Счастье… Оно подкралось ко мне на мягких лапах, когда я уже перестала его ждать. После развода, выпотрошившего душу и оставившего на ее месте гулкую, холодную пустоту, я несколько лет жила, как в анабиозе. Работа, дом, редкие встречи с подругами, которые с каждым разом становились все более натянутыми – они щебетали о мужьях, детях, планах на отпуск, а я чувствовала себя гостьей на чужом празднике жизни. Я научилась улыбаться, кивать в нужных местах и вовремя уходить, чтобы не расплакаться в такси по дороге домой.
А потом появился Саша. Александр.
Он ворвался в мою упорядоченную, серую жизнь яркой кометой. Мы столкнулись в кофейне, банально до смеха – я, задумавшись, пролила на его дорогое пальто латте. Я была готова провалиться сквозь землю от стыда, лепетала извинения, а он… он рассмеялся. Таким теплым, обволакивающим смехом, что у меня предательски задрожали коленки. «Не страшно, – сказал он, глядя мне прямо в глаза, – зато теперь у вас есть повод дать мне свой номер. Чтобы я мог прислать вам счет из химчистки».
Конечно, никакого счета он не прислал. Вместо этого в тот же вечер пришло сообщение: «Светлана, а может, компенсируете ущерб чашкой кофе завтра? За ваш счет, разумеется».
Так все и началось. Шесть месяцев пролетели как один день. Саша оказался всем, о чем я и мечтать боялась. Умный, успешный, с потрясающим чувством юмора. Но главное – он был невероятно внимательным. Он слушал меня так, будто ничего важнее моих слов в мире не существовало. Он помнил, что я люблю раф с лавандой, не выношу белые лилии и обожаю старые французские комедии. Он окружил меня такой заботой, что лед в моей душе, который, как мне казалось, вмерз намертво, начал медленно таять. С ним я снова почувствовала себя… живой. Желанной. Любимой.
Этот вечер должен был стать особенным. Мы впервые приехали в его загородный дом. Небольшой, но невероятно уютный, спрятанный среди заснеженных сосен. В камине потрескивали дрова, за окном медленно кружились крупные хлопья снега, а мы сидели на мягком ковре, укрывшись одним пледом, и пили терпкое красное вино.
– Знаешь, Света, – Саша задумчиво повертел бокал в руках, глядя на танец огня, – я давно так себя не чувствовал. Спокойно. Правильно. Будто все на своих местах.
Я прижалась к его плечу, вдыхая родной запах его парфюма и легкий аромат дыма. Мое сердце гулко стучало, отзываясь на каждое его слово.
– Мне тоже очень хорошо, Саша. Так хорошо, как не было… никогда.
Он повернулся ко мне, его глаза в полумраке казались бездонными.
– Я хочу поехать с тобой в Италию весной. Представляешь? Флоренция, маленькие улочки, запах пиццы и цветущих апельсинов… Мы будем гулять до утра, пить вино на какой-нибудь старой площади и просто молчать. Вместе.
Италия. Совместный отпуск. Это было больше, чем просто слова. Это было обещание. Обещание будущего, в которое я так отчаянно хотела верить. Улыбка не сходила с моих губ, казалось, она приклеилась к ним намертво, и я не хотела ее снимать. Я была на седьмом небе от счастья, на самой его вершине.
– Это… это было бы волшебно, – прошептала я, чувствуя, как к глазам подступают слезы радости.
– Все так и будет, – уверенно сказал он и поцеловал меня в макушку.
Мы сидели так еще долго, разговаривая обо всем и ни о чем. О его бизнесе, о моих проектах на работе, о смешном случае из его детства. Время текло незаметно, растворяясь в уюте и тепле этого дома, этого вечера.
– Пойду, приму ванну, – наконец сказала я, чувствуя приятную усталость во всем теле. – Хочу расслабиться перед сном.
– Конечно, иди, дорогая. – Он нежно поцеловал меня в лоб, его прикосновение было как благословение. – Я еще пару писем по работе отправлю и присоединюсь к тебе.
Я поднялась, потянулась и, чувствуя его любящий взгляд в спину, пошла на второй этаж, в ванную комнату. Каждый шаг отдавался в душе ликующим эхом. Вот оно. То самое. Настоящее. Я нашла своего человека. Я дома.
Глава 2
Ванная комната была под стать всему дому – просторная, стильная, выполненная в спокойных бежевых тонах. Большая овальная ванна на резных ножках, мраморная столешница с двумя раковинами, огромное зеркало в тяжелой раме. Все говорило о вкусе и достатке. Я с удовольствием огляделась, чувствуя себя хозяйкой этого маленького рая. Моего рая.
Я включила воду. Громкий шум наполнил помещение, но не нарушил, а лишь дополнил ощущение уюта. Я нашла на полочке флакон с солью для ванн с ароматом лаванды – моего любимого аромата. Он и это помнит. Сердце сладко заныло. Я щедрой рукой сыпанула ароматные кристаллы в воду, и по комнате поплыл густой, успокаивающий запах.
Раздеваясь, я смотрела на свое отражение. Из зеркала на меня смотрела счастливая женщина. С горящими глазами, легким румянцем на щеках и мягкой, какой-то совершенно новой улыбкой. Я нравилась себе такой. Той, которую из меня сделал он. Словно хороший реставратор, он убрал с моей души все трещины и царапины, покрыл ее лаком любви, и она снова засияла. «Как же мне повезло, – думала я, сбрасывая последнюю деталь одежды. – Наконец-то я нашла свое счастье».
Мой взгляд скользнул по идеальному порядку на полках. Его дезодорант, пена для бритья, флакон дорогого парфюма, который я ему подарила на прошлый праздник. Все такое мужское, такое… его. И рядом – моя косметичка, которую я привезла с собой. Мы еще смеялись, что она занимает больше места, чем все его принадлежности.
Я уже собиралась шагнуть в ванну, когда заметила на стеклянной полочке рядом с раковиной, там, где лежали его зубная щетка и бритвенный станок, что-то яркое. Цветное пятно, выбивающееся из общей строгой гаммы. Я подошла ближе.
Это был тонкий шелковый шарфик. Небольшой, шейный платок с нежным цветочным узором – голубые незабудки на кремовом фоне. Явно женский. И уж точно не мой. Я никогда не носила такие вещи.
Первая мысль была до смешного простой: наверное, его мама или сестра приезжали в гости и забыли. Он как-то упоминал, что они иногда навещают его здесь. Я взяла платок в руки. Шелк был тонким и дорогим, от него едва уловимо пахло какими-то цветочными духами, не моими. Легкое, почти невесомое чувство беспокойства шевельнулось где-то на периферии сознания, но я тут же его отогнала. Глупости какие. Нельзя же быть такой мнительной. У меня нет никаких причин для ревности или подозрений. Саша дал мне тысячу доказательств своей искренности.
Я аккуратно сложила платок и положила его на место.
Вода в ванне уже набралась. Густая белая пена поднялась пышной шапкой. Я погрузилась в горячую, ароматную воду, и мое тело отозвалось благодарной истомой. Я закрыла глаза, пытаясь вернуться к тому безмятежному состоянию, в котором пребывала пять минут назад. Но оно не возвращалось. Образ этого платка стоял перед глазами. Незабудки. Голубые, как глаза какой-то другой женщины…
Черт. Что за бред лезет в голову? Я же не наивная девочка, я взрослая женщина, которая должна доверять своему мужчине.
Я открыла глаза и обвела взглядом комнату, словно ища подтверждения своему спокойствию. Мой взгляд снова скользнул по полкам, на этот раз задержавшись на той, что висела чуть выше зеркала. Там стояли какие-то флаконы, шампуни, гели. И за флаконом его дорогого парфюма, того самого, который я ему дарила, что-то было. Что-то, чего я раньше не замечала.
Сердце пропустило удар. А потом еще один.
Там, в глубине полки, полускрытые от глаз, стояли не мои женские принадлежности. Маленький пузатый пузырек с кремом для лица известной люксовой марки. Расческа из натуральной щетины, на которой запуталось несколько длинных светлых волос. Мои были темными. И флакончик жидкости для снятия макияжа, именно для водостойкой туши, которой я никогда не пользовалась.
Кровь медленно начала стынуть в жилах. Это уже не было похоже на забытую вещь мамы. Это был набор, которым пользуются регулярно.
Я встала из воды, не обращая внимания на то, как по телу побежали струйки, оставляя мокрые дорожки на коже. Шумно выдохнула. Меня начало бить мелкая дрожь. Я подошла к полке, чувствуя себя вором в чужом доме. Рука сама потянулась к этому маленькому пузырьку с кремом. Пальцы дрожали. Я взяла его, и в этот момент поняла, что под ним что-то лежит. Что-то твердое и прямоугольное.
Это была фотография.
Глава 3
Время остановилось. Единственным звуком в оглушающей тишине было бешеное биение моего собственного сердца, стучавшего где-то в горле. Руки не слушались, пальцы казались чужими, деревянными. Я с трудом подцепила уголок глянцевого картона и вытащила фотографию на свет.
На ней было солнце. Много солнца. И море. И песок. И… счастливая семья.
Улыбающийся, расслабленный Саша, такой, каким я его никогда не видела, обнимал высокую, стройную блондинку. Красивую. Она прижималась к нему, и на ее лице сияла такая искренняя, такая полная любви улыбка, что у меня на секунду перехватило дыхание. Рядом с ними стояли двое детей: мальчик лет десяти, точная копия Саши, и девочка помладше, с мамиными светлыми волосами. Все четверо щурились от яркого солнца и выглядели… абсолютно, до тошноты счастливыми. Как на рекламном плакате, призывающем ценить семейные моменты.
Мир вокруг меня не просто покачнулся. Он раскололся на миллионы острых осколков, каждый из которых впивался прямо в сердце. Я перевернула фотографию.
На обратной стороне, размашистым женским почерком было выведено: «Наша счастливая Греция, 2022. Любимому мужу от твоей Лены и детей».
Любимому мужу.
Мужу.
Это слово взорвалось в моей голове сверхновой звездой, испепеляя все. Все наши шесть месяцев. Все его слова о будущем. Все нежные прикосновения. Все «я так давно этого ждал». Все «с тобой я чувствую себя на своем месте». Вся моя вера, вся моя выстраданная, вымоленная у судьбы надежда – все это превратилось в пепел.
Я подняла глаза и посмотрела в зеркало.
Оно вдруг стало порталом в чужую, уродливую реальность, в которой я была лишь глупой, ничего не подозревающей статисткой. Я видела свое отражение – мокрое, обнаженное, дрожащее тело. Лицо, искаженное гримасой боли, ужаса и отвращения. Глаза, в которых застыл немой вопрос: «Как?..»
А за моей спиной, на мраморной столешнице, на тех самых полках, где я пять минут назад с нежностью раскладывала свои вещи, теперь кричали о предательстве улики. Шелковый платок с незабудками. Крем для лица, которым пользовалась она. Расческа с ее светлыми волосами. И эта фотография, это жестокое, неопровержимое доказательство его двойной, грязной жизни.
Контраст между моим обманутым счастьем и его настоящей, скрытой реальностью был настолько чудовищным, что меня затошнило. В одно мгновение все его странности, на которые я раньше не обращала внимания, сложились в единую, ужасающую картину. Его внезапные «срочные командировки» по выходным. Его привычка выключать звук на телефоне, когда мы были вместе. Его уклончивые ответы на вопросы о том, чтобы познакомить меня с друзьями. «Еще не время, малыш, всему свой черед».
Какой же дурой я была! Слепой, глухой, наивной дурой! Он не строил со мной будущее. Он просто комфортно проводил время, отдыхая от своей «счастливой Греции», от своей Лены и детей. А я… я была для него отдушиной. Развлечением. Удобным вариантом.
Волна ярости поднялась из самой глубины души. Она была такой горячей, такой обжигающей, что на мгновение вытеснила боль. Мне захотелось выбежать из этой ванной, ворваться к нему в комнату, швырнуть ему в лицо эту фотографию и кричать. Кричать до хрипоты, до исступления. Задать ему тысячу вопросов. Заставить его смотреть мне в глаза и врать.
Но… зачем?
Что он мог мне сказать? Что это ошибка? Что он собирался мне все рассказать? Что он ее не любит, а любит меня? Каждое его слово будет ложью. Еще одной порцией яда в паутине лжи, в которой я барахталась последние полгода.
Никаких объяснений не требовалось. Не было ничего, что он мог бы сказать, чтобы это исправить. Никакого оправдания этому не было и быть не могло.
И в этот момент, глядя на свое униженное отражение, я поняла одну простую, кристально ясную вещь. Единственное, что у меня осталось, единственное, что имело сейчас значение – это мое самоуважение. И я не позволю ему растоптать и его.
Решение пришло мгновенно. Холодное, твердое, как сталь.
Бежать.
Глава 4
Адреналин ударил в кровь, прогоняя оцепенение. Тело начало действовать раньше, чем мозг успел отдать приказ. Я выскочила из ванны, даже не почувствовав холода кафельного пола. Схватила первое попавшееся полотенце и наспех, грубыми, резкими движениями вытерлась. Каждая капля воды на коже казалась грязной, чужой, словно я искупалась не в ароматной пене, а в его лжи.
Я двигалась быстро и бесшумно, как тень. Как преступница, заметающая следы. В спальне, где на кровати были разбросаны мои вещи, я действовала механически. Свитер, джинсы, белье – все летело в сумку скомканным, без разбора. Мне было все равно. Главное – скорость. Главное – не столкнуться с ним. Не услышать его голос. Не увидеть его лицо, которое теперь навсегда будет ассоциироваться с обманом.
Я оделась. Руки дрожали так, что я с трудом застегнула молнию на сапогах. В голове билась одна-единственная мысль, как набат: уйти, уйти, уйти.
Тишина в доме давила на уши. Он был внизу, в гостиной. Наверное, все еще «отправлял письма». Или, может, переписывался с ней? С Леной. Рассказывал, как скучает по ней и детям? От этой мысли к горлу снова подкатила тошнота.
Я бросила последний взгляд на комнату. На смятую постель, где мы должны были спать этой ночью. На два бокала, все еще стоявшие на прикроватном столике. Все это было декорацией. Фальшивкой. Бутафорией в его грязном спектакле, где мне отвели роль ничего не подозревающей любовницы.
Я осторожно, на цыпочках, вышла из спальни и начала спускаться по лестнице. Каждая ступенька скрипела, и мне казалось, что этот звук разносится по всему дому, выдавая меня. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я видела полоску света из-под двери гостиной. Он там.
Мне хотелось кричать, плакать, бить посуду. Но вместо этого я заставила себя дышать. Ровно. Глубоко. Унижаться, устраивая сцену? Нет. Дать ему возможность оправдываться, вешать мне на уши очередную порцию лжи? Никогда. Мой уход должен быть таким же тихим и незаметным, какой была моя роль в его жизни. Роль тени.
Я проскользнула мимо гостиной к входной двери. В прихожей схватила свою куртку. Руки путались в рукавах. Наконец, я справилась. Ключи от его дома лежали на столике. Я посмотрела на них. Секундное желание швырнуть их куда-нибудь, чтобы он искал, чтобы хоть как-то доставить ему неудобство. Но я сдержалась. Это было бы слишком мелко. Я просто оставила их там.
Тихий щелчок замка показался мне оглушительным. Я вышла на крыльцо и вдохнула морозный ночной воздух. Он обжег легкие, приводя в чувство. Снег все так же медленно падал, укрывая землю белым саваном. Мир был таким же, как и час назад. Но я была другой.
Отойдя от дома на безопасное расстояние, я достала телефон. Пальцы не слушались, скользили по холодному экрану. Вызвать такси. Да, такси.
Пока приложение искало машину, телефон завибрировал. На экране высветилось: «Саша».
Сердце ухнуло в пустоту. Он заметил. Заметил, что меня слишком долго нет.
Я смотрела на его имя, и меня накрыла новая волна ярости и боли. Рука дрогнула. Я сбросила вызов. Он позвонил снова. И снова. На третий раз я, не раздумывая, открыла его контакт и нажала «Заблокировать». Потом зашла в мессенджеры, в социальные сети. Блок. Блок. Блок. Стереть. Выжечь из своей жизни.
Машина нашлась на удивление быстро. «К вам едет синий Volkswagen, будет через 7 минут».
Эти семь минут показались мне вечностью. Я стояла на обочине заснеженной дороги, вглядываясь в темноту, и каждой клеткой тела боялась, что он выйдет из дома, начнет меня искать. Но он не вышел.
Когда фары такси наконец выхватили мою фигуру из темноты, я почувствовала огромное, всепоглощающее облегчение. Я села на заднее сиденье и назвала свой адрес. Водитель молча кивнул.
Машина тронулась. Я не оглянулась. Я не хотела больше видеть этот дом, этот фальшивый островок уюта, ставший местом моего самого страшного разочарования.
Всю дорогу домой я смотрела в окно, на пролетающие мимо огни, и молчала. Дрожь не проходила. Я сидела, вцепившись в свою сумку, и чувствовала, как внутри меня что-то обрывается. Навсегда.
Глава 5
Таксист, пожилой молчаливый мужчина, изредка бросал на меня сочувствующие взгляды в зеркало заднего вида. Наверное, мой вид говорил сам за себя – бледное лицо, огромные, испуганные глаза, сжатые в тонкую линию губы. Но он ни о чем не спросил, и я была ему за это безмерно благодарна. Любой звук, любое слово могло разрушить ту хрупкую скорлупу, в которую я себя заключила, чтобы просто пережить эту дорогу.
Когда мы подъехали к моему дому, я расплатилась и, не помня себя, вышла из машины. Моя квартира. Моя крепость. Единственное место в этом мире, где мне было безопасно.
Замок в двери щелкнул, я вошла внутрь и рухнула на диван прямо в куртке и сапогах. Тишина. Здесь не пахло его парфюмом, не потрескивал лживый огонь в камине, не витал призрак чужой, обманутой мной женщины и ее детей. Здесь была только я. И моя боль.
И тогда плотина прорвалась.
Слезы, которые я так отчаянно сдерживала все это время, хлынули из глаз. Я рыдала беззвучно, сотрясаясь всем телом. Это были не слезы по потерянной любви. Нет. Любовь умерла там, в его ванной, в тот самый момент, когда я увидела ту фотографию. Это были слезы по себе. По той Свете, которая полгода жила в иллюзии, которая позволила себе снова поверить, снова открыться. Я оплакивала свою растоптанную надежду, свою веру в людей.
Я плакала от унижения. От горечи. От острого, почти физического ощущения того, как меня предали, как использовали мои чувства, мою уязвимость. Он знал о моем прошлом, знал, как тяжело мне далось решение снова кому-то довериться. И он цинично этим воспользовался.
Сколько я так пролежала, я не знаю. Может, час, а может, и три. Когда слезы иссякли, осталась только звенящая, выматывающая пустота. Я встала, разделась, приняла душ, смывая с себя остатки его дома, его запахов, его присутствия.
Ночью я не спала. Лежала с открытыми глазами, глядя в потолок, и прокручивала в голове наш роман, как старую кинопленку. И теперь, с новым, горьким знанием, я видела все по-другому. Каждая его фраза, каждый жест приобретали двойное дно, второй, отвратительный смысл. Вся наша история оказалась фарсом.
Под утро, когда за окном забрезжил серый, безрадостный рассвет, я почувствовала, что что-то изменилось. Боль никуда не ушла, она все еще сидела тяжелым камнем в груди. Но к ней примешивалось что-то еще. Что-то похожее на… гордость.
Я гордилась тем, что ушла. Что не стала слушать его ложь, не позволила втянуть себя в выяснение отношений, где меня же, скорее всего, и сделали бы виноватой. Я выбрала себя. Свое достоинство. Свое право не быть участницей этого грязного обмана. Мой уход без объяснений был не актом слабости, а актом силы. Это было мое единственное, но самое важное слово в этой истории. Моя точка.
Этот вечер, эта ночь стали для меня страшным, но важным уроком. Я поняла, что нельзя растворяться в другом человеке без остатка, нельзя строить свой мир вокруг него одного. Мой мир – это я сама. И я должна его беречь.
Я знала, что впереди будет тяжело. Будут дни, когда захочется выть от тоски и одиночества. Будут моменты, когда я буду проклинать тот день, когда пролила кофе на его пальто. Но я также знала, что справлюсь. Как справилась и в прошлый раз.
Я встала с кровати и подошла к окну. Город просыпался. Жизнь продолжалась.
В отражении оконного стекла я увидела женщину. Уставшую, с темными кругами под глазами, но с прямым, ясным взглядом. Это была новая Светлана. Женщина, которая заплатила высокую цену за свое прозрение. Женщина, которая больше никогда не позволит себя обмануть. И которая, несмотря ни на что, однажды снова найдет в себе силы поверить. Но на этот раз – в первую очередь себе. Своей интуиции. И своему отражению в зеркале.