Вспоминает Андрей Синецкий, наш подписчик:
Я был разрядником по боксу, спорт давался мне легко, брал на соревнованиях призовые места, а вот с учебой не задалось (танцы, девочки, весёлые компании с выпивкой и привод в милицию за дебош), несмотря на спортивные достижения - выгнали со второго курса, и дорог осталось две - возвращаться в свою деревню, работать в колхозе или устраиваться на завод.
В то время каждый человек должен был трудиться, а иначе на что жить? Возвращаться домой было стыдно, ведь на меня в колхозе возлагали надежды, а я, получается, их не оправдал. И пошёл на завод. Полгода проработал на комбинате ЖБИ рабочим, а там повестка в армию. Эту весть я воспринял с радостью, в то время, если парень не служил - считался неполноценным, все ребята мечтали отслужить.
После прохождения медкомиссии меня вызвали к военному комиссару района, он говорит - хочешь попасть в специальное спортивное подразделение? Почему бы и нет? Так я узнал, что из спортсменов в ЛенВО формируется Особый разведывательно-спортивный батальон. И вскоре меня, с такими же ребятами, привезли в посёлок Токсово. Кто-то был призывником, а кто-то уже отслужил полгода, но все спортсмены, кто боксер или борец, кто легкоатлет, кто лыжник.
Привозят нас в пустые холодные казармы, сказали размещаться. А как размещаться, если в спальных помещениях даже кроватей не было? Казармы были заброшенные, остались после сокращения полка связи, а сам полк усекли до батальона. Те, кто уже служил, были в форменном обмундировании, остальные - в гражданском. Я был в коротком пальто и ушанке из собачьего меха, а зима - холодно, казармы стылые, раньше их отапливали от полковой котельной, но потом отключили. Мы сбивались в кучу и своим дыханием пытались согреться. И есть охота, а в столовую связистов не пускают, говорят, нету вас на довольствии.
И офицеров не найти, где-то пьянствуют. На вторые сутки прибыл лейтенант, тоже из новеньких, тоже ничего не знает. Но всё же офицер, ему сподручнее, прислушиваются. Он пошел в штаб, договорился, чтобы нас поставили на довольствие. Нас стали кормить, из гражданского переодели в форменное обмундирование (кто оброс - стриглись сами, сначала ножницами, затем раздобыли механическую машинку). Лейтенант договорился с котельщиками, и в казарму провели тепло. Первое время мы не отходили от батарей, грелись. Затем, призывников наконец-то привели к присяге.
Этот лейтенант (фамилия у него была кажется Харченко) отобрал себе во взвод всех лыжников и бегунов, велосипедистов и фехтовальщиков. Позже появился и командир, который командовал боксерами и борцами, то есть нами. Это был младший лейтенант Николай Журавлев. Но был он из деревенских, зашуганный и забитый, начинал на срочке, закончил краткосрочные офицерские полугодовые курсы, поэтому на самом деле взводом командовал рядовой Быков, по прозвищу Бык, деревенский матёрый мужик. Бык требовал от младшего лейтенанта, тот подчинялся. Дисциплины в роте никакой не было.
Как потом выяснилось, что Приказом командующего по округу при формировании батальона офицерами должны были назначаться лучшие из лучших, но туда напихали по блату всех пехотных алкашей, не имеющих к спорту никакого отношения. Соответственно, никакой физической подготовки не производилось, всё делалось по почину снизу.
Штангисты оккупировали спортивные уголки связистов (своего инвентаря не было), легкоатлеты сами бегали по стадиону и дорожкам. Нам же, боксёрам, без перчаток и груш, приходилось разве что мутузить себя или командира Журавлева. Уважения к нему не было никакого. Иногда за него вступался лейтенант Харченко, тогда более-менее восстанавливался порядок, но не надолго.
Один раз я столкнулся с ситуацией, когда Бык поймал в дверях казармы и избил другого взводного, старлея Дьяченко. Тот был выпивший и с подругой, а Бык был из староверов, к выпивке относился худо и просто отлупил пьяного офицера на глазах его подруги.
Служба складывалась так - наряды по столовой, разгрузке угля для котельной, разгрузке зерна для подсобного хозяйства, наряды по ротам. "Окно в мир" - это откомандирование на сборы. Приходила от командующего округа телефонограмма и счастливцев (в основном, мастеров спорта) отправляли на какие-нибудь соревнования или сборы.
Остальные им завидовали. Меня ни на какие сборы или соревнования не откомандировывали, видимо, мой первый разряд по боксу не котировался. А счастливчики уезжали в Ленинград и иногда не возвращались и вовсе.
А вообще, все попытки сделать из нас войсковых разведчиков провалились. Нельзя в однородное целое запихнуть людей разной спецификации. Велосипедист едва ли пару раз подтянется на турнике, борец не может пробежать кросс, боксёр не сможет стрелять как снайпер. Получалось, ботало. Вроде и служба, а какая-то неполноценная. Учёба не шла в прок. Спортивной подготовки не велось, как должно. Порядка не было, по выходным все сваливали в самоход, электричкой до Ленинграда.
Я дождался весны и написал рапорт на учебу в военное училище. На этом моя служба в третьей спортроте закончилась, началась другая, настоящая. Что было дальше с этим разведывательно-спортивным батальоном - я не знаю.
От редакции. Речь идет о службе в Советской армии конца шестидесятых, после массового "хрущёвского" сокращения ВС СССР. Текст товарища Синецкого был объёмным (пришлось сильно сокращать и править), но есть нюансы: он написан неразборчивым почерком, а рукописные листы (18 листов!) были отсканированы (?!). Товарищи, большая просьба не присылать свои материалы в таком виде, и так почти ничего невозможно разобрать, а сканирование и вовсе значительно ухудшает видимость текста.
