А вот действительно, сколько жили граждане и неграждане Римской Империи вообще и Вечного Города в частности. Ведь наверняка в среднем дольше, чем люди, живущие в позднем, классическом, а тем более раннем Средневековье! Ну просто потому, где это ваше варварское Средневековье, а где Великая Римская Империя.
Ведь существовали же римские мегаполисы, канализация, акведуки и дороги. Да и прочая инфраструктура вместе с наукой и передовой по тем временам римской медициной наверняка делали продолжительность жизни среднего римлянина более или менее приемлемой. Ну, честное слово, даже сравнивать такое великолепие с этим вашим немытым Средневековьем как-то неудобно.
А что, если я скажу, что продолжительность жизни обычного среднестатистического римлянина, живущего в столице или крупном городе, или в глубокой римской провинции, не то чтобы сильно отличалась от времени жизни средневековых горожан и простолюдинов, живших в городах, хуторах и деревнях XII-XIII века? Как такое может быть? Давайте разбираться.
На самом деле, большинству людей читающих о Вечном Городе, задавать себе вопрос, сколько жил обычный квирит, в голову как-то даже не приходит. И уж тем более сравнивать его продолжительность жизни с возрастом, до которого дотягивал его средневековый коллега. Ну просто потому, что, говоря о Риме и Средневековой Европе, мы обычно сравниваем не людей, а государства, политический строй, технологии и даже архитектуру. И если у одной из сторон все это на голову превосходит то, что есть у другой (а с Римом это именно так), то делается вполне себе очевидный вывод, что одно общество более прогрессивно, чем второе, а значит, в нем все лучше. В том числе очевидно, что и продолжительность жизни больше.
И так-то мысль вроде бы логичная, но это только на первый взгляд. К счастью, Римский Мир сохранил для нас огромное количество письменного и архитектурного наследия, в том числе эпитафий, написанных на смерть различных людей. И если их немного внимательнее изучить, то мы видим довольно занимательную картину. Из двадцати четырех тысяч сохранившихся до наших дней посмертных эпитафий около семидесяти процентов принадлежат людям в возрасте от двадцати восьми до тридцати пяти лет. Еще шестнадцать процентов - людям более молодым. Римлян же старшего возраста в них, менее пятнадцати процентов. И всего два процента тех, кому перевалило за пятьдесят.
И это, прошу заметить, чистая выборка по умершим. Причем по самому что ни на есть среднему классу. То есть людям, совершенно точно не находящимся на социальном дне, потому что у них было достаточно денег, влияния и знакомых, чтобы оставить о себе посмертное напоминание в виде надписи на могиле или стихотворения на бумаге.
Если же вспомнить, что кроме более или менее устроенных римлян в жизни были еще рабы и живущие на социальном дне нищие, преступники и прочие не преуспевшие в жизни граждане, картина становится еще более печальной. И это мы еще не говорим о детской смертности, которая также существенно портит статистику, здорово уменьшая среднюю продолжительность жизни по Империи.
Кстати, детская смертность в Римской империи если и недотягивала до того ужаса, что происходил в средневековой Европе, то не то чтобы очень сильно. По современным оценкам, во времена поздней империи, на сто родившихся детей умирало чуть более двадцати. В то же время в XII веке в Аквитании, например, из сотни новорожденных первый год не переживало чуть меньше тридцати. Нет, конечно, это существенная разница, но двадцать два процента детской смертности - это, братцы, тоже кошмар, если честно.
Вообще, чтобы понять масштабы проблемы, можно обратиться к указу императора Августа "О браках сенаторов и всадников", появившийся в 18 г. до н. э. и "О наследовании", увидевший свет в 9 г. Уже нашей эры. Там родительство определялось в случае, если супруг или супруга произвели на свет двух детей, доживших до трех лет, или же трех младенцев, которые прожили хотя бы три дня.
О том же нам говорят римские хронисты и известные философы вроде Сенеки, что пишет о женщинах, хоронивших по несколько своих детей, в частности, о Корнелии, матери Гракхов, десять из двенадцати детей которой не дожили и до двух лет. И это, позвольте заметить, мы говорим о высокой аристократии Рима. Что творилось на его улицах и в инсулах, можно только себе представить.
Говоря о жизни обычного рядового римского гражданина или не гражданина, мы должны понимать, что, несмотря на величие и силу Рима, жилось ему, конечно, получше, чем свободному крестьянину классического Средневековья, но не то чтобы намного. Подавляющее большинство жителей Империи жили вдалеке от крупных римских городов, и проживание в виллах (в данном случае имеется в виду деревня), особенно тех что были расположены на границах старых провинций или в провинциях новых, не сильно отличалось от того, что происходило в сельской местности Европы XII-XIII века.
Но погоди, автор, ты рисуешь какой-то ужасный кошмар и нагло клевещешь на светлый образ Римской империи, — воскликнет самый романолюбивый из читателей, — ты забываешь про великолепную римскую медицину мегаполисы, до которых просвященная Европа добралась только к позднему Средневековью, да и о многом другом. В конце концов, один только миллион тонн воды, что акведуки приносили в Вечный Город, ежедневно говорит о многом. Да как вообще такое могло произойти с нашим любимым Римом?
Ну, на самом деле все очень просто. Говоря о Римской Империи, мы склонны в голове своей подтягивать к современности, забывая, что это была, по сути, все еще античная цивилизация со всеми ее особенностями. Главным из которых было то, что это глубоко доиндустриальное общество. И в нем все еще отсутствовало множество важных социальных и инфраструктурных механизмов, которые и позволяют нам теперь доживать до сколько-нибудь серьезного возраста.
Ну вот, натурально. давайте возьмём для примера Рим на рубеже Республики и Империи и посмотрим на него внимательно. Большая часть города снабжается водой, текущей по свинцовым, паяным мышьяком трубам. Более того, в свинцовых сосудах "варят" вино, чтобы оно стало более сладким. При том, что о вреде свинца и мышьяка знают настолько все, что даже Гален и Втирувий писали об этом в своих трудах. И ты, дорогой друг, думаешь, это хоть кого-то впечатлило?
Или прославленная в веках римская канализация. Так-то она была в большей своей части открытой и протекала прям по улицам Рима. И если в центральных и богатых кварталах ее промывали при помощи воды из местных цистерн ежедневно, то где-нибудь на окраинах или в Субуре, такое случалось значительно реже. Отсюда вонь, болезни и даже натуральные эпидемии. Вроде чумы Галена, моровой язвы Киприана и прочих прекрасных пандемий чумы, тифа и разных других болезней, что с похвальной периодичностью, примерно раз в двадцать лет навещали столицу и другие крупные города Римского мира.
- Ноги у нас все в грязи, наступают большие подошвы
С разных сторон, и вонзается в пальцы острые шпоры.
Видишь дым коромыслом? Справляют на улице вскладчину ужин:
Сотня гостей, и каждый из них со своими котлами;
Сам Корбулон не снесет так много огромных сосудов. (Ювенал)
Всю эту ситуацию усугубляло чудовищное перенаселение Рима и крупных италийских городов. По современным оценкам, плотность населения Рима периода ранней Империи была в шесть раз выше, чем в современном Нью-Йорке. И это, напомню, с античной транспортной логистикой, санитарией и канализацией. И тут ты, дорогой друг, спросишь меня, - а как же собственно медицина? И я немедленно отвечу, - медицина в Риме была отличной.
Отличной, но так же, как и вся окружающая её действительность, глубоко античной. С одной стороны, в некоторых направлениях она достигла по-настоящему серьезных высот, но с другой....
Вот давайте для примера возьмём римскую стоматологию. Мы совершенно точно знаем, что уже во времена Цезаря врачи ставили квиритам металлические зубные имплантаты. В основном железные, но тем, кто мог себе это позволить, и золотые. И даже более того. Находка их восьмидесяти шести удаленных кариозных зубов, с гиперминерализацией полостей в доме лекаря, что располагался около храма Кастора и Поллукса, говорит нам о том, что этот служитель Эскулапа использовал местную анестезию.
Но при этом, большая часть медицинского сообщества была уверена, что болезни полости рта вызывает зубной червь, и бороться с ним нужно примочками из пепла сожжённых дождевых червей, пеплом сожжённых мышей с фенхелем, воробьиными фекалиями, завернутыми в шерсть, ну и, конечно же, медом. Мед, как отличный консервант, считался первым делом при зубной боли и кариесе. Сладкое. При кариесе.
Кстати, зубы просвещённые римляне чистили не реже раза в день. Вот только делали это смесью козьего молока и мочи. Предполагалось, что это убережёт их от порчи и гнили.
В общем, римская медицина, при всей ее продвинутости, была очень, очень неоднозначной штукой. Особенно если ты выезжал за ворота Вечного города. Но главной ее проблемой было то, что с этой самой медициной большая часть граждан и не граждан Рима никогда не сталкивалась. Потому что развлечь себя лечебным процессом могли позволить только люди состоятельные, ну или как минимум, очень не бедные.
А что все остальные? Ну, им приходилось лечиться тем самым медом, пеплом дождевых червей и воробьиным пометом. То есть, к их услугам была медицина примерного же уровня, что и в нашем любимом Средневековье. И поэтому нет ничего удивительного, что средняя продолжительность жизни обычного жителя империи стремилась примерно куда-то туда же. Во времена рыцарей, королей и принцесс.
- Большая часть больных умирает здесь от бессонниц;
Полный упадок сил производит негодная пища.
Давит желудочный жар. А в каких столичных квартирах
Можно заснуть? Ведь спится у нас лишь за крупные деньги.
Вот потому и болезнь: телеги едут по узким
Улиц извивам, и брань слышна у стоящих обозов. (Ювенал)
Но, как говорится, не болезнями едиными зарабатывал себе на жизнь лодочник Харон. Преступность Вечного Города вносила свой весомый вклад в убыль населения и порчу статистики по продолжительности жизни. С самого первого дня и до своего падения, Вечный Город так и не озаботился созданием полиции или другого специализированного органа, задачей которого была бы борьба с преступностью. И это, судя по тому, что писали тогдашние поэты и хронисты, превращало узкие улочки Вечного Города в крайне неприятное место.
- Битый, он просит сам, в синяках весь, он умоляет,
Зубы хоть целы пока, отпустить его восвояси.
Впрочем, опасно не это одно: встречаются люди.
Грабить готовые в час, когда заперты двери и тихо
В лавках, закрытых на цепь и замкнутых крепким засовом.
Вдруг иной раз бандит поножовщину в Риме устроит -
Беглый с Понтинских болот, из сосновых лесов. (Ювенал)
Сенат же от решения криминальных проблем фактически самоустранился. Ограничиваясь введением в неблагополучные кварталы легионов, а позже и городских когорт, если ситуация в них становилась совершенно уже не управляемой. Легионеры, к слову сказать, отлично справлялись с вычищением подобных гнойников, оставляя за собой трупы наглых и смелых идиотов. Ну и новые возможности для тех, кто был достаточно умен, чтобы выжить.
Одним словом, если немного внимательнее приглядится к обычному римскому гражданину, то становится ясно, что со всеми теми приключениями, что ждали его на жизненном пути, дожить до сорока лет, было задачей не самой простой. С одной стороны. А с другой....
А с другой - возраст зрелости для мужчины в Вечном Городе не то чтобы сильно отличался от современного. И даже более того, "путь чести", так называемый "cursus honorum", по которому должен был пройти любой будущий полководец или политик, начинался только в двадцать восемь лет и ни днем раньше. До этого момента соискатель считался слишком молодым и непригодным к серьезной работе.
Первую серьезную должность, как военную, так и гражданскую, можно было занять ближе к началу четвертого десятка, а консульская тога, даже самому богатому и пробивному гражданину не светила раньше сорока двух лет. Каким бы он гением он не был, кого бы ни победил и что бы ни сделал для Вечного Города, он был слишком молод, а значит, импульсивен. А значит, подвергал опасности сложившуюся систему сдержек и противовесов. Поэтому во власти ему делать было нечего.
Но как так получилось, что, с одной стороны, что заметная, если не большая часть населения Империи едва переваливала сорокалетний рубеж, а с другой - мы знаем, что лучшим возрастом римляне считали рубеж в пятьдесят пять лет? Почему крайне серьезная детская смертность идет рука об руку с описанными Плинием Старшим долгожителями. Вроде консула, прожившего целый век, и актрисы, что выходила на сцену в сто два года? Да все, как обычно очень просто.
Точно так же как и в Средневековье, Раннее Новое время и во все остальные времена вплоть о начала XX века, римляне, на самом деле были двумя разными народами, которые жили в разных мирах. У них даже Римы были разные, не очень похожие между собой.
- Если богач спешит по делам, над толпы головами,
Всех раздвинув, его понесут на просторной либурне
Там ему можно читать, писать или спать по дороге.
Ежели окна закрыть, то лектика и дрему наводит. (Ювенал).
Передовая римская медицина, (хотя и очень странная местами, надо признать), доступная почти исключительно верхушке аристократии, отличная и довольно разнообразная пища, гигиена, безопасные улицы и место в легионной ставке - все это было для патрициев и знатных плебейских родов. А воробьиное дерьмо, клоака под окном твоей инсулы, ночные улицы, на которых никогда не было света, и место в первой линии строя непобедимого римского легиона - для всех остальных. Такие дела.
- В Риме: ведь здесь дорога и квартира, хотя бы дрянная,
И пропитанье рабов, и самая скромная пища;
С глиняной плошки здесь стыдно и есть, хоть стыда не увидит
Тот, кто к марсам попал или сел за стол у сабеллов
Там, где довольны простой, из грубой ткани накидкой.
Правду сказать, в большинстве областей италийских такие не носят. (Ювенал)
В общем, если немного поменять декорации, то ситуация с качеством и продолжительностью жизни в любой момент существования Вечного Города до боли напоминает Средневековье. Там тоже герцогини рожали детей в сорок с небольшим, а короли в возрасте за шестьдесят вели свою конницу в атаку лично.
И тем не менее, Римская империя была отличным местом. Если сравнивать её не с окружающим нас Золотым Веком человечества, а со всей остальной Ойкуменой, простирающейся в те далекие времена от Аврелианских ворот до самого края земного диска. Все, как обычно, познается в сравнении. А на сегодня все. В следующий же раз мы поговорим о самом опасном районе Рима. Но это уже совсем другая история.