Роман "Небесный рыцарь"
Весна сорок четвертого принесла с собой не только тепло и зелень, но и ветер перемен. Война перешагнула границу. Под крылом самолета теперь лежала чужая земля — Молдавия, Румыния.
Холмы, покрытые виноградниками, аккуратные деревни с черепичными крышами — все это было так не похоже на бесконечные, израненные войной равнины Украины. Но война была прежней.
Для гвардии лейтенанта Кожедуба перемены были еще более значительными. Его, вместе с несколькими другими прославленными асами, перевели в специально формируемый «полк чемпионов» — 176-й Гвардейский.
Это была элита. Здесь собрали лучших из лучших, чтобы отточить тактику и нанести врагу решающий удар. Вместе с новым назначением пришла и новая машина.
Когда Иван впервые увидел его, он замер. Это был Ла-7. Внешне он был похож на его верный Ла-5ФН, но в каждой линии, в каждой детали чувствовалась иная, скрытая мощь.
Более обтекаемый капот, улучшенная аэродинамика, и главное — сердце. Новый, форсированный двигатель. А под капотом — не две, а три двадцатимиллиметровые пушки Березина Б-20. Огневая мощь, способная разорвать в клочья любой самолет.
— Ну, гвардеец, принимай коня! — дядя Миша, которого Кожедуб забрал с собой в новый полк, с гордостью хлопнул по металлическому борту. — Это уже не просто самолет. Это — приговор. Инженеры постарались. Маслорадиатор перенесли под фюзеляж, аэродинамику зализали. Легче стала, быстрее. Попробуй ее в деле.
Первый полет на Ла-7 был откровением. Иван почувствовал под рукой неимоверную силу. Самолет взмывал в небо не просто свечой — он выстреливал, как из пращи.
Скороподъемность была феноменальной. Он заложил несколько виражей, сделал боевой разворот, и машина следовала за его мыслью, как живая. Это было совершенное оружие. Оружие победы.
Вместе с новой техникой пришла и новая должность — заместитель командира эскадрильи. Теперь под его началом было больше двадцати летчиков. Среди них — и опытные асы, и необстрелянная молодежь.
И его задачей было не только сбивать самому, но и учить других побеждать и выживать.
***
За сотни километров оттуда, на немецком аэродроме под Яссами, гауптман Дитер Фогель вел свое звено «Фокке-Вульфов» Fw 190 на взлет. После того унизительного прыжка с парашютом зимой он провел два месяца в госпитале.
Вернувшись, он узнал, что его старая эскадра JG 52 откатывается все дальше на запад. Его перевели в JG 54 «Зеленое сердце». Он пересел с «мессершмитта» на «фоккер» — брутальный, мощный истребитель, созданный для лобовых атак.
Дитер изменился. Пропала былая холодная отстраненность. Теперь в его глазах горел злой, лихорадочный огонь. Он больше не был хирургом. Он стал мясником.
— Внимание, «Иваны»! — раздался в его наушниках голос ведомого. — Группа «Илов» идет на штурмовку!
— Плевать на прикрытие! — рявкнул Фогель. — Атакуем штурмовиков! Все в лобовую!
Он бросил свой «фоккер» прямо в строй «летающих танков». Его пушки изрыгали огонь. Он видел, как разлетается вдребезги кабина одного Ил-2, как вспыхивает другой.
Он пронесся сквозь их строй, как раскаленный нож сквозь масло, и, развернувшись, добил третьего. Он не чувствовал ничего — ни страха, ни азарта.
Только жгучую, всепоглощающую ненависть. Вечером, когда на фюзеляже его самолета рисовали три новые отметки о победах, он подозвал офицера разведки.
— Что слышно о 27-м борте? О Кожедубе?
— Он теперь в 176-м Гвардейском, господин гауптман. Они перевооружились на новые Ла-7. Говорят, страшная машина.
— Хорошо, — процедил Дитер. — Значит, мы скоро встретимся.
***
— Внимание, группа! Я — Сокол-первый. Вижу цель. Двенадцать часов, ниже. Смешанная группа, «мессы» и «румыны».
Голос Кожедуба в эфире был абсолютно спокоен. Он вел свою эскадрилью из двенадцати Ла-7 над румынской землей.
— Сокол-третий, я пятый. Вижу. «Худых» — шесть, «ИАРы» — примерно столько же.
— Работаем по классике, — приказал Кожедуб. Голос его был теперь другим — не просто слова, а отточенные формулы боя. — Первая шестерка, я веду. Атакуем «мессеров» сверху. Задача — связать, разорвать строй. Вторая шестерка, ведущий — Мухин. Ваша цель — «румыны». Не давайте им атаковать первую группу. Работаем парами. Высоту не терять. Выполнять!
Его эскадрилья разделилась. Иван во главе своей шестерки, используя преимущество Ла-7 в скороподъемности, зашел немцам в хвост со стороны солнца.
— Второе звено, цель — крайний справа! — его команда была мгновенной. — Первое, третье — работаете по ведущей паре! Я атакую левого! Огонь!
Это был не хаотичный бой, а идеально разыгранная партия. Кожедуб видел, как его летчики выполняют приказ. Он сам зашел в хвост одному из Bf 109. Немецкий пилот заметил его, попытался уйти в вираж. Но Ла-7 буквально прилип к нему.
«Слишком резко тянешь, потеряешь скорость», — мысленно отметил Иван, наблюдая за отчаянным маневром врага.
Он не стрелял. Он выждал, пока немец, завершая вираж, на мгновение замер, и только тогда дал короткую, точную очередь из трех пушек. Bf 109 взорвался в воздухе, не оставив пилоту ни единого шанса.
— Сокол-первый, чисто! — доложил он. — Мухин, как у вас?
— Сокол-один, я второй! — ответил Мухин, уже ставший опытным командиром. — «Румынов» гоняем! Машины у них верткие, но скорости не хватает! Одного сбил, уходим вверх!
Бой длился не больше десяти минут. Потеряв три «мессершмитта» и два «ИАРа», противник ретировался. Эскадрилья Кожедуба вернулась на базу без потерь.
Вечером, на разборе полетов, Иван был строг.
— Сидоров, ты слишком близко подошел к ведомому, мешал ему вести огонь. Петров, зачем погнался за тем «румыном»? Твоя задача была прикрывать ведущего! Победа — это хорошо. Но победа без потерь, добытая умом, а не числом — вот это гвардейский почерк. Запомните это.
Он вышел из штабной землянки и посмотрел на свой Ла-7, в котором техники уже латали пару пробоин. На борту скоро появится новая звезда. Но он думал не о ней. Он думал о своих людях.
О том, что сегодня все они вернулись живыми. В этой новой, последней фазе войны это было главной победой. И он, гвардии старший лейтенант Кожедуб, отвечал теперь не только за свой счет, но и за каждую из этих жизней.
