– Десять тысяч? Куда десять тысяч, Лёнь?
Юлия смотрела на мужа, который, не отрываясь от экрана ноутбука, лениво пожал плечами. Утреннее солнце, пробиваясь сквозь немытые окна их воронежской двушки, золотило пылинки в воздухе и безжалостно высвечивало усталость на ее лице. Ей было сорок два, и последние несколько лет она чувствовала себя белкой в колесе, которое крутилось все быстрее, а пейзаж за его прутьями не менялся.
– На консультацию. Я же говорил, – буркнул Леонид, не поворачивая головы. Его спина, облаченная в старую растянутую футболку, была напряжена. Вечная боль в пояснице стала его вторым «я», его оправданием, его щитом от мира.
– Ты говорил про две, максимум три. Мы же откладываем на основное лечение. Каждая копейка на счету.
– Юль, ну что ты начинаешь с утра? – Он наконец оторвался от экрана, и в его глазах мелькнуло раздражение. – Это светило из Москвы, он не принимает за три копейки. Мне что, помирать тут от боли, пока ты свои копейки считаешь?
Юлия вздохнула и отвернулась к окну. Там, внизу, во дворе, кто-то выводил на прогулку сверкающий гоночный велосипед. Сердце тоскливо сжалось. Ее собственный, надежный «мерида», стоял на балконе, заваленный коробками с зимней обувью. Когда-то они с Лёней каждые выходные наматывали километры по набережной водохранилища, доезжали до Белого колодца, смеялись, пили воду из одной бутылки. А потом его спина… и велосипед стал для нее символом одиночества. Ездить одной было как-то неправильно, словно предавать их общее прошлое.
Она работала менеджером по продажам в крупной агропромышленной компании. Работа была нервная, требовала постоянной концентрации. Контракты, поставки, капризные фермеры, логистика, которая вечно летела к чертям из-за погоды или человеческого фактора. Она тащила на себе ипотеку, быт и все растущие расходы на здоровье Леонида. Он уже два года не работал, ссылаясь на то, что с такой спиной его никуда не возьмут, а сидеть «на телефоне» за гроши он не намерен. Юлия не спорила. Она просто больше работала.
– Ладно, – сказала она примирительно. – Просто… предупреждай хотя бы. Я должна планировать бюджет.
– Все-то у тебя по плану, – проворчал он, снова погружаясь в свой ноутбук. – Как на работе.
Она промолчала. Взяла свою сумку и вышла из квартиры. На лестничной клетке пахло весной и чем-то кислым из мусоропровода. Солнце слепило глаза, обещая теплый, хороший день, но на душе у Юлии было пасмурно. Десять тысяч. С их общего накопительного счета. Счета, на который она переводила каждую премию, каждый бонус, отказывая себе в новой блузке или походе в кафе с девчонками. Счета с целевым назначением «Лечение Лёни».
В офисе гудел улей. Ее коллега, Роман, уже сидел за своим столом, сосредоточенно глядя в монитор. Он был лет на пять моложе, подтянутый, энергичный, с ясным, прямым взглядом. Их отдел занимался поставками импортных семян и удобрений по всему Черноземью.
– Юль, привет. Глянь, пожалуйста, договор с «Агро-вектором», – он кивнул на стопку бумаг. – Они опять хотят отсрочку платежа на девяносто дней. Я думаю, надо отказывать. У них в прошлом году была просадка по урожайности, рискованно.
Юлия взяла документы, и голова автоматически переключилась в рабочий режим. Цифры, графики, юридические формулировки. Это был ее мир, понятный и логичный. Здесь от ее решений зависел результат. Здесь она была не просто «Юля, которая тащит на себе больного мужа», а Юлия Викторовна, ценный специалист.
– Ты прав, Ром. Девяносто дней – это слишком. Максимум сорок пять, и то под банковскую гарантию. Напиши им официальный ответ, я подпишу.
Она работала до самого вечера, пытаясь отвлечься от утреннего разговора. Но мысль о деньгах сверлила мозг. Она зашла в онлайн-банк. Выписка по накопительному счету подтвердила ее худшие опасения. Снятие наличных. Десять тысяч рублей. Но не это было главным. Главным была геолокация банкомата: город Липецк.
Юлия замерла, глядя на экран. Липецк? Какое еще светило из Москвы принимает в Липецке? Это же соседняя область. Леонид не говорил, что куда-то ездил. Он вообще почти не выходил из дома дальше магазина.
Руки похолодели. Она прокрутила в голове последние несколько недель. Да, в прошлый вторник он сказал, что поедет к своему старому армейскому другу на другой конец Воронежа, вернется поздно. Сказал, что тот его подвезет. Она тогда еще удивилась – с его-то спиной мотаться по городу. Но он отмахнулся, мол, надо развеяться. Вторник… Это было ровно неделю назад.
Внутри заворочался холодный, скользкий змей подозрения. Она попыталась его придавить. Мало ли. Может, друг живет по дороге в Липецк. Может, они вместе ездили по каким-то делам. Бред. Полный бред.
Домой она ехала как в тумане. Привычный маршрут по Московскому проспекту, мимо памятника Котенку с улицы Лизюкова, который всегда вызывал у нее улыбку, сегодня казался чужим и безрадостным.
Леонид встретил ее в хорошем настроении. Он даже разогрел ужин – вчерашние макароны с сосиской.
– Устала, пчелка моя? – он попытался обнять ее за плечи, но Юлия инстинктивно увернулась.
– Лёнь, я посмотрела выписку по счету. Ты был в Липецке?
Улыбка сползла с его лица. На мгновение в глазах промелькнул испуг, но он тут же взял себя в руки.
– А, это… Да. Ездил. Я же говорил, к специалисту.
– Ты говорил про Москву. И не говорил, что уже ездил. Ты сказал, что только собираешься на консультацию.
– Юль, какая разница? – он начал закипать. – Этот врач, он… он принимает в разных городах. У него частная практика. В Липецке было ближайшее окно. Я не хотел тебя дергать, ты и так вся на нервах. Сделал сюрприз, можно сказать.
Он говорил гладко, уверенно, глядя ей прямо в глаза. Но что-то в его тоне было фальшивым. Слишком гладко. Слишком отрепетированно.
– А что за врач? Как фамилия? Дай мне контакты, я почитаю о нем.
– Зачем? – Леонид повысил голос. – Ты мне не доверяешь? Я, по-твоему, врун? Я тут ради нашего будущего, ради своего здоровья задницу рву, мотаюсь по городам, а ты мне допросы устраиваешь!
В этот момент зазвонил его телефон. На экране высветилось «Елена-сестра». Леонид демонстративно включил громкую связь.
– Да, Лен, привет.
– Лёнечка, привет! Ну что, как ты после поездки? Спина не отваливается? Я тебе говорила, что этот костоправ творит чудеса! Моя подруга после него бегает!
Юлия замерла. Елена, его младшая сестра, работала в салоне красоты и знала все сплетни на свете. Ее звонок был слишком уж своевременным.
– Да вот, Лен, Юля тут сомневается, – с горькой усмешкой сказал Леонид. – Думает, я деньги налево трачу.
– Юлечка, ты что? – защебетала Елена в трубку. – Лёня же для себя старается, для семьи! Он же хочет быть здоровым, снова на работу выйти, тебя разгрузить. Мы же все за него переживаем! Ты должна его поддерживать, а не подозревать! Мы же семья!
После этого разговора Юлия почувствовала себя совершенно разбитой. Она извинилась. Сказала, что устала, на работе завал, вот и лезут в голову глупости. Леонид великодушно ее простил. Но змей подозрения не исчез. Он просто затаился, свернувшись тугим холодным клубком в солнечном сплетении.
Следующие дни превратились в пытку. Юлия стала замечать мелочи, на которые раньше не обращала внимания. Леонид стал чаще прятать телефон. У него появился новый дорогой парфюм, хотя он всегда пользовался обычным лосьоном после бритья. Он начал придирчивее относиться к своей одежде. Все это он объяснял просто: «Хочу снова почувствовать себя человеком, а не развалиной».
Она пыталась заставить себя поверить. Но не могла. Однажды вечером, когда он был в душе, она не выдержала. Взяла его ноутбук, который он забыл закрыть. История браузера. Запросы «отели в Липецке недорого», «рестораны Липецка отзывы», «что подарить женщине на 35 лет».
Земля ушла из-под ног. Она сидела и смотрела на экран, а в ушах стучала кровь. Это было не просто подозрение. Это было доказательство. Холодное, неопровержимое.
Ее мир, который она так старательно строила и поддерживала, трещал по швам. Вся ее забота, ее жертвы, ее бессонные ночи из-за его стонов, ее отказы себе во всем – все это было фоном для другой, чужой жизни. Жизни, которую он строил в другом городе на ее деньги. На деньги, которые она, как последняя дура, копила ему на лечение.
В тот вечер она ничего не сказала. Она просто молча легла спать на диване в гостиной, сославшись на то, что ей нужно поработать с документами. Ночью она не спала. Она смотрела в темное окно и думала. Обо всем. О десяти годах брака. О том, как она сама, незаметно для себя, превратилась в обслуживающий персонал, в функцию, в кошелек. А где была она сама? Чего хотела она? Она вспомнила свой велосипед на балконе. И впервые за долгое время ей отчаянно, до боли в груди, захотелось просто сесть на него и ехать. Ехать, куда глаза глядят, пока ветер не выдует из головы всю эту грязь и боль.
Утром она была необычайно спокойна. Эта спокойствие испугало даже ее саму. В офисе Роман сразу заметил перемену.
– Все в порядке? – спросил он тихо, когда они остались вдвоем у кулера. – Ты сама не своя.
– Все в порядке, Ром. Даже лучше, чем ты думаешь.
Она улыбнулась, и он удивленно поднял брови. В ее улыбке не было радости, но была какая-то новая, стальная решимость.
– Слушай, у меня к тебе просьба. Немного не по работе.
– Говори.
– У тебя же друг в сотовой компании работает? Можешь достать детализацию звонков по одному номеру? За последний месяц. Я заплачу.
Роман посмотрел на нее внимательно. Он был умным парнем и все понял без лишних слов.
– Денег не надо. Скинь номер. Вечером все будет.
Вечером, получив от Романа файл, Юлия открыла его с замиранием сердца. Десятки звонков и сообщений на один и тот же номер, зарегистрированный в Липедкой области. Звонки были и днем, и поздно ночью. В тот самый вторник, когда он якобы ездил к другу, его телефон почти весь день находился в зоне действия базовых станций в центре Липецка.
Она методично собрала все воедино: выписку из банка, историю браузера, детализацию звонков. Распечатала и сложила в аккуратную стопку. Это был ее договор. Договор на расторжение ее прошлой жизни.
На следующий день она отпросилась с работы пораньше. Пришла домой, разобрала завал на балконе и выкатила свой велосипед. Колеса были спущены, цепь заржавела. Она потратила час, чтобы привести его в порядок. Накачала шины, смазала цепь, протерла раму от пыли. Он снова сверкал на солнце, как новенький.
Она переоделась в спортивную одежду, которую не надевала целую вечность, и поехала. Поехала не по привычному маршруту. Она просто крутила педали, выбирая улицы наугад. Весенний Воронеж был прекрасен. Цвели абрикосы, пахло свежей листвой и прогретой землей. Она ехала быстро, чувствуя, как напрягаются мышцы, как ветер бьет в лицо, высушивая слезы, которые все-таки навернулись на глаза. Она гнала от себя мысли, просто отдавалась движению, ритму, скорости.
Когда она вернулась домой, Леонид уже был там. Он сидел на кухне с сестрой. На столе стояла бутылка коньяка и тарелка с нарезкой.
– О, явилась! – враждебно сказала Елена. – Спортсменка. А брат тут с ума сходит, где ты шляешься.
– Я каталась на велосипеде, – спокойно ответила Юлия, прислоняя велосипед к стене в прихожей.
– Нашла время, – фыркнул Леонид. – У меня новости. Мне назначили срочную процедуру в Москве. В институте Бурденко. Нужно сто пятьдесят тысяч. До конца недели.
Он сказал это так, будто просил передать соль. Юлия молча прошла на кухню. Взяла со стола свою папку с распечатками и положила ее перед мужем.
– Вот, – сказала она тихо. – Твоя процедура. В Липецке.
Леонид побледнел. Он медленно открыл папку. Его глаза забегали по строчкам. Елена заглядывала ему через плечо, и ее лицо вытягивалось.
– Это… это что такое? – пролепетал он. – Ты за мной следила?
– Я просто хотела знать, на какое «лечение» уходят наши общие деньги. Деньги, которые я зарабатываю.
Наступила тишина. Тяжелая, звенящая. Первой опомнилась Елена.
– Да как ты смеешь! – взвизгнула она. – Он мужчина! Ему нужно… внимание! А ты вечно со своей работой, вечно уставшая! Сама виновата!
– Замолчи, – голос Леонида был хриплым. Он поднял на Юлию глаза. В них больше не было ни боли, ни раздражения. Только холодная, животная злоба. – Ну, узнала. И что? Думаешь, кому-то нужна сорокалетняя тетка с ипотекой? Да ты через месяц приползешь, будешь в ногах валяться.
Юлия смотрела на него, на этого чужого, неприятного ей человека, и не чувствовала ничего. Ни боли, ни обиды. Только пустоту и легкое удивление. Как она могла жить с ним десять лет и не видеть, кто он на самом деле?
– Нет, Лёнь, – она покачала головой. – Не приползу. Собирай свои вещи. Или я соберу свои. Мне, в общем-то, все равно. Квартира в ипотеке, ипотека на мне. Так что, думаю, тебе будет проще.
– Ах ты… – он вскочил, опрокинув стул. – Ты меня выгоняешь? Из моего дома?
– Этот дом мой ровно наполовину, как и долг по нему. И эту половину я тебе с радостью оставлю. Разделим через суд. А сейчас, будь добр, уйди.
Елена что-то кричала про неблагодарность, про то, что вся семья на нее молилась. Леонид матерился, обещая уничтожить ее, оставить без копейки. Юлия не слушала. Она прошла в комнату и начала методично доставать из шкафа большие дорожные сумки.
Она не стала собирать его вещи. Она собрала свои. Самое необходимое. Одежду, документы, ноутбук. Сняла со стены их свадебную фотографию, посмотрела на смеющуюся двадцативосьмилетнюю себя и бросила ее в мусорное ведро.
Когда она, нагруженная сумками, вышла в прихожую, они все еще были там. Застывшие, растерянные, не верящие в происходящее.
– Ты… ты серьезно? – прошептал Леонид.
Юлия не ответила. Она открыла дверь, вынесла сумки на площадку, а потом вернулась за велосипедом. Она аккуратно вывела его из квартиры, стараясь не задеть дверной косяк.
– И куда ты? – крикнул он ей в спину.
Юлия обернулась, уже стоя на пороге. Утреннее солнце, то самое, что еще вчера казалось ей безжалостным, теперь заливало лестничную клетку теплым, обещающим светом.
– Вперед, Лёня. Просто вперед.
Она сняла небольшую квартиру-студию на левом берегу, с окнами, выходящими на водохранилище. Развод был грязным и долгим. Леонид, подстрекаемый Еленой, пытался доказать в суде, что она скрывала доходы, что он вкладывал в ремонт свои «личные сбережения». В итоге суд разделил ипотечную квартиру и долг по ней пополам. Чтобы выплатить ему его долю, Юлии пришлось взять еще один кредит.
Но это уже не имело значения.
Однажды субботним утром, через несколько месяцев после переезда, она проснулась от яркого солнца, бившего в окно. За окном синела бескрайняя гладь воды. Она сварила себе кофе, настоящий, вкусный, в турке, а не растворимый, который пила годами. Вышла на балкон. Внизу по набережной катили велосипедисты, бежали спортсмены, гуляли пары с колясками.
Она улыбнулась.
В тот день она впервые проехала больше пятидесяти километров. Она ехала вдоль водохранилища, мимо Адмиралтейской площади, через Чернавский мост, и ветер пах рекой и свободой. Мышцы приятно гудели от нагрузки, а в голове была только одна мысль, ясная и простая, как это солнечное весеннее утро.
Она дома. Наконец-то она дома.