Андрей не сразу ответил: ему очень хотелось найти нужные слова, – чтоб Полинка поняла его. – Война. Там, Полин, война. А ещё – я там родился.
-И – что?! – Полина в откровенном недоумении дёрнула плечами: – Ты уже столько лет здесь живёшь! А на Донбассе у тебя давно никого нет!
-Есть, Поль. В Степновке у меня крёстная. Ещё – Татьяна Владимировна, первая учительница. Пацаны и девчонки, одноклассники бывшие. Соседи. Донбасс у меня есть – с деда-прадеда-прапрадеда. Все – там. И… батя, и крёстный… после аварии на шахте. Они в одну смену погибли, и похоронены рядом.
- И что ты там будешь делать?
-Артиллеристу, Полин, там найдётся работа.
-И надолго ты… собрался туда?
- Как получится.
- А я?.. Как же наши с тобой планы? Всё, о чём мы говорили… Ты же хотел стать учителем физкультуры, тренером футбольной команды! А свадьба? Мы с тобой о нашей свадьбе мечтали!
-Планы часто меняются, Полина. Случается так, что первым пунктом становится другое.
- А я? – повторила Полина.
Андрюха снова закурил:
- Ты вот сказала, Поль, – что тебе ещё рано быть моей женой. Может, и не рано, – мы же с тобой не школьники. Я по-другому скажу: не рано… а – не вовремя. Тебе учиться надо: педагогика – это серьёзно. А я должен быть на Донбассе.
- Кому ты должен?
- Себе. Донбассу. Бате, деду, прадеду.
Андрею очень хотелось спросить Полину… Так всегда было: когда мужчина уходит на войну, – спрашивает любимую женщину:
- Будешь ждать меня?
И почему-то не смог сказать этих простых слов…
На Донбассе война.
А у Полины институт… Зачёты, экзамены, практика.
Спросить: будешь ждать?.. – значит, связать её обещанием…
Понимал Андрюха: девчонке нужны письма, СМС-ки, телефонные звонки.
А какие ж СМС-ки и звонки из зоны боевых действий, где блокируется и глушится связь…
И такое желанное обещание: я буду ждать тебя… – станет для Полинки непосильной ношей.
Младший сержант Полунин строго приказал своему сердцу: думать о Полинке – просто как об однокласснице.
Сердце дисциплинированно ответило: есть!
И всё равно надеялось… всё равно верило, что Полина ждёт.
Связаться со своими – с тётей Надей, с сестрой, – получалось не часто.
Однажды – после того, как артиллерийский расчёт успешно выполнил особо важное задание, – командир взвода Береснев взглянул на наводчика Полунина:
- Домой позвони. Только так, Андрюха: самому родному человеку. Сначала подготовься, – что скажешь. Чтоб не вышло разговора ни о чём. Говорить будешь по защищённой линии, поэтому – три минуты.
Тётя Надя плакала…
Телефон взяла Настя:
- Андрюша! Всё хорошо? У нас тоже. Не говори, не трать времени: я сама знаю и всё передам Полине. Будь здоров, братик. Я люблю тебя.
Милая, родная… любимая сестрёнка… Будто слышала указания Береснева… и всё сделала так, как надо.
… А сейчас Полина не скрыла недовольства:
- Так неожиданно… Хоть бы предупредил… – что приедешь.
А потом – равнодушно-поспешное:
- Если хочешь, – приходи вечером…
Если хочешь…
Хотелось встретиться с Полинкой.
Чтоб – только с нею. С одной.
Сердце Андрюхино – несмотря на строгий приказ – всё равно верило, что Полинка ждёт.
Часто – сосем по-мальчишески – думал: расскажу Полинке…
Рассказать хотелось о многом.
Однажды выполняли задачу по уничтожению пункта связи противника. А вернулись к блиндажу – комбат Вершинин достал из-за пазухи… крошечного котёнка. Кивнул Максиму:
- Молоко осталось? Налей. Лукерья это. Звать будем Лушей.
-Лушей?.. – озадаченно переспросил Максим. – А вдруг это кот!..
Ясенков ухмыльнулся. Намекнул Максиму:
- Сам ты кот. – Щегольнул знаниями: – Не видишь?.. Она – трёхцветная. Значит – кошка.
Толик Иванцов, водитель артиллерийского расчёта, устало закурил. Кивнул на котёнка, полюбопытствовал:
- Это что ж выходит, Вершинин?.. Ты так и командовал – Триста! Тридцать! Три!!! – с этой… как ты сказал?.. С Лукерьей – за пазухой?..
Лукерья-Луша в подразделении прижилась. Подросла – такой мышеловкой оказалась, что Вершинин заметил:
- На сержанта тянет вполне. Надо давать.
Максим, повар, согласился: с появлением Лукерьи вконец обнаглевшие мыши заметно оробели.
Рассказать Полинке, как они с Иванцовым принимали роды…
За балкой – шахтёрский посёлок. Остановились: в одном из дворов на крайней улице Иванцов заметил колодец. Пока набирали воду, Толик молча хмурил брови: на улице – ни одного дома с уцелевшей крышей…
А во двор заглянула женщина.
Артиллеристы – дело известное… и очень понятное, – переглянулись: волосы аккуратно собраны – будто только что перед зеркалом стояла… Даже у Толика лицо прояснилось:
- Здешняя, что ли… красавица?
- Здешняя. Фельдшер у вас есть?
- Либо приболела?
Женщина взволнованно объяснила:
-Девчонка тут у нас… рожает. Помощь нужна. На «Верхнереченскую» везти некому… и не на чём, а в посёлке – я, дед Иван Егорович и Анютка. Собиралась Анюта к своим, в Зорькинский, да не успела: дорога – двое суток под обстрелами. А тут и время пришло. Есть фельдшер? Тяжело девчонке. Первые роды.
Толик вполголоса выматерился:
- Ты-то сама – что ж, помочь не можешь? Небось, знаешь: как там у вас и… что за чем в таких делах.
-Знаю. У меня двое. На позициях оба. Только Анютке фельдшер требуется.
- Хата-то где… Анюткина? Далеко?
- Да у нас тут ничего далёкого нет, всё рядом. А ты, что ли, и есть фельдшер?
-Угу, – кивнул Иванцов. – Брат… милосердия. Хату показывай. – Распорядился: – Вы, мужики, набирайте воду, – чтоб все канистры полные были. – Остановил взгляд на Андрюхе: – Со мной пойдёшь, Полунин. Мне, чувствую, ассистент понадобится. Ты парень сообразительный… и – не робкого десятка… А тут дело такое… На подхвате будешь.
У разбитой и обгоревшей калитки встретил дед Иван Егорович. Подсказал:
-Вы, мужики, поласковее с Анькой-то. Совсем ещё девчонка, восемнадцати нет. С батей росла...Валерий Павлович, отец её, - под Соледаром воюет.
В общем, – справились. Да Анютка и сама умницей оказалась, – хоть и нет восемнадцати…
Потом уж соседка – с красивой причёской… – по-женски хлопотала около Анютки. А Толик бережно баюкал на руках завёрнутую в чистое мягкое полотенце кроху. Всё ж сказал девчонке:
- По-хорошему – всыпать бы тебе. Чтоб наперёд запомнила. Что ж сидела – до последнего?
На красивых припухших губах – запекшаяся кровь. А Анюта виновато улыбнулась Толику:
- Я Алёшку ждала. Он должен был приехать… и меня в Новосёловку отвезти, к своей матери. Не приехал Алёшка… Я к крёстной собиралась, в Зорькинский, да не успела.
У Толика перехватило дыхание:
- Приедет твой Алёшка. Вон у него… – какая Алексеевна. Как назовёшь-то девчонку?
Анютка приподнялась на локте. Серьёзно свела бровки:
- А назовите вы.
Толик чуть растерялся. Подумал:
- Вера. Хорошо будет: Вера Алексеевна.
Анюта обрадовалась:
- Вера, Верочка! Вера Алексеевна – мне тоже нравится!
И деду Ивану Егоровичу имя понравилось:
- Вот и славно. А то вокруг – одни Кристинки-Полинки…
А Анютка осмелела. Подняла взгляд на Толика:
- Крёстным будете? Алёшка приедет – будем крестить дочку.
В начале осени довелось ехать через Новосёловку. Иванцов притормозил:
- Повидаться бы – с Анюткой. Девчонка-то подросла, должно быть.
И – вот так совпало: в одном из дворов шахтёрского посёлка – свадьба.
Доносилась близкая канонада… А во дворе – накрытые столы. И невеста – в белом платье…
Толик несказанно обрадовался:
- Анютка!.. Мужики, точно – она! – Неожиданно перекрестился, признался: – От сердца отлегло: приехал значит, её Алёшка… Жив, значит. Главное, – жив.
Танковый взвод, где служил лейтенант Степанов, перебросили на Южно-Донецкое направление – потому и не получилось приехать. Алексей крепко пожал Толькину руку:
- Анюта рассказывала. Завтра дочку крестить будем.
… О многом хотелось рассказать Полинке…
Андрей зашёл в поселковый магазин, выбрал самую большую коробку конфет.
У Полининой калитки покурил. Вошёл во двор.
За крыльцом, в густой синеве осеннего вечера, на опавших вишнёвых листьях сияли ясно-жёлтые хризантемы.
Андрюха усмехнулся: выходит, не ждала Полинка, что он придёт, – раз так небрежно-поспешно выбросила цветы…
А на крыльцо выбежала Катюшка, Полинина подруга. Достала сигареты, щёлкнула зажигалкой. Присмотрелась:
- Андрей?.. Андрюха! Полунин! – Сбежала по ступенькам: – Что ж ты в дом-то не заходишь! Полинка говорила: приехал ты. – Взяла его за руку: – Пойдём.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Навигация по каналу «Полевые цветы»