — мы можем предоставить свидетельские показания о... неадекватном поведении Терёхиной. О её вспыльчивом характере, о том, что она угрожала моей клиентке...
— Какие именно показания? — спросила судья.
— Например, о том, что она угрожала физической расправой, — заявил адвокат.
Катя не могла поверить своим ушам. Это была уже откровенная ложь.
— Это неправда! — воскликнула она.
— У нас есть свидетель, — адвокат жестом подозвал того самого рабочего Петрова.
Но когда Петров начал говорить, запинаясь и путаясь в показаниях, стало ясно — он лжёт. Судья внимательно слушала, потом подняла руку:
— Достаточно. Г-н Петров, вы готовы подтвердить свои слова под присягой?
Петров замялся, потупил взгляд, его руки дрожали.
— Я... я не совсем помню детали...
В этот момент дверь в зал суда открылась, и вошёл Иван. Он был в своём единственном приличном костюме, лицо серьёзное, взгляд твёрдый.
— Ваша честь, прошу прощения за опоздание, — он обратился к судье. — Я могу предоставить важные доказательства.
— Кто вы? — спросила судья.
— Иванов Иван, водитель на том же заводе. И друг Терёхиной.
Он подошёл к столу и положил перед судьёй диктофон.
— Это запись разговора между мной и г-ном Петровым, — объяснил он. — Где он прямо говорит, что его подкупили для дачи ложных показаний.
В зале воцарилась гробовая тишина. Марина Викторовна смотрела на диктофон с таким ужасом, будто это была гремучая змея.
Запись была включена. Голос Петрова звучал чётко: «Мне дали пятьдесят тысяч. Сказали, что надо сказать про угрозы... И про то, что Катя работала на неисправном кране...»
Когда запись закончилась, судья медленно посмотрела на Марину Викторовну:
— Что вы можете сказать на это?
Свекровь молчала, её лицо было искажено злобой. Андрей поднялся с места, его руки дрожали.
— Мама... это правда? — прошептал он. — Ты действительно подкупила Петрова?
— Молчи, дурак! — прошипела она.
Но было уже поздно. Судья объявила перерыв. В коридоре Катя и Иван стояли у окна.
— Спасибо, — тихо сказала Катя. — Я не знаю, как ты это сделал...
— Договорился по-мужски, — улыбнулся Иван. — Объяснил Петрову, что лучше сознаться сейчас, чем потом иметь дело с уголовной статьёй.
Когда заседание возобновилось, судья огласила своё решение:
— Учитывая предоставленные доказательства, а также попытку дачи ложных показаний, суд постановляет: разделить совместно нажитое имущество поровну. Квартира подлежит продаже, вырученные средства делятся пополам. Алименты назначаются в размере, установленном законом.
Это была полная победа. Катя стояла, не веря своим ушам. Она победила. Победила систему, деньги, связи... Победила тем, что была права.
Когда они вышли из здания суда, Марина Викторовна, не глядя на них, быстро ушла к своей машине. Андрей задержался на мгновение, посмотрел на Катю с каким-то новым, сложным выражением.
— Ты... ты оказалась сильнее, — тихо сказал он. — Прости меня. Я был слепым дураком.
Он развернулся и ушёл вслед за матерью.
Катя осталась стоять на ступенях суда. Рядом был Иван.
— Спасибо, — прошептала она. — Ты снова меня выручил.
— Да не за что, — он улыбнулся. — Я просто не мог позволить несправедливости случиться.
Они пошли по улице, и Катя чувствовала невероятное облегчение. Битва была окончена. И она вышла из неё победительницей.
— Знаешь, — сказала она, глядя на Ивана, — а ведь ты прав. Курицы — умные птицы. Они знают, кого можно клевать, а кого — лучше обойти стороной.
Он рассмеялся, и его смех был таким тёплым и заразительным, что Катя не могла не улыбнуться в ответ.
— Пойдём, отпразднуем, — предложил он. — В столовую завода. По-нашему, по-рабочему.
И они пошли — двое простых рабочих людей, победивших целую систему. И в этот момент Катя поняла: её жизнь только начинается
---
После суда в жизни Кати наступила странная пауза. Ожидаемого ощущения триумфа не было — только глубокая усталость и опустошение. В общежитии её ждала все та же узкая комната, но теперь она казалась особенно одинокой.
— Ну что, победительница? — встретила её Лена с бутылкой шампанского. — Давай праздновать!
Но Катя только покачала головой:
— Не сейчас, Лен. Я... я просто хочу побыть одна.
Она закрылась в комнате, легла на кровать и смотрела в потолок. Слез не было — они, казалось, высохли за время судебных тяжб. Была только пустота.
На следующий день она вышла на работу как ни в чем не бывало. Цех встретил её привычным грохотом, но что-то изменилось. Коллеги смотрели на неё с новым уважением, кто-то подходил и тихо жал руку:
— Молодец, Кать. Доказала всем.
Василий Иванович, её мастер, вызвал её в свой кабинет:
— Слушай, Терёхина. После всей этой истории... Может, перейти тебе в мастера? Обучать новичков. Зарплата выше.
Но Катя отказалась:
— Нет, Василий Иванович. Я хочу остаться на кране. Это... это моё.
Она не могла объяснить, что высоко над землёй, в кабине своего крана, она чувствовала себя свободной. Там не было ни унижений, ни предательства — только металл, механизмы и ясная, чёткая работа.
Иван первое время держался на расстоянии, словно давая ей прийти в себя. Но однажды вечером, когда она одна сидела в заводской столовой, он подошёл к её столику:
— Можно?
— Садись, — кивнула она.
Он принёс два стакана чая и поставил один перед ней:
— Как ты?
— Не знаю, — честно призналась Катя. — Пусто как-то. Столько сил потратила на эту борьбу... А теперь не знаю, что делать дальше.
— Жить, — просто сказал Иван. — Просто жить.
Они сидели молча, пили чай. И в этой тишине не было неловкости — только спокойное понимание.
— Знаешь, — сказал он наконец, — а ведь ты удивительная. Я таких, как ты, никогда не встречал.
— Какая удивительная? — горько усмехнулась она. — Обычная рабочая. Без образования, без связей...
— Зато с характером, — перебил он. — И с честностью. Это дорогого стоит.
После того вечера они стали видеться чаще. Сначала случайно — в столовой, у проходной. Потом начали специально дожидаться друг друга после смены. Гуляли по промзоне, разговаривали. Говорили о работе, о жизни, о мечтах.
Иван оказался удивительным слушателем. Он не перебивал, не давал непрошеных советов, просто слушал. И в его спокойных глазах Катя видела не жалость, а настоящее понимание.
Как-то раз он пригласил её к себе — посмотреть свою самодельную мебель. Его комната в общежитии была уютной, пахла деревом и лаком. Повсюду стояли сделанные им полки, столы, табуретки.
— Красиво, — провела она рукой по полированной поверхности стола. — Ты настоящий мастер.
— Хобби, — смутился он. — С детства любил что-то мастерить.
Он показал ей свои инструменты, рассказывал о породах дерева, о том, как важно чувствовать материал. Катя слушала, заворожённая. Этот простой, искренний человек оказался гораздо интереснее всех «интеллектуалов», которых она знала.
— А знаешь, — сказала она, когда они пили чай за его самодельным столом, — я ведь раньше думала, что счастье — это деньги, статус, образование... А оказалось — всё не так.
— А как? — тихо спросил он.
— А вот так, — она обвела рукой его уютную комнату. — Спокойствие. Уважение. Возможность быть собой.
Он посмотрел на неё своими ясными глазами, и в них было столько тепла, что у Кати перехватило дыхание.
— Катя, — он взял её руку, и его ладонь была тёплой и шершавой от работы. — Я... я никогда не умел красиво говорить. Но ты... ты самая настоящая женщина, которую я встречал. Сильная. Честная. Прекрасная.
И он поцеловал её. Нежно, несмело, как будто боясь спугнуть. И в этот момент Катя поняла — вот оно. То самое чувство, которого ей так не хватало с Андреем. Не страсть, не увлечение, а что-то гораздо более важное — чувство дома. Защищённости. Понимания.
С тех пор они стали парой. Не было пышных признаний, дорогих подарков. Были простые радости — совместные ужины после работы, прогулки в парке, вечера, проведённые за разговорами. Иван оказался именно тем человеком, рядом с которым Катя могла быть собой — простой рабочей девчонкой, без притворства и масок.
Через полгода он сделал ей предложение. Скромно, без колеца — он сам выточил ему из дерева простое, но изящное колечко.
— Я знаю, что небогат, — сказал он, опускаясь на одно колено прямо в её комнате в общежитии. — Но я буду работать, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Буду любить тебя всю жизнь. Согласна стать моей женой?
Катя расплакалась. Но это были слёзы счастья. Настоящего, простого, такого же, как и они сами.
Их свадьба была скромной. Расписались в ЗАГСе, потом отпраздновали в заводской столовой. Василий Иванович был свидетелем со стороны Кати, а Людка — со стороны Ивана. Гуляли всем цехом, пели песни, смеялись. И Катя впервые за долгие годы чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Через год у них родился сын. Назвали Мишей. Роды были лёгкими, почти безболезненными. Когда Катя впервые взяла на руки своего малыша, она поняла — вот оно, настоящее чудо. Не выдуманное, не для показухи, а простое и ясное, как утреннее небо.
Миша рос крепким, здоровым малышом. В него от отца передались спокойный характер и ясные голубые глаза, а от матери — упрямый подбородок и светлые волосы.
Как-то раз весенним днём, когда они гуляли в парке с коляской, Катя неожиданно встретила Андрея. Он шёл по аллее один, ссутулившись, в простой куртке, совсем не похожий на того ухоженного инженера, каким она его помнила.
Увидев её, он замедлил шаг. Глаза его расширились, когда он заметил коляску.
— Катя... — он неуверенно улыбнулся. — Давно не виделись.
— Да, — кивнула она. — Как ты?
— Ничего, — он пожал плечами. — Работаю. Живу.
Они постояли в неловком молчании. Потом Андрей посмотрел на коляску:
— Это... твой?
— Наш, — поправила его Катя. — С Иваном.
Он кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на грусть.
— Я рад за тебя. Ты... выглядишь счастливой.
— Я счастлива, — просто сказала она.
Он помолчал, потом признался:
— Я ушёл с завода. Мама устроила меня в контору к знакомому. Деньги неплохие, но... скучно. Не то что в цеху.
Катя смотрела на него и вдруг поняла, что не чувствует ни злости, ни обиды. Только лёгкую жалость. Он так и остался мальчиком под каблуком у властной матери, не сумев построить свою собственную жизнь.
— А как... мама? — осторожно спросила она.
— Всё так же, — он горько усмехнулся. — Командует. Недавно пыталась женить меня на дочери своего друга. Не вышло.
В этот момент подошёл Иван с двумя морожеными в руках. Увидев Андрея, он нахмурился, но подошёл и встал рядом с Катей.
— Всё в порядке? — спросил он её.
— Всё хорошо, — улыбнулась она.
Андрей посмотрел на них — на счастливую семью, на улыбающуюся Катю, на уверенного в себе Ивана — и что-то в его глазах надломилось.
— Мне пора, — сказал он. — Будьте счастливы.
Он ушёл, и Катя смотрела ему вслед без сожалений. Её жизнь сложилась иначе, чем она когда-то мечтала. Но оказалась гораздо лучше, чем она могла представить.
Сейчас, стоя на балконе своей квартиры и глядя, как Иван играет с их сыном, Катя думала о том, как странно устроена жизнь. Она прошла через унижения, предательство, суды... Но обрела нечто гораздо более ценное. Настоящую любовь. Настоящую семью. И самое главное — себя. Сильную, уверенную, знающую себе цену женщину.
— Мама, иди к нам! — крикнул Миша, протягивая к ней ручки.
Катя улыбнулась и пошла к своей семье. К своему счастью. Такому простому, такому настоящему. И в этот момент она поняла — всё, что с ней случилось, было не зря. Потому что привело её именно сюда. К этому дому. К этому мужчине. И к этому ребёнку. И это самое главное
Начало истории ниже по ссылке
Ссылка на донаты если рассказ нравится
Другие наши рассказы вы сможете найти по ссылкам:
Если не трудно, оставьте несколько слов автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК и ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Она будет вне себя от счастья и внимания! Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку внизу ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)