Внутренний кризис: экономический и политический распад Римского государства
Ко II–III векам Римская империя снаружи все еще выглядела как несокрушимый колосс. Легионы стояли на границах, акведуки несли воду в города, а наместники в тогах вершили суд от Британии до Египта. Но под этой позолоченной оболочкой уже вовсю шел процесс гниения. Государство превратилось в чудовищную бюрократическую машину, единственной целью которой стало выкачивание ресурсов из своих же граждан. Налоги росли как на дрожжах, а вместе с ними и всевозможные повинности. Чиновники, которых развелось несметное количество, рассматривали свои должности не как службу, а как способ личного обогащения. Их вымогательства душили торговлю и ремесла, делая любую инициативу бессмысленной. Но главный удар пришелся по основе основ — сельскому хозяйству. Экономика империи держалась на латифундиях — гигантских поместьях, работавших на практически бесплатном рабском труде. Но этот ресурс оказался не бесконечным. Постоянные завоевательные войны, главный источник новых рабов, прекратились. Рабы стали дорогими, а их труд — неэффективным. У раба не было никакой мотивации работать хорошо, его нужно было постоянно кормить, охранять и принуждать. К I веку н. э. латифундии начали приносить убытки. Рабовладельческий мир зашел в тупик, из которого не было выхода.
Владельцы поместий начали искать новые решения. И нашли — так называемый колонат. Землю стали дробить на мелкие участки и сдавать в аренду колонам. Изначально это были свободные арендаторы, но очень скоро они попали в долговую кабалу к землевладельцам. Они не были рабами, но и не считались свободными; их брачные союзы не признавались полностью законными, а рассматривались как простое сожительство. Постепенно их законодательно прикрепили к земле, превратив в предшественников средневековых крепостных. Та же участь постигла и многих рабов, которых хозяева стали отпускать на оброк, сажая на землю. Экономика деградировала до уровня карликовых хозяйств зависимых крестьян, которые едва могли прокормить себя и заплатить налоги. Финансовая система трещала по швам. Благородные металлы исчезали из обращения — уходили на закупку предметов роскоши на Востоке или просто оседали в кладах. Императоры начали портить монету, уменьшая в ней содержание серебра, что привело к гиперинфляции и полному коллапсу торговли.
На фоне экономического упадка разворачивался и политический кризис. Власть императора стала игрушкой в руках армии. Период с 235 по 284 год вошел в историю как «эпоха солдатских императоров». За неполные 50 лет на троне сменилось около 26 правителей, и почти все они сходили со сцены раньше срока — их жизнь обрывали собственные солдаты. Императором мог стать любой удачливый военачальник, которого поддержали его легионы. Иногда в разных частях империи одновременно появлялось по несколько императоров, которые немедленно начинали гражданскую войну. Власть в Риме можно было буквально купить на аукционе. Этот хаос добивал остатки стабильности. Дошло до того, что в самом Риме вспыхнуло восстание рабочих монетного двора, к которым присоединилась городская беднота. При его подавлении легионы потеряли 7 тысяч человек — больше, чем в некоторых крупных битвах с варварами. К концу III века империя представляла собой печальное зрелище. Установленный ею порядок был хуже иного беспорядка, а варваров, от которых она должна была защищать, граждане порой ожидали как спасителей. Многие римляне, не выдерживая гнета налогов и произвола чиновников, бежали за пределы империи, под защиту тех самых варваров. Государство, которое веками строилось на порядке и законе, превратилось в своего злейшего врага. Временную передышку принес император Диоклетиан (284–305 гг.), который железной рукой попытался навести порядок. Он разделил империю на четыре части для удобства управления, провел налоговую и военную реформы и окончательно превратил государство в неограниченную монархию восточного типа. Его политику продолжил Константин (306–337 гг.), который перенес столицу в новый город на Босфоре — Константинополь. Эти меры отсрочили коллапс, но не могли излечить смертельную болезнь. Империя была уже не единым организмом, а конгломератом народов, которых вместе удерживала лишь грубая сила. И эта сила слабела с каждым днем.
Трансформация армии: варваризация и упадок римских легионов
Кризис, охвативший империю, не мог не затронуть ее главный инструмент — армию. Классический легион времен Республики и ранней Империи, состоявший из свободных крестьян-землевладельцев, давно канул в Лету. На смену ему пришла профессиональная армия, комплектовавшаяся из люмпенов и жителей провинций. Но к III веку и этот источник иссяк. Обезлюдение Италии и нежелание граждан служить привели к тому, что основу армии стали составлять жители самых отдаленных и наименее романизированных провинций. А вскоре и этого стало не хватать. Римляне начали делать то, что раньше казалось немыслимым, — массово селить на приграничных землях пленных варваров с обязательством нести военную службу. Постепенно целые племена становились федератами — союзниками, которые воевали под своими знаменами и под командованием своих вождей. Армия стремительно «варваризировалась». Император Септимий Север (193–211 гг.) расформировал старую преторианскую гвардию, состоявшую из италийцев, и набрал новую из лучших солдат дунайских легионов. Он разрешил солдатам жениться, а пограничные войска начал наделять землей, превратив их в наследственных военных поселенцев. Это должно было повысить их лояльность, но на деле привело к падению мобильности и боеспособности. Солдат, обремененный семьей и хозяйством, воевал куда менее охотно, чем профессионал, для которого война была единственным ремеслом.
Чтобы хоть как-то справиться с растущими угрозами по всем границам, император Диоклетиан провел коренную военную реформу. Он резко увеличил численность армии и разделил ее на две части: пограничные войска (limitanei) и мобильные полевые войска (comitatenses). Лимитаны были, по сути, ополчением, привязанным к своим участкам границы. Они жили в крепостях-кастеллах, обрабатывали землю и должны были сдерживать мелкие набеги. Их боеспособность была невысокой. Настоящей ударной силой стали комитаты — мобильная армия, составлявшая стратегический резерв. Эти войска располагались в городах в глубине империи и в случае серьезной угрозы должны были выдвигаться к границе. Эта система позволяла реагировать на кризисы, но имела и обратную сторону: пока полевая армия дойдет до места прорыва, варвары успевали разорить целые провинции. К тому же комплектовать эту огромную армию было все сложнее. Ввели принудительный рекрутский набор: крупные землевладельцы были обязаны поставлять определенное число солдат со своих земель. Это привело к тому, что в армию отправляли самых никчемных работников, а богатые откупались от службы.
Изменились и вооружение с тактикой. Классический тяжеловооруженный легионер исчез. Сражения с мобильными противниками, особенно с конными лучниками на Востоке и германской конницей на Западе, показали неэффективность медлительной тяжелой пехоты. Сложный доспех Lorica segmentata вышел из употребления, его заменила более простая кольчуга или чешуйчатый доспех. Короткий колющий меч-гладиус уступил место длинному рубящему мечу-спате, который был удобнее для всадника. Знаменитый метательный дротик-пилум практически исчез, его заменили более легкими копьями и дротиками-ланцеями. Зато широкое распространение получили луки. Легион перестал быть гибкой тактической единицей, состоящей из маневренных когорт. Он снова превратился в неповоротливую фалангу, построенную в несколько сплошных шеренг. Такой строй был хорош для обороны, но не для атаки. Исход битвы все чаще решала не пехота, а конница. По сути, римская армия IV века по своему виду и тактике мало чем отличалась от варварских армий, с которыми она сражалась. Различие в снаряжении и вооружении между римлянами и варварами практически исчезло, и теперь все решали физическая выносливость и боевой дух, в чем германцы часто превосходили изнеженных солдат империи. Армия потеряла не только свое уникальное тактическое преимущество, но и свой римский дух. Она превратилась в сборище наемников со всех концов света, которые сражались не за Рим, а за того, кто больше платил.
Поражение на Дунае: готская война и битва при Абритте
В середине III века, в самый разгар кризиса, на дунайской границе империи появилась новая грозная сила. Племена, которых античные историки обобщенно называли скифами или готами, начали совершать опустошительные набеги на Балканы. В 250 году, воспользовавшись тем, что император Деций был занят подавлением восстания в Галлии, а дунайская граница была ослаблена, огромное войско готов под предводительством вождя Книвы форсировало Дунай и вторглось в провинцию Мезия. Это была не просто банда мародеров. Как говорил сам Деций, обращаясь к жителям осажденного Филиппополя, это были воины, у которых «многочисленная конница, многочисленная тяжело и легко вооруженная пехота, которые страшны своею опытностью в военном деле». Готы действовали по продуманному плану. Их армия, насчитывавшая, по сообщению историка Иордана, около 70 тысяч человек, разделилась на два отряда. Главные силы во главе с Книвой двинулись вглубь провинции, а вспомогательный отряд осадил крупный город Филиппополь, отвлекая на себя часть римских сил.
Первоначально римлянам сопутствовал успех. Римские легионы под командованием самого Деция и наместника Мезии Требониана Галла заставили готов снять осаду с приграничной крепости Нови, а затем нанесли им поражение в полевом сражении под Никополем. Готы, по некоторым данным, понесли тяжелейшие потери, исчисляемые десятками тысяч, и были вынуждены отступить через Балканские горы, чтобы соединиться со вторым отрядом под Филиппополем. Деций, воодушевленный победой, решил преследовать противника. Он форсированным маршем перешел через Балканы, стремясь не допустить соединения готских сил. Однако после утомительного перехода его армия расположилась на отдых у города Бероа, пренебрегая мерами предосторожности. Книва, который, несмотря на поражение, сохранил боеспособность своей армии, воспользовался этим. Он внезапно атаковал римский лагерь и наголову разбил легионы. Деций с остатками войск в беспорядке отступил обратно на север. После этой победы оба готских отряда соединились и возобновили осаду Филиппополя. Город, оставшись без надежды на помощь, вскоре пал, отчасти из-за измены его коменданта Приска. Готы захватили огромную добычу и множество пленных.
Однако этот успех поставил их в трудное положение. Обремененные огромным обозом, они фактически оказались запертыми во Фракии. Римляне контролировали все переправы через Дунай и готовились к реваншу. Весной 251 года готы начали отступление на север. Деций, собрав новую армию, решил устроить им ловушку. Он приказал Галлу с частью сил перекрыть готам пути отхода к Дунаю, а сам с главными силами собирался атаковать их на марше и уничтожить. План почти удался. Римляне настигли готов и отбили у них часть обоза. Книва, понимая, что прорваться с боем не удастся, предложил Децию мир: он был готов вернуть всю добычу в обмен на беспрепятственный проход за Дунай. Но Деций, уверенный в победе, отказался. Решающее сражение произошло в июне 251 года у небольшого городка Абритта, в болотистой местности современной Добруджи. Книва проявил себя как блестящий тактик. Он выстроил свою армию в три линии, использовав болото как естественное укрытие. Его план состоял в том, чтобы первыми двумя линиями измотать римлян, а затем заманить их в трясину, где их должна была уничтожить свежая третья линия. Деций попался в эту ловушку. Его легионы, построенные плотной фалангой, атаковали первую линию готов. Во время атаки погиб его сын, но император, по легенде, лишь сказал: «Смерть одного солдата — небольшая потеря для государства». Римляне опрокинули первую, а затем и вторую линию готов. Увлекшись преследованием, они, по совету Галла (которого поздние историки обвиняли в измене), ринулись через болото на показавшиеся вдали немногочисленные отряды третьей линии. Как писал историк Зосима, Деций «не зная местности, неосмотрительно произвел нападение и увяз в болоте со всем войском». Поражаемый со всех сторон, он разделил участь своей армии. Римское войско оказалось в кольце и почти полностью прекратило свое существование. Деций стал первым римским императором, павшим в бою с внешним врагом. Галлу, который вырвался из окружения, не оставалось ничего другого, как заключить с готами унизительный мир: он не только пропустил их за Дунай со всей добычей, но и обязался выплачивать ежегодную дань. Битва при Абритте показала, что времена безоговорочного превосходства римского оружия прошли. Варвары научились не только яростно драться, но и грамотно использовать тактику и местность, а римские легионы, потерявшие былую гибкость, в полевом бою все чаще терпели поражения.
Последний отблеск славы: Юлиан и битва при Аргенторате
Несмотря на общий упадок, римская военная машина в IV веке все еще была способна на впечатляющие свершения, особенно когда ее возглавлял талантливый и энергичный полководец. Таким человеком был Флавий Клавдий Юлиан, племянник императора Констанция II, вошедший в историю под прозвищем Отступник за свою попытку возродить язычество. В 355 году его, молодого философа, далекого от военного дела, назначили цезарем и отправили наводить порядок в Галлию, которую опустошали германские племена алеманнов. Алеманны прорвали рейнскую границу и хозяйничали на левом берегу, захватывая и разрушая города. Юлиан, проявив неожиданный для книжника полководческий талант, быстро восстановил дисциплину в войсках и нанес германцам несколько поражений. В 357 году вожди алеманнов во главе с их царем Хнодомаром собрали огромное войско, по данным римского историка Аммиана Марцеллина, до 35 тысяч человек, и потребовали от Юлиана убираться из земель, которые они завоевали «оружием и своею храбростью». У Юлиана было всего 13 тысяч солдат. Несмотря на огромное численное превосходство противника, он решил принять бой.
Сражение произошло у города Аргенторат (современный Страсбург). Римская армия, совершив 30-километровый марш, подошла к лагерю алеманнов в середине дня. Юлиан хотел дать солдатам отдохнуть и атаковать на рассвете, но воины рвались в бой немедленно. Этот эпизод красноречиво говорит о состоянии дисциплины в позднеримской армии: полководец был вынужден считаться с настроением своих солдат, чтобы избежать бунта. Юлиан уступил. Боевой порядок римлян представлял собой возрожденную, но усовершенствованную фалангу. Армия была построена в несколько линий. Правое крыло составляла конница, левое — пехота. За первой линией пехоты стояла вторая, состоявшая из опытных ветеранов, а в центре, в качестве последнего резерва, располагался элитный «легион приманов». Алеманны также выстроились в линию. Их правое крыло, состоявшее из пехоты, было усилено засадами, устроенными в заросших рвах. На левом крыле расположилась конница. По требованию пехотинцев, все вожди, включая царя Хнодомара, спешились, чтобы сражаться в одних рядах с простыми воинами.
Бой начался с атаки римской конницы на правом фланге. Римские всадники не выдержали яростного натиска алеманнов и в панике бежали, укрывшись за спинами своей пехоты. Правый фланг римской армии оказался обнаженным. Казалось, битва проиграна. Конница алеманнов, воодушевленная успехом, атаковала фланг римской пехоты. Но здесь их ждал неприятный сюрприз. Римские пехотинцы, сомкнув щиты, встретили их непробиваемой стеной. В этот критический момент Юлиан ввел в бой вторую линию. Ветераны ударили во фланг атакующей коннице алеманнов и остановили ее продвижение. Тем временем в центре отборный отряд германской знати сумел прорвать первую линию римлян и врезался вглубь их построения. Они дошли до самого «легиона приманов», но здесь их натиск иссяк. Римский резерв устоял. Увидев, что их лучшая ударная сила отброшена, а конница завязла в бою на фланге, алеманны дрогнули и обратились в бегство. Римляне начали преследование, которое завершило разгром неприятеля. Алеманны отступали к Рейну, и река стала последним рубежом для многих из них. Их потери составили около 6 тысяч убитыми. Римляне потеряли всего 243 солдата. Царь Хнодомар был взят в плен. Битва при Аргенторате стала одним из самых славных триумфов позднеримского оружия. Она показала, что даже уступая в численности, дисциплинированная и глубоко эшелонированная пехота под грамотным командованием могла противостоять яростному, но хаотичному натиску варваров. Юлиан доказал, что старая римская школа, основанная на стойкости пехоты и наличии тактических резервов, все еще работает. Однако эта победа была скорее исключением, чем правилом. Она была достигнута благодаря гению одного человека и не могла остановить общий процесс деградации армии и империи.
Адрианопольский разгром: поворотный момент в истории Рима
Если битва при Аргенторате была последним ярким проблеском славы римского оружия, то сражение при Адрианополе 9 августа 378 года стало началом конца. Это была катастрофа, по своим масштабам сравнимая с Каннами и Тевтобургским лесом, после которой империя уже не смогла оправиться. Все началось с появления в причерноморских степях новой силы — гуннов. Эти кочевники из Центральной Азии привели в движение все племена Восточной Европы. Спасаясь от них, вестготы, жившие к западу от Днестра, в 376 году подошли к Дунаю и попросили у римского императора Валента разрешения поселиться на территории империи во Фракии. Валент, рассчитывая получить из них отличных рекрутов для своей армии, согласился, но с условием, что готы сдадут оружие. Однако римские чиновники, отвечавшие за прием беженцев, проявили чудовищную жадность и жестокость. Они отбирали у готов все ценное, морили их голодом, лишали их детей свободы. Оружие в обмен на еду они позволили готам оставить. Доведенные до отчаяния, готы подняли восстание. К ним немедленно присоединились рабы и рабочие с рудников, а также остготы, которые тоже перешли Дунай. Восстание быстро охватило все Балканы.
Император Валент в это время находился в Антиохии, готовясь к войне с Персией. Ему пришлось срочно заключить с персами мир и двинуть свою армию на запад. По дороге он получил известие, что на помощь ему из Галлии идет его племянник, император Западной части империи Грациан. Грациан в письме умолял дядю подождать его и не вступать в бой с превосходящими силами врага в одиночку. Однако Валент, завидовавший военной славе племянника и подстрекаемый придворными льстецами, решил одержать победу самостоятельно. К тому же его разведка донесла, что у готов всего около 10 тысяч воинов, что было роковой ошибкой. Оставив тяжелый обоз под стенами Адрианополя (современный Эдирне в Турции), Валент на рассвете 9 августа повел свою армию навстречу готам. Марш проходил в страшную жару, солдаты были измучены жаждой и усталостью. Около двух часов дня римляне подошли к готскому лагерю, который представлял собой круг из повозок — вагенбург. Вождь готов Фритигерн, увидев римскую армию, немедленно начал переговоры, всячески затягивая время. Он делал это не из миролюбия: его главная сила, тяжелая конница, была в отлучке на фуражировке, и он ждал ее возвращения.
Валент, не дожидаясь конца переговоров, приказал строиться для боя. Но его измученная армия не успела толком развернуться из походной колонны в боевой порядок. В этот момент, не дожидаясь приказа, отряды римских стрелков самовольно завязали перестрелку. За ними в атаку ринулось левое крыло конницы. Они подступили к самому вагенбургу, но были отбиты готской пехотой, засевшей за повозками. Правое крыло римской конницы так и не успело вступить в бой. В этот самый критический момент на поле битвы прибыла готская конница. «Как молния появилась она с крутых гор и пронеслась в стремительной атаке, сметая все на своем пути», — писал очевидец событий Аммиан Марцеллин. Удар готской кавалерии пришелся во фланг и тыл римской армии. Левое крыло конницы было смято и обратилось в бегство. Римская пехота, оставшаяся без прикрытия, была окружена. Началось истребление окруженных. Скученные на небольшом пространстве, легионеры стали легкой мишенью и не могли эффективно обороняться. В этом хаосе нашел свой конец и сам император Валент. Вместе с ним полегли две трети его армии — около 20 тысяч лучших воинов, включая 35 высших командиров. Восточная Римская империя в одночасье лишилась своей полевой армии. Поражение при Адрианополе имело фатальные последствия. Оно показало всему варварскому миру, что Рим не всесилен. Границы оказались беззащитны. Готы, хотя и не смогли взять Адрианополь и Константинополь, стали полными хозяевами на Балканах. Новому императору Феодосию не оставалось ничего другого, как заключить с ними мир и поселить их в качестве федератов внутри империи, сохранив их вооружение и самоуправление. Рим впервые капитулировал перед варварами на своей территории. Битва при Адрианополе стала точкой невозврата. Она не только уничтожила армию, но и сломила дух империи, открыв дорогу для последующих вторжений и окончательного падения Западной Римской империи в 476 году.
Понравилось - поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!
Подписывайся на премиум и читай дополнительные статьи!
Тематические подборки статей - ищи интересные тебе темы!
Поддержать автора и посодействовать покупке нового компьютера
