Успех засады пьянил недолго. Уже на следующий день лес, который казался партизанам домом и защитником, начал превращаться в ловушку.
Немцы пришли в ярость. Удар по колонне снабжения был не просто военной потерей — это была пощечина, дерзкий вызов их власти на этой земле. И ответ на этот вызов был предсказуемо жестоким.
Сначала до отряда донесся отдаленный гул. Это не были грузовики. Это были танкетки и бронетранспортеры. Потом на горизонте, со стороны Томашува, поднялись столбы черного дыма.
— Деревню жгут, сволочи, — процедил Сташек, глядя в бинокль с вершины высокого холма. — Залесье. Они решили, что селяне нам помогли.
— Это тактика выжженной земли, — тихо сказал Огурцов, стоя рядом. — Они лишают нас любой возможной поддержки. Еды, информации, укрытия. А потом начнут «прочесывать» лес.
Он оказался прав. Через разведчиков-связных из местных пришла страшная весть: немцы стянули в район карательную экспедицию. Несколько батальонов охранных войск, жандармерия, полицаи.
Они брали лес в кольцо, квадрат за квадратом, и начинали медленное, методичное прочесывание. Так называемый «котел», только теперь лесной.
Два дня отряд уходил от погони. Это были страшные дни. Они шли почти без отдыха, по звериным тропам, по болотам, где приходилось по пояс в ледяной воде тащить на себе пулеметы и раненых.
Люди вымотались до предела. Страх снова поселился в их глазах. Они слышали далекие перестрелки — каратели натыкались на другие, мелкие группы. Слышали лай собак. Кольцо сжималось.
На третью ночь, на коротком привале в непролазной топи, состоялся тяжелый разговор.
— Надо залечь на дно, — хрипло сказал Сташек, разминая опухшие ноги. — Уйти в самые болота и сидеть там, пока они не уберутся. Переждать.
— Не уйдут, — покачал головой Огурцов. — Они будут прочесывать, пока не найдут нас или не решат, что мы ушли. А сидеть в болоте — это медленная смерть. У нас кончится еда, начнутся болезни. Мы потеряем боевой дух. Пеший партизан в окружении — это загнанный волк. Его рано или поздно пристрелят.
— И что ты предлагаешь, генерал? — с вызовом спросил один из партизан. — Лезть на рожон? У нас один ручной пулемет на тридцать человек!
— Я предлагаю не лезть на рожон, — спокойно ответил Огурцов. — И не прятаться. Я предлагаю стать быстрее них.
Все непонимающе уставились на него.
— В Гражданскую, — продолжил он, и его глаза потеплели от воспоминаний, — я служил в кавалерии. И я хорошо усвоил один урок: против конного пеший не боец. Конный отряд не ходит, он летает. Его невозможно загнать в кольцо. Сегодня он здесь, а завтра — за пятьдесят километров, бьет врага там, где его не ждут. Мы должны стать таким «летучим отрядом». Нам нужны лошади.
Идея была настолько дерзкой, что на мгновение все замолчали.
— Лошади? — первым опомнился Сташек. — Ты в своем уме, генерал? Где мы их возьмем? В лесу они не пасутся. А если и найдем, чем кормить будем? Да и след от копыт — это же подарок для погони!
— Кормить будем овсом, который добудем у тех же немцев, — парировал Огурцов. — А след… Конный отряд уходит так быстро, что когда погоня найдет его след, нас там уже и в помине не будет. Это совсем другая тактика, Сташек. Это война маневра.
Он разложил на мокрой плащ-палатке свою карту.
— Вот, смотри. В двадцати километрах отсюда — фольварк пана Скульского. До войны он был известный коннозаводчик, а сейчас лег под немцев. У него там теперь и конюшня для офицерских лошадей, и небольшой склад для гарнизона. Охрана есть, конечно. Но они сидят за высоким забором и чувствуют себя в полной безопасности. Они ждут нас в лесу, а мы придем к ним в гости.
План был на грани авантюры. Но в глазах Огурцова была такая уверенность, такая стратегическая мощь, что партизаны слушали его, затаив дыхание. Он превращал их бегство в наступательную операцию. Он давал им то, чего им не хватало больше всего — смелую, осмысленную цель.
— Я пойду в разведку, — вызвался Воронов. Он взял с собой молодого польского парня, который знал эти места.
Через сутки они вернулись — уставшие, но с горящими глазами.
— Все так, как говорил генерал. Конюшня на двадцать лошадей, склад с провизией. Охрана — десяток фрицев и несколько полицаев. Спят на ходу, расслабились.
***
Этой же ночью отряд пошел на дело. Это была не засада, а тихая, выверенная до секунды диверсия. Огурцов разделил людей. Две группы снимают часовых у ворот и у склада.
Воронов с тремя бойцами — к конюшне. Их задача — самая сложная: вывести лошадей, не подняв шума. Сам Огурцов и Сташек — в резерве, готовы прикрыть отход.
Они двигались, как призраки. Два глухих удара ножа — и часовые у ворот рухнули на землю. Заскрипел засов. Группа ворвалась во двор. Через минуту — еще один короткий вскрик у склада.
В конюшне было тяжелее. Лошади, почуяв чужих, заволновались, начали бить копытами. Воронов, выросший в деревне, что-то успокаивающе зашептал, поглаживая ближайшего коня по шее. Партизаны быстро накидывали уздечки, выводя лошадей одну за другой.
Они уже почти закончили, когда в доме управляющего залаяла собака. Зажегся свет в окне.
— Уходим! — прошипел Огурцов. — Быстро!
Они вскочили на неоседланных коней, хватая мешки с овсом и ящики с консервами. Раздались первые беспорядочные выстрелы. Но было уже поздно. Отряд, как ночной вихрь, вырвался за ворота и растворился в темноте.
На рассвете они были уже далеко. Пятнадцать прекрасных, сильных лошадей, оружие, еда. Но главное — они обрели мобильность.
Они стояли на высоком холме, и под ними расстилался бескрайний лесной океан. Партизаны, еще вчера бывшие загнанной пехотой, теперь сидели на конях, чувствуя себя хозяевами этого леса.
Огурцов, легко держась в седле, ощущал забытое чувство полета, которое он не испытывал со времен Гражданской войны. Он снова был кавалеристом. Он снова был командиром, который не отступает, а выбирает, где нанести удар.
Сташек подъехал к нему. В его глазах было восхищение.
— Ну, пан генерал… Ты — колдун. Ты превратил зайцев в стаю волков. Куда теперь поведет нас твоя кавалерия?
Огурцов развернул карту. Его палец уверенно лег на точку в десятках километров отсюда.
— Туда, Сташек, — сказал он, и его глаза холодно блеснули. — Туда, где они нас ждут меньше всего. Мы будем бить по их штабам и линиям связи. Пусть теперь они прячутся от нас.
В следующей главе:
Ночные рейды «летучего отряда». Генерал Огурцов и его кавалерия наводят ужас на немецкие гарнизоны. Внезапные налеты, уничтожение комендатур и дерзкие диверсии на железной дороге. Немцы бросают на поимку «неуловимого генерала-бандита» отборных ягдкоманд. Начинается настоящая охота, в которой цена ошибки — жизнь.
