Набережная Фонтанки, д. 24
В адресно-справочной книге «Весь Петроград» указано, что здесь в 1922 году располагался суд или как тогда: Петроградский революционный трибунал. Петрогубревтрибунал отличался от народного суда правом применять высшую меру наказания — расстрел. Год постройки 1808. В 1881 здание перестраивалось.
Следствие по делу "банды Пантелеева" продвигалось быстро. Судом в современном понимании суд того времени назвать сложно. Задавались дежурные вопросы — признаете эпизод не признаете, далее приговор. Сейчас, если бы начался процесс по 12-ти убийствам, он длился бы не одну неделю, а то и ни один месяц. А тогда всё было сведено до предела и упрощено.
25 сентября было вынесено постановление для судебного рассмотрения, а уже через 2 недели 10 ноября 1922 года в зале Петроградского трибунала начался суд над задержанными Пантелеевым, Дмитрием Гавриковым, Мишкой Корявым и Сашкой-паном. Кстати, у Пантелеева был адвокат Масин-Зон Александр Всеволодович (на фото ниже)
Говорят зал Петроградского трибунала был переполнен. Все с пристрастием рассматривали того, который так долго и так много заставлял о себе говорить. Все были уверены – Фартовый сбежит прямо из зала суда.
Известный Лев Шейнин написал сборник рассказов о буднях советского уголовного розыска "Записки следователя". Книга содержит рассказ "Лёнька Пантелеев", который как раз и описывает события в здании суда в тот день. Автор сам работал следователем с 1919 года. Писательской деятельностью занялся в 1928 году. Несмотря на ценный материал собранный в цикле рассказов - основанный на реальных событиях, и так хорошо погружающий в мир послереволюционного Петрограда, книга остаётся художественной, а очерк не считается достоверным, хотя автор и указывает в предисловии:
"Готовя к изданию эту книгу, я сначала хотел было заново переписать некоторые старые рассказы, но потом почувствовал неодолимое желание сохранить их в таком виде, в каком в своё время они были написаны и опубликованы. Может быть, здесь играет свою роль тоже
подсознательное опасение «вспугнуть» правдивость этих рассказов
шлифовкой литературного стиля и углублением психологических зарисовок".
Всё же рекомендую к прочтению.
Скамья подсудимых постоянно была окружена усиленным отрядом конвоиров. За каждым движением Пантелеева следили, и, куда бы он ни шел, за ним обязательно шли 2 конвоира. На суде оба они — и Пантелеев, и его спутник Гавриков — признали себя виновными, заявив лишь, что с их стороны не было вооруженного сопротивления при аресте.
Рассказывал Пантелеев суду о том, как и какие были им совершены налеты. Он лишь не признавал вины в убийстве начальника охраны Чмутова, говоря, что убил его совершенно случайно.
«— Я против вас зла не имею. Моё дело налеты делать, ваше – меня ловить. Поймали – ваша взяла. И таиться мне нечего.» - говорил он Кондратьеву на первом допросе.
Вел себя развязано и дерзко, жаловался, что ему не везло. «Не везло» с точки зрения бандита. Вообще, по рассказам Пантелеева, «деятельность» бандита — удовольствие дорогое: всюду приходится «смазывать», за дешевку продавать маклакам ценности, содержать несколько квартир. «Неприятностей» не оберешься... и в конце концов заявил: "Граждане судьи, к чему весь этот балаган? Все равно я скоро сбегу."
Несмотря на все его страшные дела, Пантелеев произвёл на всех весьма благоприятное впечатление. В прошлом наборщик, до своих бандитских выступлений ни в чём дурном замечен не был, вёл честный образ жизни, и нельзя было сказать, что в 20-летнем юноше заложены такие «возможности и способности».
Благодаря громкому судебному процессу и не менее громкому побегу
за бандитами охотилась вся петроградская милиция и ЧК. По рассказам Гаврикова, он и Пантелеев после бегства из "Крестов" засели в развалинах трёхэтажного дома и в жестокую стужу пробыли там больше суток. Выждав, когда всё более менее стихло, направились ночевать на одну из конспиративных квартир.
Квартиры они менял каждую ночь, преимущественно в районе реки Пряжки. Там у Лёньки были свои квартиры, и в них свои соучастники. Он знал, что агенты стерегут его на каждом шагу и что в случае поимки ему пощады не будет.
После побега из "Крестов" шутки быстро кончились. Оружие стали пускать в ход без предупреждения. Началась новая серия, но теперь кровавых налётов - Пантелеев перестал изображать благородного разбойника.
Сыщик Кондратьев потом вспоминал: «Бандитизм вообще развился в Ленинграде, как никогда, а тут с побегом Пантелеева даже жутко стало.»
Кстати, о Кондратьеве. Книгу Льва Шейнина, где образ Пантелеева романтизирован, я прочла весной 2024 года. Но мне хотелось бы отметить ещё одну, не менее интересную книгу Николая Александрова "Мы из розыска..." 1989 года, когда ещё были живы старики, которые кое-что помнили.
Начиная с седьмой главы в книге кое-что любопытное о Пантелееве, его службе в ЧК и знакомстве с сыщиком Кондратьевым, признание, что Лёньку, взятого живым, убили чекисты. Интересен и рассказ родных Кондратьева о судьбе его мемуаров. Заслуженный сыщик в 1950 году был отправлен в отставку, после выхода нового издания как раз тех самых шейнинских "Записок следователя", Кондратьев попытался опубликовать через Шейнина свои мемуары, но его попытки рассказать подлинную историю оказались ненужны. Кондратьев, разругавшись с Шейниным, сжег свою рукопись, приговаривая "Не хотите знать, как всё было на самом деле - не надо! Живите иллюзиями..."
Всего за один месяц было совершено 10 убийств, 20 уличных грабежей и 15 вооруженных налётов. В числе этих убийств были «бесплодные», ничего не давшие Пантелееву. Лёнька стал совершать вещи нелепые, бессмысленные и кровавые, совершенно не похожие на бескровные и даже весёлые его премьерные налёты. Теперь он убивал уже буквально за подозрительный взгляд.
Биографы полагают, что большую часть времени в конце 1922-го начале 1923 года он провёл в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.
Продолжение в следующей статье..
