– Вероника, это безумие. Чистой воды авантюра.
Голос Александра, обычно бархатный и спокойный, сейчас звучал натянуто, как струна контрабаса. Он стоял у окна, скрестив руки на груди, и смотрел на завывающую за стеклом уфимскую метель. Ветер срывал с крыш пласты снега и швырял их в чернильную темень февральского вечера. Внутри, в теплой, залитой светом кухне Вероники, эта метель казалась чем-то из другого мира.
– Почему сразу авантюра? – Вероника отставила чашку с остывшим чаем. Ей было сорок три, и последние несколько лет она училась не принимать такие слова на свой счет. – Это амбициозный проект. Разницу чувствуешь?
Валерий, третий участник их маленького совета, нервно кашлянул. Он сидел на краешке стула, будто готовый в любой момент сорваться и убежать. В отличие от решительного Александра, Валерий всегда был воплощением сомнения.
– Вероник, ну правда… – начал он мягко, обволакивающе. – «Уфимская Волна», всероссийский фестиваль социальных танцев. В Уфе. Зимой. Ты представляешь себе логистику? Бюджет? Где мы найдем столько спонсоров? Это же не корпоратив для нефтяников организовать.
Вот оно. Профессиональная шпилька. Вероника работала ивент-менеджером в крупной компании, и организация масштабных мероприятий была ее хлебом. Она умела жонглировать сметами, подрядчиками и форс-мажорами. Но ее работа была именно что работой. А танцы… Танцы были жизнью.
Она начала заниматься бачатой и сальсой пять лет назад, после смерти мужа. Это был способ не сойти с ума, вытащить себя из серой трясины вдовства, заставить тело двигаться, когда душа застыла. И это сработало. Танцы подарили ей не просто хобби – они подарили ей новый круг общения, новую себя. Александра и Валерия она встретила там же, в танцевальной студии. Вместе они стали почти семьей. И вот теперь эта семья давала трещину.
– Я все представляю, Валера. Я не с потолка эту идею взяла. Я две недели ночами сидела, составляла предварительный план. – Вероника развернула на столе большой лист ватмана, испещренный схемами, цифрами и графиками. – Смотрите. Вот площадки. Конгресс-холл «Торатау» для гала-концерта, «Гостиный двор» для дневных мастер-классов. Вот список потенциальных хедлайнеров мирового уровня. Я уже списалась с их агентами, чисто для разведки. Даты свободные есть.
Александр оторвался от окна и подошел к столу. Он склонился над планом, и его лицо выражало скепсис, смешанный с невольным уважением к проделанной работе.
– Вероника, это титанический труд, я не спорю. Но риски… Мы ведь не фонд, мы просто инициативная группа. В лучшем случае зарегистрируем НКО. Если мы провалимся, то погрязнем в долгах. Лично. Все втроем.
– А если не провалимся? – глаза Вероники загорелись. – Саша, подумай! Мы можем поставить Уфу на танцевальную карту России! Привлечь туристов, дать толчок десяткам местных студий. Это будет не просто тусовка. Это будет событие. Волна, понимаешь? Которая поднимет всех.
– Или утопит, – мрачно заключил Александр. – У меня есть встречное предложение. Более реалистичное. Мы делаем городской конкурс. «Огни Уфы». На базе одной-двух студий. Пригласим пару преподавателей из Москвы или Питера. Небольшие взносы, локальные спонсоры – магазины танцевальной одежды, рестораны. Безрисково. Мило. Уютно.
– Уютно, – Вероника произнесла это слово так, будто оно было ругательством. – Валера, тебе нравится идея Саши?
Валерий поежился.
– Ну… она безопасная, Вероник. Пойми нас, мы не против самой идеи. Мы просто… боимся. Это слишком большой размах для первого раза.
Вероника медленно обвела взглядом свою кухню. Светлые фасады, идеальный порядок, орхидея на подоконнике. Все правильно, все выверено. Как и вся ее жизнь до недавнего времени. Работа, дом, редкие встречи с подругами. Все было «безопасно». И невыносимо скучно. Танцы стали первой трещиной в этой гладкой стене благополучия. А фестиваль должен был стать проломом.
– Хорошо, – она неожиданно спокойно сложила ватман. – Я вас услышала. Давайте возьмем паузу на пару дней. Обдумаем все еще раз.
Она проводила друзей до двери. Ветер в подъезде завывал так, что казалось, будто старая панелька сейчас взлетит, как картонный домик. Александр на прощание крепко пожал ей руку.
– Не обижайся, Вероника. Мы ведь за общее дело переживаем.
– Я не обижаюсь, – она слабо улыбнулась. – Айда, идите, а то заметет вас совсем.
Закрыв дверь, она прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Тишина… Но это была не та благословенная тишина, которую она так любила. Это была тишина поражения. «Мило. Уютно. Безопасно». Эти слова кололи, как ледяные иглы. Она прошла через прихожую в комнату и подошла к окну. Внизу, под фонарями, кружились снежные вихри. Уфа превратилась в белый, гудящий хаос. А ей хотелось порядка. Но не того, что был раньше, а нового. Порядка, который она создаст сама.
Телефон завибрировал. Ольга. Лучшая подруга.
– Ну что, как прошел военный совет? – бодро спросил голос в трубке.
– Отступаем по всем фронтам, – вздохнула Вероника. – Предлагают капитулировать и провести сельскую дискотеку вместо Ватерлоо.
Ольга рассмеялась.
– Я же говорила, твои мальчики – перестраховщики. Что делать будешь?
– Не знаю, Оль. Они ведь в чем-то правы. Аргументы у них железные. Деньги, риски, ответственность…
– А у тебя какие аргументы?
– У меня? – Вероника задумалась. – У меня только… чувство. Что это правильно. Что это нужно. Не только мне, всем.
– Чувство – это самый главный аргумент, подруга. Особенно твое. Ты же у нас человек-радар. Слушай, бросай свою хандру. Я тут эчпочмаков напекла, почти как у твоей эбики получались. Сейчас занесу. Заодно привезу тебе кое-что.
Через полчаса Ольга, румяная с мороза, маленькая и энергичная, как шаровая молния, уже хозяйничала на кухне Вероники, раскладывая по тарелкам горячие треугольники выпечки. От них шел такой домашний, уютный запах, что напряжение Вероники стало понемногу спадать.
– Вот, держи, – Ольга протянула ей флешку. – Это запись с последнего опен-эйра летом. Помнишь, в парке Якутова? Я там снимала немного. Посмотри, когда грустно станет.
Они пили чай с эчпочмаками, болтали о пустяках, и Вероника почти забыла о своем провалившемся проекте. Но когда Ольга ушла, она все-таки вставила флешку в ноутбук.
На экране появилось залитое солнцем пространство у фонтана. Десятки людей, разных возрастов, разного достатка, неумело, но с таким азартом повторяли движения за инструктором. А потом начались свободные танцы. Вот она сама, Вероника, смеясь, кружится в быстрой сальсе с незнакомым парнем. Вот Александр, серьезный даже в танце, ведет свою партнершу в чувственной бачате. Вот Валера, забыв о своей вечной тревожности, отплясывает что-то зажигательное. Камера выхватывала лица: счастливые, сосредоточенные, раскрепощенные. В этих людях не было ничего «милого» или «уютного». В них была жизнь. Энергия. Волна.
Вероника смотрела на себя на экране. На то, как она двигалась, как светились ее глаза. Она почти забыла эту женщину. Последние годы, погруженная в работу и быт, она снова начала превращаться в тень. Тихую, правильную вдову. Нет. Она не хотела этого.
Она открыла свой рабочий файл с контактами. Нашла нужную строчку: «Вадим Раисович, директор по развитию БСК». Башкирская содовая компания. Один из гигантов региона. Вероника несколько раз организовывала для них крупные корпоративные имиджевые мероприятия. Вадим Раисович был человеком новой формации: жесткий, прагматичный, но ценивший смелые и красивые идеи. Он всегда говорил: «Удивляйте меня, Вероника Викторовна. Деньги мы найдем. Идею найдите».
Ее пальцы зависли над клавиатурой. Написать ему? Сейчас? По поводу своего, личного, «безумного» проекта? Это было нарушением всех корпоративных и дружеских этик. Александр и Валерий ее убьют. Это была та самая точка невозврата.
Вероника глубоко вздохнула и посмотрела в окно. Ветер не унимался, он яростно бился в стекло, будто подталкивая ее. «Айда!» – прошептала она, и ее пальцы забегали по клавишам.
«Уважаемый Вадим Раисович, добрый вечер. Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час. Пишу Вам по нерабочему, но, как мне кажется, очень важному для нашего города вопросу. У меня есть идея…»
Она писала почти час. Не как менеджер, составляющий коммерческое предложение, а как человек, горящий своей мечтой. Она писала о волне, которая может накрыть город, о энергии танца, о новом имидже Уфы. Она прикрепила свой ватманский план, отсканированный наспех, и то самое видео из парка, которое принесла Ольга. Она не просила денег. Она просила о встрече.
Нажав «отправить», она почувствовала одновременно и ужас, и эйфорию. Мосты были сожжены. Теперь назад дороги нет. Она не знала, что будет завтра. Ответит ли Вадим Раисович? А если ответит, что она скажет друзьям? Она отошла от стола и включила музыку. Тихо, чтобы не мешать соседям. И прямо там, в гостиной, посреди ночи, она начала танцевать. Одна. Под шум ветра за окном. Это был ее личный манифест. Ее танец свободы.
Следующие два дня прошли как в тумане. На работе она была автоматом, выполняя задачи с безупречной точностью, но мыслями была далеко. Александр и Валерий звонили, предлагали встретиться и «обсудить их уютный план». Вероника вежливо отказывалась, ссылаясь на занятость. Она ждала. Почтовый ящик она проверяла каждые пять минут. Тишина.
К вечеру второго дня она почти сдалась. Наверное, это была глупость. Вадим Раисович, скорее всего, просто удалил ее письмо, посмеявшись над наивностью своего ивент-менеджера. Она сидела в офисе, заканчивая отчет, и чувствовала, как оптимизм, вспыхнувший было так ярко, угасает, оставляя после себя лишь горький пепел.
И тут телефон пиликнул. Короткое сообщение с незнакомого номера. «Вероника Викторовна, получил Ваше письмо. Идея – огонь. Видео – бомба. Жду завтра у себя в десять ноль-ноль. Обсудим Вашу «Волну». В.Р.».
Вероника несколько раз перечитала сообщение. Сердце колотилось так, что, казалось, его слышно по всему опен-спейсу. Она сделала это. Она пробила стену.
Первым порывом было позвонить Саше и Валере, закричать в трубку: «Я была права!». Но она сдержалась. Нет. Это будет нечестно. Она должна была встретиться с ними лично.
Она назначила встречу в той же кофейне, где они собирались в самом начале. Когда она вошла, они уже сидели за столиком с такими виновато-решительными лицами, что Вероника сразу поняла: они пришли с ультиматумом.
– Вероника, привет, – начал Александр без предисловий. – Мы все обдумали. Мы готовы взять на себя организацию нашего городского конкурса. Вдвоем. Мы понимаем твое разочарование, но мы не можем рисковать. Если хочешь – можешь присоединиться к нам как консультант.
Валерий кивнул, не поднимая глаз.
Вероника молча смотрела на них. Еще три дня назад эти слова убили бы ее. Сейчас она чувствовала лишь легкую грусть. Они были хорошими людьми. Просто они боялись. А она – больше нет.
– Саша, Валера, – она положила руки на стол. – Я ценю вашу честность. Но я не буду вашим консультантом. И вы не будете делать городской конкурс.
Александр нахмурился.
– Это еще почему?
– Потому что завтра в десять утра у меня встреча с директором по развитию БСК. И мы будем обсуждать бюджет Всероссийского фестиваля «Уфимская Волна».
Наступила тишина. Только было слышно, как за стойкой бариста взбивает молоко. Александр смотрел на нее так, будто она сказала, что завтра летит на Марс. Валерий уронил ложечку.
– Как? – выдохнул Александр. – Ты… ты пошла за нашей спиной?
– Нет, – твердо ответила Вероника. – Я пошла вперед. Вы решили остаться на месте. Это разное. Я дала вам шанс, я показала вам свой план. Вы назвали его безумием. Я нашла человека, который назвал его «огнем».
– Но это… это нечестно, Вероника! Мы же друзья!
– Именно потому, что мы друзья, я сижу сейчас здесь. Я могла бы просто выкинуть вас из проекта. Но я не хочу. Я хочу, чтобы вы пошли со мной. Но пошли на моих условиях. В мою мечту. А не в ваш безопасный мирок.
Она говорила спокойно, но в ее голосе звенел металл, которого они никогда раньше не слышали. Это была не та мягкая, компромиссная Вероника, которую они знали по танцполу. Это был менеджер высшего звена, защищающий свой главный проект.
– Я даю вам время до завтрашнего вечера, – она встала. – Завтра, после встречи, я вам позвоню. И вы мне скажете – да или нет. Если нет – я найму команду. Профессионалов. Но знайте, что я бы хотела видеть на этом месте вас. Потому что для меня это не просто бизнес. В отличие от них.
Она развернулась и пошла к выходу, не оглядываясь. Спина была идеально прямой. Она чувствовала на себе их ошеломленные взгляды. Ветер на улице все так же выл, но теперь он казался ей не угрожающим, а бодрящим. Он был похож на музыку, под которую ей хотелось танцевать.
Встреча с Вадимом Раисовичем была похожа на партию в скоростные шахматы. Он не тратил время на любезности. Он задавал четкие, жесткие вопросы. Про окупаемость, про медийный охват, про риски, про команду. Вероника, вооруженная своими ночными расчетами и многолетним опытом, отвечала так же четко. Она не юлила. Она признавала риски, но тут же предлагала варианты их минимизации. Она говорила о цифрах, но за каждой цифрой стояла ее страсть.
– Команда у вас есть? – спросил он в конце.
– Есть два кандидата на роль ключевых партнеров. Но они пока в раздумьях, – честно ответила Вероника.
– Боятся? – усмехнулся Вадим Раисович. – Правильно боятся. Дело серьезное. Ладно, Вероника Викторовна. Вот вам мое решение. Мы не дадим вам весь бюджет. Это было бы слишком просто. Мы выступим якорным спонсором и покроем, скажем, тридцать процентов сметы. Но! Мы дадим вам наше имя и наши связи. Я лично организую вам встречи с парой-тройкой нужных людей из правительства республики и крупного бизнеса. А дальше – крутитесь сами. Если вы сможете привлечь остальных – фестивалю быть. Если нет – извините. Это и будет проверкой вашей идеи на прочность. Идет?
– Идет! – без колебаний ответила Вероника. Это было больше, чем она могла мечтать. Это был шанс. Настоящий, реальный шанс.
Она вышла из офисного небоскреба на улицу Ленина и вдохнула морозный воздух. Ветер утих. Сквозь тучи пробивалось бледное зимнее солнце, и снег на тротуарах искрился, как россыпь бриллиантов. Уфа казалась сегодня особенно красивой.
Она не стала звонить. Она знала, где их искать. Вечером была общая тренировка в их родной студии.
Когда она вошла в зал, музыка уже играла. На паркете было человек двадцать. Александр и Валерий стояли в стороне, у стены, и о чем-то напряженно говорили. Увидев ее, они замолчали.
Вероника подошла к ним.
– Ну что? – спросила она просто.
Александр посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом. Потом перевел взгляд на танцующих людей, на их счастливые лица.
– Я вчера полночи не спал, – сказал он тихо. – Думал. Ты права. Мы испугались. Не идеи, а ее масштаба. Испугались, что не потянем. Что подведем тебя.
– Мы всегда были ведомыми, – добавил Валерий, и в его голосе впервые не было тревоги, а только грустная констатация. – Ты всегда была генератором идей, а мы… мы их приземляли. И, кажется, слишком увлеклись.
Вероника молчала, давая им выговориться.
– Значит, «нет»? – спросила она наконец.
Александр вдруг усмехнулся. Той самой своей редкой, обезоруживающей усмешкой.
– Я позвонил в Самару. Другу, он там похожий фестиваль, только поменьше, организовывал. Проконсультировался по поводу логистики приезжих. – Он протянул Веронике блокнот, исписанный убористым почерком. – Тут пара идей по размещению и трансферу. Чтобы сэкономить.
Валерий достал свой телефон.
– А я… я тут набросал текст для краудфандинговой платформы. Подумал, что часть денег мы можем собрать с самих участников, в виде добровольных пожертвований. Как знак поддержки.
Вероника смотрела то на блокнот Александра, то на экран телефона Валерия. Она не знала, что сказать. В горле стоял ком.
– Значит, «да»? – прошептала она.
– Это значит, что наш менеджер сошел с ума, – серьезно сказал Александр. – И нам, как ее друзьям, придется проследить, чтобы она в своем безумии не наломала дров.
– Мы в деле, Вероник, – улыбнулся Валерий. – До конца.
И в этот момент из динамиков полилась их любимая бачата. Медленная, тягучая, полная нежности. Александр протянул Веронике руку.
– Потанцуем, босс?
Она вложила свою ладонь в его. И когда он повел ее в центр зала, она поняла, что все только начинается. Ее личная, уфимская волна набирала силу. И это было уже не безумие и не авантюра. Это была ее новая, звенящая от счастья реальность. Она больше не была просто вдовой, просто менеджером. Она была человеком, который не побоялся своей мечты. И ее друзья были рядом. А значит, у них все получится. Ветер за окнами танцевальной студии окончательно стих, уступая место тишине и обещанию завтрашнего дня. Оптимистичного, яркого и полного музыки.