Ещё в полудреме Санька расслышал тихое журчание воды…
От неожиданности закрылся рукой: по-утреннему холодные капли брызнули в лицо, скатились на майку.
Катюшка, соседка, поливала рассаду капусты.
Саня приподнялся, сонно сощурил тёмно-карие глаза.
Катя снова брызнула в него колодезной водой, пропела:
-За рекой, над косогором,
Встали девушки гурьбой…
- Здравствуй! – все сказали хором, –
Черноморский наш герой!
Рассмеялась:
- Вставай… моряк-черноморец! Невесту проспишь! Маринка три года ждала… Письма тебе в Севастополь каждый день писала: почта в Первозвановке на неё одну работала. А ты, смотрю, – догулялся… И до кровати не дошёл. – Сочувственно покачала головой: – Сморило… Так и улёгся под вишнями. Вон, – весь в вишнёвых лепестках.
Санька подошёл к низкой плетёной изгороди между соседскими огородами, подставил ладони:
- Полей.
- Ледяная. Не боишься?
- Я ж, Катюха, на флоте служил. Привычный. – И под вишнями потому лёг. – Саня подмигнул соседке: – Моряку на свежем воздухе лучше.
-Рассказывай мне! – Катюшка окинула Саню насмешливым взглядом. – Не видела, думаешь, когда ты домой вернулся: я Димку своего в третью провожала. А ты огородами домой пробирался… Качало тебя, – как на палубе. А батя твой, Петро Михайлович, небось, посерьёзнее твоих флотских командиров. Это ты правильно сообразил… предусмотрительно: лечь под вишнями… А до вишен где тебя носило? Про Маринку не бреши, – она дома была. И глаза грустноватые: дождалась моряка, а он не спешит на свидания.
-В «Угольке» посидели с мужиками. За встречу, за мой дембель.
- Свадьбу-то когда сыграем?
- Так не заработал ещё… – на свадьбу.
- Ну-ну… А то – смотри, Сань… Не явится ли вслед за тобой из Севастополя какая-нибудь морячка?
Старшина второй статьи Иванцов ещё не отгулял дембель, а уже соскучился. Дома снился Сане большой противолодочный корабль, черноморские волны снились, пацаны, с которыми служил…
А там, на корабле, в матросские ночи, видел во сне шахту и степь ковыльную.
Заскучал Саня – без привычной строгой дисциплины… От ежедневного безделья словно устал. Видел бы мичман Прохоров вот это разгильдяйство…
Когда в «Угольке» сидели, Андрюха Привалов, одноклассник и лучший друг, спросил:
-Море не тянет назад, Сань?
Санька закурил:
- Три года – не один день. Привык.
-Вижу, – кивнул Андрей. – Обратно, в Севастополь, не рванёшь?
- Нет, Андрюха. Мне шахта снилась… дни считал. Мы ж с тобой потомственные, с деда-прапрадеда. Все дела – на генетическом уровне.
-А девчонки… как в Севастополе?.. Есть хорошие... и красивые?
- А где их нет, хороших и красивых, – усмехнулся Саня.
-Маринкина мать раньше самой Маринки почтальонку встречала… Недовольна была, что ты редко пишешь. Переживала Елена Викторовна: вдруг вернёшься не один, а… с красивой и смелой крымчанкой.
Саня чуть заметно нахмурил тёмные брови:
- Чего сидим… Наливай, Андрюха.
Толик Береснев улыбнулся:
-За тебя, Санька. За Маринку – ждала она тебя.
Саня поднял стакан:
- За дембель мой пили уже. Давай за шахту, мужики. И за дедов-прадедов наших.
Про Маринку Саня сам знал – без Андрюхиных и Толькиных напоминаний…
На проводах в армию Марина сидела рядом с Саней – как положено девчонке, что будет ждать солдата. Вера Алексеевна, Санькина мать, незаметно покачала головой, – будто жалела Маринку: не спешить бы… школьница ещё. Саня, к тому же, на флот собирается: дед Иван моряком был, и он ещё мальчишкой мечтал, что служить будет на корабле. А это – три года. Мало ли, как сложится!
А Елена Викторовна о будущей свадьбе говорила уверенно, – словно всё уже решено… Обнимала Саню:
- Зятёк наш дорогой! Ты ж помни: ждём писем! – Грозила пальцем: – И не вздумай там… на девок чужих заглядываться! Знаем мы их - как бегают за солдатами!
А Марина прижималась к Саниному плечу, опускала счастливые глаза.
Ещё в школе Санька Иванцов догадывался, что нравится Маринке. Да и пацаны переглядывались, посмеивались:
- Сань!.. Ты хоть посмотри на неё! Она ж с тебя глаз не сводит!
А Санька хмурился, когда встречал Маринкин взгляд.
У них в классе училась Оля Михайлина, Маринкина подружка… И Марина почти на каждой перемене забегала в 10-й Б: находились какие-то срочные дела, что никак не решались без Оленьки… А в кабинете литературы или математики искала взглядом Саню Иванцова… И – забывала, зачем прибежала к подружке.
Как-то Оля не сдержалась:
-Иванцов!.. Ты не видишь?
Саня чуть покраснел. Свёл брови:
- Не вижу – что?
- Тебе не нравится Марина?
- Нравится.
Душой Санька не кривил: глаза Маринкины – повторение пролесковой синевы, что ранней весной смелыми огоньками вспыхивает на оттаявших от снега склонах Меловой балки… А ещё Маринка поёт в школьном ансамбле «Васильки». И – вообще!.. Почему – не нравится! Нравится!
Ольга усмехнулась:
- Нравится?.. Тогда – чего ты?
-Что – я? – Саня вызывающе взглянул на Олю.
-Тебя учить?.. Хоть бы танцевать её пригласил! Не видишь, что она ждёт? Или домой проводил бы.
Санька вспыхнул:
- Мала она ещё, – чтоб я провожал её.
Марина тогда в восьмом училась.
И в любви Сане первой призналась.
Перед осенними каникулами в школе был вечер танцев.
Саня всё же пригласил Марину: такой грустью всколыхнулась синь в её глазах, когда он танцевал с Юлькой из 10-го А!
Спрятал улыбку: приглашай её!.. Видно же: колени подкосились…
Игорь Воронин пел по заказу девчонок-одноклассниц:
Листья закружат, листья закружат,
И улетят…
Очень мне нужен… очень мне нужен
Синий твой взгляд…
Танцуй с ней!.. Прикосновения боится!..
Снова приснятся… снова приснятся
Мне соловьи…
Трудно признаться, трудно признаться
Сразу в любви…
А Маринка подняла глаза.
Санино сердце забилось: синий-синий взгляд…
И… расслышал её слова:
- Саша… Я люблю тебя.
Песня ещё не отзвучала…
А Марина выбежала из зала.
Саня нашёл её на втором этаже, в кабинете литературы.
Маринка стояла у окна.
Плечики её вздрагивали – как от холода.
Саня снял пиджак, набросил ей на плечи. Повернул её к себе.
А она закрыла лицо руками…
Саня бережно отвёл её ладони:
- Марин!..
Она стыдливо… и всё равно смело прошептала:
- Хочешь, – я ещё раз скажу… Я люблю тебя.
- Марин!.. Ты только в восьмом… А я после десятого в ПТУ поступлю – на машиниста горного комбайна.
- Я буду ждать тебя… И в армию уйдёшь, – ждать буду.
Санька усмехнулся её отчаянной девчоночьей смелости:
- Это мне… придётся ждать, – пока ты вырастешь.
На переменках в 10-й Б Маринка больше не приходила.
А после уроков они встречались в школьном дворе.
Саня провожал её домой, а сам возвращался в спортзал, на тренировку.
По выходным на мотоцикле подъезжал к Маринкиной калитке.
Маринка выбегала, садилась сзади… Ладони её невесомо ложились на Санины плечи.
Санька оглядывался:
- Крепче держись!
Сердце билось – от сини пролесковых лепестков…
Уезжали далеко, за Иванов курган. Саня рассказывал Маринке про старую шахту.
Зимой катались на коньках – на льду замёрзшего шахтного ставка.
Перед Восьмым Марта Санька Иванцов принёс в школу вербовые веточки с серебристо-белыми пушинками: батя показал место у реки, где вербы распускались первыми.
И Маринкины подружки в 8-м А застыли в изумлении… от сокровенных девчоночьих ожиданий и надежд.
Весной встречи были не частыми: десятиклассники готовились к выпускным экзаменам.
А склоны балок полыхали воронцовыми бутонами.
И до вечера откладывался учебник по физике – снова уезжали с Маринкой в степь.
Саня остановил мотоцикл… а Марина не убрала руки с его плеч:
- Саш! А… ты так и не сказал… Ты любишь меня?
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»