Про Тебя | Вероника Паска - Психолог КПТ

20 подписчиков

Система привязанности: сердце будущих отношений

12 августа12 авг

22 мин

Оглавление

Фундамент: зачем нам привязываться?
От наблюдений к теории: Джон Боулби и его революция

Как и многое в жизни, искусство отношений мы осваиваем на практике. Самые первые и важные уроки начинаются в раннем детстве — с теми, кто о нас заботится. Именно тогда, во взаимодействии с родителями или другими значимыми взрослыми, мы впервые понимаем, насколько другие могут быть близки и отзывчивы, когда нам страшно или одиноко. И, что не менее важно, усваиваем: достойны ли мы любви и заботы сам по себе. Этот фундаментальный опыт тепла (или его недостатка) закладывается в первые месяцы и годы жизни.

Скорее всего, ваши сегодняшние паттерны в отношениях — отголоски именно этого детского опыта. Если когда-то вы усомнились в своей ценности или привыкли бояться отвержения, эти чувства могут преследовать вас до сих пор. Болезненные ситуации прошлого могли усилить глубинный страх близости. Но корни такой тревоги почти всегда тянутся в детство.

Важно подчеркнуть: тревожность в отношениях не обязательно следствие жестокого обращения (абьюза) со стороны родителей. Чаще всего это не так! Многие люди, испытывающие такую тревогу, выросли в семьях, где их искренне любили. Увы, собственные трудности, стрессы или травмы родителей иногда мешали им быть по-настоящему эмоционально доступными для своих детей, даже при всей любви.

«Почему же я тревожусь о близости всю жизнь?» — спросите вы. Ответ начинается с осознания, как плотно и долго вы взаимодействовали со своими родителями, день за днем, год за годом. (Серьезно, отложите текст на минуту и вспомните.) Эти, казалось бы, обыденные моменты — как зеркала — показывали вам, как другие реагируют на ваши потребности и сигналы. Эти отражения накладывались друг на друга, спрессовывались и стали частью вашей личности. Понятно, что менять такие глубинные установки непросто. Но — возможно!

Ключ к изменениям- в развитии осознанности, разумности и ответственности.

Это значит учиться замечать свои мысли, признавать и проживать эмоции (даже неприятные!), понимать свои истинные мотивы. Непростая задача, особенно когда приходится сталкиваться с неудобными гранями собственного «Я». Однако овладение этими навыками помогает докопаться до истоков тревоги. Осознанность и разумность — надежные союзники на пути к более спокойной жизни и здоровым отношениям. В том числе — с самим собой.

Очень рекомендую вести дневник: записывайте ситуации, связанные с ними мысли, эмоции и ваши реакции. Позже это станет бесценным материалом для размышлений.

Фундамент: зачем нам привязываться?

Человеческие детеныши буквально не выживут без заботы. Поэтому мать-природа встроила в них мощную потребность тянуться к другим. Младенцы разглядывают лица, чтобы узнать в них главный объект свой безопасности - маму, зовут плачем, успокаиваются на маминых руках. Если отвлечься от сантиментов, станет ясно: родительская любовь выполняет важнейшую функцию выживания вида. Ведь куда лучше, если родители не съедят и не бросят потомство (хотя природа, увы, иногда проигрывается и тут).

Сложная биохимия — всплеск окситоцина («гормона привязанности»), других гормонов и нейромедиаторов в организме матери после родов и во время кормления — подталкивает самых важных для малыша взрослых (в первую очередь мать, но и отцов тоже!) защищать его и заботиться о нем.

Подрастая, жизненно важная потребность в поддержке заставляет ребенка держаться рядом с матерью. Выйдя на улицу, он оглядывается на нее в поисках одобрения и уверенности. Именно в эти ранние годы, начиная с младенчества, мы впервые узнаем: близкие отношения — это безопасная гавань, где можно укрыться от тревог и успокоиться, когда страшно.

От наблюдений к теории: Джон Боулби и его революция

Любой, кто общался с малышами, видел такое поведение. Но именно психоаналитик Джон Боулби в конце 1950-х начал изучать его системно — в контексте системы привязанностей. Он объяснил: эти действия нужны, чтобы «более сильный и мудрый» взрослый оставался рядом, обеспечивая безопасность и выживание ребенка.

Боулби сделал революционное заявление: для здорового развития детям жизненно необходимы ласковые и эмоционально доступные взрослые (Bowlby, 1961, 1989). Эта идея шла вразрез с господствовавшими тогда представлениями! Общество верило, что нежность и эмпатия сделают детей «прилипчивыми» и зависимыми. Матерям советовали держать «разумную дистанцию», даже если ребенок расстроен или болен (Johnson, 2008).

Идеи Боулби долго отвергали, пока в 1970-х исследовательница Мэри Эйнсворт не доказала их в своих знаменитых экспериментах («Незнакомая ситуация»). Ее поддержали Дэвид Уоллин (2007), Марио Микулинсер и Фил Шейвер (2007).

Работы Эйнсворт показали: во взаимодействии с родителями (явном и скрытом) дети вырабатывают свой уникальный стиль сближения, который буквально «врастает» в их существо. Этот стиль становится внутренней рабочей моделью, определяющей:

Чего мы ждем от других (будут ли они отзывчивы?)
Как мы воспринимаем себя сами (достойны ли любви?)

Исследователи также выяснили: система привязанности активируется не только в детстве, но и во взрослых романтических отношениях (Hazan and Shaver, 1987; Feeney, 2008).

Поскольку младенец не может просто «уйти» от родителей, ему приходится адаптироваться к любому их поведению — даже к холодности, отвержению или непредсказуемости. Система привязанности обеспечивает выживание, а узы, внутри нее формирующиеся, мы ощущаем как любовь — и в детстве, и став взрослыми. Неудивительно, что дети ищут любви родителей. И неудивительно, что дети, недополучившие родительского тепла, вырастая, часто чувствуют опустошение и не могут обрести прочное чувство безопасности в романтике.

Кейс: история С.

Система привязанности — это первичная, генетически закрепленная мотивационная система. Она запускается между младенцем и его главным опорным объектом - мамой сразу после рождения и служит одной цели: выживанию.

Рассмотрим пример истории С. Ему казалось, что родители вечно ссорились. Когда отец приходил домой, мать сердилась, выглядела раздраженной и встревоженной. «Где ты был?!» — кричала она. Пару раз отец уходил: на неделю, потом на два месяца, но возвращался. С. боялся, что папа исчезнет навсегда. Он волновался, что если уйдет мама, он останется один и о нем некому будет позаботиться. Мальчик сидел в комнате, плакал и думал: «Они бросят меня». Он часто притворялся больным, чтобы остаться дома с мамой — только так он чувствовал себя в безопасности. Поездка в летний лагерь казалась ему немыслимой. В одиннадцать лет С. узнал, что отец встречается с другими женщинами. Мать кричала на отца, обзывала его и говорила, что не может ему доверять.

Как и в случае С., ваш опыт близких отношений в детстве и позже мог заложить основу для недоверия, страха предательства и ощущения, что «положиться не на кого». Если родители угрожали разводом, если в семье была тяжелая болезнь или утрата, в вас могла укорениться уверенность: те, на кого вы полагаетесь, рано или поздно исчезнут. Возможно, ваша сегодняшняя ревность или страх одиночества — отголоски тех давних эмоциональных ран.

Две карты мира: рабочие модели

Типы привязанности (и надежные, и нет) строятся на двух фундаментальных «рабочих моделях» — внутренних картах, по которым мы ориентируемся в отношениях:

Рабочая модель себя: насколько я достоин любви и заботы? Человек, считающий себя «недостойным», живет в страхе отвержения. Его преследует тревога в отношениях, напряжение, он часто чувствует грусть, злость, одиночество (сепарационная тревога). Дети и взрослые с такой моделью живут так, словно их внутренний «радар привязанности» заклинило в режиме «ВКЛ». Они постоянно ищут подтверждений своей нужности, чтобы заглушить страх быть брошенными.
Рабочая модель других: будут ли люди эмоционально открыты для меня? Если нам кажется, что поддержки ждать неоткуда, мы не захотим сближаться и будем избегать контактов. Это поведение избегания. Некоторые так уверены в недоступности других, что решают полагаться только на себя, изо всех сил стараясь избавиться от зависимости. Их «радар привязанности» словно заклинило в режиме «ВЫКЛ».

Четыре типа привязанности:

Мы все отличаемся тем, насколько безопасно чувствуем себя в близости. Наш тип привязанности начинает формироваться в младенчестве. Ученые выделили четыре базовых типа реакций детей, когда мать (реже отец) выходит из комнаты:

Тревожная (амбивалентная) привязанность:

Реакция ребенка: сильное беспокойство, протест. Малыш громко плачет, бьется, выглядит испуганным. Протестует при уходе матери, а при ее возвращении может проявлять гнев или отчуждение (и радость, и обиду одновременно).
Почему? Формируется, когда ребенок не уверен, будет ли взрослый рядом, когда понадобится. Он гиперчувствителен к разлуке, насторожен с чужими, неохотно исследует мир (нет ощущения надежного тыла).
Во взрослом возрасте: Неуверенность в себе и в отношениях, острая потребность в подтверждении любви («цепляние»). Часто склонность к созависимости. Культура иногда романтизирует этот стиль как «всепоглощающую, жертвенную любовь» («романтический перфекционизм»), что может подпитывать болезненную ревность к прошлому партнера («ретроактивная ревность»). Такая сверх-сосредоточенность на отношениях часто утомляет партнера и мешает гармонии.

Тревожно-избегающая привязанность:

Реакция ребенка: кажется привязанным к матери, но избегает приближаться к ней. Не особенно расстраивается при ее уходе.
Почему? Ранний опыт холода или отвержения со стороны взрослых. Ребенок усваивает: потребность в близости ведет к боли, и перестает ее проявлять.
Во взрослом возрасте: (будет подробнее рассмотрено ниже вместе с избегающе-отвергающим, так как в некоторых классификациях они близки или объединяются).

Надежная привязанность:

Реакция ребенка: уверен, что мать удовлетворит его потребности. Тянется к ней за помощью, если страшно. Позволяет матери уходить и радостно встречает ее. Чувствует себя комфортно в одиночестве, охотно исследует мир, зная, что есть надежная база.
Во взрослом возрасте: наиболее склонны к здоровым, сбалансированным отношениям. Ценят и себя, и партнера, способны на близость, сохраняя самостоятельность. Уверенны в себе. (Конечно, жизненный опыт вносит коррективы во все типы).

Избегающе-отвергающая (дезорганизованная) привязанность:

Реакция ребенка: поведение хаотичное, непредсказуемое. Мир воспринимается как угрожающий и враждебный. Ребенок может не протестовать против ухода матери, а при ее возвращении — игнорировать или избегать ее. Внешне — «независим», внутри — напряжен.
Почему? Формируется при грубых нарушениях ухода: пренебрежении, жестокости, непредсказуемом или пугающем поведении родителя. Ребенок в ловушке: родитель — источник страха, но по логике привязанности именно к нему нужно бежать за успокоением. Ни сближение, ни избегание не работают.
Во взрослом возрасте: люди стремятся к высокой независимости, дистанцируются от близости. Часто эгоцентричны (вплоть до нарциссических или антисоциальных черт). Их внутренняя модель: «Я хорош, другие плохи/ненадежны». Подавляют эмоции. Подсознательно боятся стыда, вины, отвержения. Могут рвать отношения «на опережение», боясь быть брошенными. Им трудно признать, что настоящая сила включает и способность открываться, рисковать в отношениях. Они проигрывают дважды: не могут ни по-настоящему сблизиться, ни быть по-настоящему независимыми и открытыми. Часто ассоциируется с нарциссическим, антисоциальным (психопатическим) или пограничным расстройством личности.

Важно! Тип привязанности — не пожизненный приговор. Жизненный опыт, психотерапия, осознанная работа над собой и особенно стабильные, надежные отношения (романтические или глубокие дружеские) могут смягчать негативные проявления и способствовать сдвигу в сторону более надежного стиля. Это фундамент, который можно перестраивать.

Кейс: История М. - надежда на изменение

Возьмем М. Она всегда чувствовала себя «недостаточно хорошей» (тревожный тип привязанности). Ее муж, А., лишь подкреплял это, постоянно указывая на ее ошибки. После развода М. погрузилась в пучину чувства собственной никчемности.

Пройдя терапию, она начала сомневаться в этой жестокой самооценке. М. поняла: проблема была не в ней, а в гиперкритичности А.

Позже она встретила С. Его искренняя любовь и принятие ее вдумчивой, творческой натуры растопили остатки самокритики. М. наконец ощутила свою ценность.

Этот пример показывает: романтические (и не только!) отношения могут стать мощным катализатором для пересмотра и изменения типа привязанности. Надежная привязанность партнера или друга — исцеляющая сила.

Понимание себя и партнера

Помимо определения своего типа привязанности, полезно задуматься о типе вашего партнера, друзей или коллег. Тревожность часто заставляет нас делать поспешные, негативные выводы о других. Мы можем неверно интерпретировать их эмоции, мотивы или поступки, создавая ненужные проблемы.

Понимание типа привязанности партнера помогает:

Лучше понять его поведение (почему он дистанцируется? почему так нуждается в подтверждениях?).
Увидеть более четкую картину ваших отношений.
Осознать, к чему стоит стремиться (надежная привязанность как ориентир) и как партнер может помочь вам чувствовать себя безопаснее.

Важная оговорка: Не стоит думать, что только надежный тип гарантирует счастье. Если вы оба тревожного типа, но чувствуете себя счастливыми и удовлетворенными в отношениях — доверяйте этому чувству! Главное — ваше благополучие в паре.

Вспомните свое детство

Проанализируйте, были ли в вашем детстве такие сценарии:

Страх потери: беспокоились ли вы, что родители уйдут, умрут или тяжело заболеют? Это могло заложить фундамент взрослого страха внезапной утраты или одиночества.
Угроза разрыва: были ли угрозы развода или сам развод? Возможно, это породило стойкий страх, что ваши самые близкие отношения могут рухнуть в любой момент.
Нестабильность: часто ли переезжала ваша семья? Смена школ, районов, обрыв детских дружеских связей, опыт травли или предательства могли создать ощущение, что мир недружелюбен, поддержки ждать неоткуда, и вы обречены на изоляцию.
Предательство в отношениях: подводил или обманывал ли вас кто-то, с кем вы встречались? Опыт прошлых романов мог усилить страх, что вас обманут, используют или бросят, заставляя гиперфокусироваться на этих угрозах.

Четыре типа привязанности во взрослом возрасте

Типы привязанности проще всего понять, совместив отношение к себе (вызывает ли оно тревогу?) и отношение к другим (вызывает ли оно желание избегать близости?). Обозначив высокий и низкий уровень тревожности и избегания, получаем четыре комбинации:

Тревожный: Высокая тревожность + Низкое избегание. ("Я недостоин? Не бросишь ли?")
Тревожно-избегающий: Высокая тревожность + Высокое избегание. ("Я недостоин, и другие опасны/недоступны").
Надежный: Низкая тревожность + Низкое избегание. ("Я достоин, и другие в целом надежны").
Избегающе-отвергающий: Низкая тревожность + Высокое избегание. ("Я самодостаточен, другие не нужны/ненадежны").

Первые исследования представляли эти типы как четко разделенные. Однако дальнейшие изыскания показали: это скорее спектр. Степень тревожности и избегания может варьироваться, как оттенки при смешивании цветов. Вы можете быть ближе к надежному типу, но с заметными чертами тревожного, или наоборот. Это помогает понять нюансы ваших трудностей в отношениях.

Анализ типа привязанности партнера (или совместное обсуждение этого!) — отличный способ начать доверительный разговор и лучше понять динамику ваших отношений.

Примеры четырех типов привязанности в жизни:

Надежная привязанность: когда отношения в балансе

С. — женщина, которая чувствует себя счастливой и гармоничной. Она учительница, любит свою работу, у нее есть хобби (теннис) и близкие подруги. Она помолвлена с К. и полностью ему доверяет. Их отношения не идеальны: например, К. однажды забыл про их ужин. С. разозлилась, но они смогли спокойно обсудить ситуацию, и она убедилась в его любви.
Люди с надежным стилем, как С., хорошо чувствуют свои эмоции, ценят себя и считают партнеров надежными, чуткими и открытыми. Они счастливы и в отношениях, и с собой. В сексуальной жизни они ценят эмоциональную близость, обычно верны, открыто говорят о сексе и наслаждаются им.

Важный момент: Если у вас тревожный тип, но вы встретили надежного партнера, как С., стабильные и теплые отношения помогут вам стать спокойнее и увереннее.

Тревожная привязанность: постоянная потребность подтверждений своей значимости

Познакомьтесь с Р. Она отчаянно ждет от парня Ф. доказательств, что он ее любит, потому что сама в этом не уверена. Когда Ф. проявляет внимание, она не верит — это не вяжется с ее образом «недостойной». Она постоянно боится, что он ее «раскусит» и бросит: волнуется, если он не сразу хочет встретиться или не отвечает на сообщение. Страх расставания висит над ней как дамоклов меч, вызывая сильную тревогу.
Люди тревожного типа, как Р., очень чувствительны к любым намекам на отвержение. Они используют «гиперактивирующие» стратегии: слишком остро реагируют на проблемы, постоянно ищут подвохи и катастрофы, мысленно накручивая себя и усиливая потребность в партнере. Это может привести к хронической подавленности.
Эта чувствительность часто провоцирует ссоры и отдаление. Любое действие партнера (вроде задержки ответа) воспринимается как угроза. Даже начав с восторга, они быстро начинают видеть партнера эгоистичным, закрытым или потенциально неверным, становясь ревнивыми собственниками. Им трудно прощать ошибки, поэтому их отношения часто нестабильны и несчастливы.
Чтобы доказать свою ценность или отвлечься от тревоги, такие люди могут застрять на нелюбимой работе (как Р. с дипломом филолога) или постоянно волноваться о мнении окружающих. Стресс может влиять на здоровье и работу.
В сексе они часто соглашаются ради одобрения и страха отвержения, а не истинного желания. Мужчины могут быть пассивны, ожидая инициативы, женщины — менее разборчивы. И те, и другие чувствуют, что их сексуальная жизнь контролируется извне, и стесняются говорить о ней с партнером.

Тревожно-избегающая привязанность: Эмоциональные качели
Д. вырос в хаосе (отец-алкоголик, вечно работающая мать) и с детства чувствует себя неполноценным и недостойным любви. Он уверен, что другие видят его "ущербность", поэтому держит дистанцию. Хотя он хочет серьезных отношений, страх быть отвергнутым или непонятым заставляет его избегать сближения.
Этот мучительный разрыв между жаждой близости и страхом боли — их визитная карточка. В отношениях они ведут себя противоречиво: то отчаянно ищут внимания (преувеличивая проблемы), то резко отстраняются, испугавшись возможной обиды. Например, Д. мог чинить мебель вместо встреч с девушкой. Это метание вызывает хронический стресс, тревогу, апатию и повышает риск депрессии.
Считая партнеров эмоционально закрытыми, они видят их в негативном свете и с трудом проявляют заботу. Д., например, раз за разом делал вывод, что девушке он неинтересен, когда она просто уставала после работы. Они редко говорят о своих чувствах прямо, могут застревать в токсичных отношениях (чувствуя себя недостойными лучшего), но и в хороших — чувствуют дискомфорт и могут их разрушить.
Им тяжела как душевная, так и физическая близость. Случайный секс может быть способом получить поддержку, избегая эмоциональной связи. Они довольствуются краткими романами, разрывая их при ощущении уязвимости, или вовсе избегают интимности.
Избегающе-отвергающая привязанность: Неприступная крепость
Э. гордится своей независимостью и успешной карьерой. Расставание с девушкой К. его не огорчило. Он считал ее обузой: ей хотелось, чтобы он иногда звонил в командировках (а не был на связи 24/7) и говорил о чувствах. Э. доволен, что теперь один. Хотя, когда друзья говорят о своих парах, ему слегка неловко, он это отрицает. Главное — он упорно игнорирует и преуменьшает свои настоящие чувства, что может приводить к тревоге и депрессии.
Как и тревожные, они считают партнеров ненадежными, но защищаются, "выключая" свою потребность в привязанности. Они подавляют эмоции, держат дистанцию, ограничивают близость и могут унижать партнеров. Э., например, финансово помогал К., но делал это свысока, называя ее "беспомощной", что лишь усиливало ее неуверенность.
Они могут заботиться, но без душевного тепла и вовлеченности. Не осознавая гнева (например, на раздражающего партнера), они могут проявлять его пассивно-агрессивно или жестоко. Их холодность особенно ранит тревожных партнеров, воспринимающих ее как доказательство своей "недостаточности".
Почему они не уходят? Им все же нужны тепло и забота, поэтому они ищут отношения, но строят вокруг себя эмоциональные стены.
В сексе они настороженны и отстраненны. Прикосновения, объятия и нежность им неприятны (ослабляют защиту). Они могут отказываться от секса, выбирать связи на одну ночь или кратковременные романы без душевной близости. В отношениях ведут себя холодно, что заставляет партнера сомневаться в своей привлекательности.

Тип привязанности — не ярлык!

Соблазнительно наклеить на себя четкий ярлык: «тревожный», «избегающий». Но вы — уникальная личность со множеством граней. Лучший путь снизить тревожность и улучшить отношения — глубже понять себя.

Не спрашивайте: «К какому типу я отношусь?» Спросите лучше: «В какой мере мне свойственны черты каждого из этих типов?»

И помните: сама потребность в привязанности — здорова и естественна. Мы — социальные существа. Безопасные, надежные отношения — не слабость, а ресурс. Это наша база, зная о которой, мы смелее идем к независимым целям, зная: нас примут и поддержат. Это дает ту самую защищенность, из которой рождается свобода.

Можно ли изменить тип привязанности?

Да, это возможно, хотя и требует усилий. Почему? Потому что стиль привязанности формируется под влиянием сложного переплетения факторов:

Биологические: генетика (например, вариации генов, связанных с дофамином/серотонином, могут влиять на склонность к надежному или тревожному стилю), врожденный темперамент.
Психологические: наш способ мыслить, переживать эмоции, действовать.
Социальные: культурная среда, экономические условия, качество отношений с самого детства.

Система привязанности — первичная, генетическая программа выживания, запускаемая при рождении. Но то, как она будет работать, во многом зависит от опыта.

Ваш опыт взаимодействия с людьми — от первых взрослых до нынешних партнеров и друзей — бессчетное количество раз показывал вам (явно или неявно), как другие реагируют на ваши потребности и сигналы, насколько безопасно и защищенно вы себя чувствуете рядом с ними. Эти «сигналы» накапливались, интегрировались и стали частью вашей личности. Поэтому менять их — как перестраивать фундамент. Особенно сложно, когда приходится сталкиваться с болезненными или противоречивыми аспектами себя. Но — возможно.

Ключ к изменениям — развитие эмоционального интеллекта через:

Осознанность: отслеживать свои мысли («О чем я сейчас думаю? Почему?»).
Разумность: признавать и проживать эмоции, не подавляя и не сливаясь с ними. Понимать их причины.
Ответственность: осознавать свои мотивы и делать выбор, в том числе — выбор своих реакций.

Эмоциональный интеллект был ключевым для выживания наших предков (умение адаптироваться, уживаться). Однако древние эмоциональные шаблоны часто неадекватны в сложном современном мире и могут приводить к неврозам.

Хорошие новости:

Невротические расстройства обратимы.
Наш мозг обладает нейропластичностью — способностью меняться и учиться на протяжении жизни. Чем выше пластичность, тем меньше мы заложники врожденных шаблонов.
Разум — наш самый мощный инструмент. Его задача — не подавлять эмоции, а настраивать их работу, давая более точное и взвешенное видение ситуации, которого эмоциям часто не хватает.

Эмоции не бывают «плохими» или «хорошими». Любой эмоциональный опыт значим. Перестав смотреть на мир исключительно через кривое зеркало сиюминутных эмоций, мы:

Повышаем эффективность в решении проблем.
Уменьшаем душевный «износ».
Повышаем стрессоустойчивость.
Обретаем эмоциональную стабильность и адаптивность.

Дополнение: Почему первые полтора года так важны (нейробиологический взгляд)

(Перевод и адаптация отрывка из книги “Affect Regulation and the Origin of the Self” Алана Шора, с пояснениями)

В качестве присказки: «Детские дома в Великобритании начали закрывать после выступлений Джона Боулби. Однако ясли и детские сады для малышей младше полутора лет по-прежнему распространены повсеместно.»

Исследования из разных областей показывают: в определенный период развития младенца (первые 1.5 года) происходит критическое созревание структур мозга (особенно в лимбической системе и орбитофронтальной коре), отвечающих за саморегуляцию эмоций. Это созревание существенно зависит от взаимодействия младенца с его социальной средой — прежде всего, с матерью (или другим основным взрослым).

Рост и развитие этих областей мозга напрямую связаны с качеством отношений «мать-дитя». Эта система — тот самый «контролер», о котором писали психоаналитики (например, Рапапорт): структура, поддерживающая внутреннее равновесие и сдерживающая импульсивные реакции.

Нейропсихология подтверждает: орбитофронтальная кора играет ключевую роль в сдерживании импульсов и модуляции эмоционального возбуждения. Она действует как «оценщик», сравнивая ожидания с реальностью, чтобы определить эмоциональную значимость социального сигнала («соответствует-не соответствует»). Этот процесс был описан и в психоанализе (М. Кляйн).

Современные модели развития утверждают: паттерны привязанности «отпечатываются» во внутренние рабочие модели, которые кодируют программы регуляции эмоций (аффекта) и направляют будущие социальные взаимодействия человека.

Центральный тезис:

«Взаимодействие младенца с его эмоционально-социальной средой в течение первых полутора лет жизни ключевым образом влияет на развитие структур мозга, отвечающих за его социально-эмоциональное функционирование на протяжении всей жизни».

Это взаимодействие происходит в диаде «младенец-мать» (где «мать» — главный заботящийся взрослый). В оптимальных условиях мать:

Доступна для помощи ребенку в регуляции его эмоций.
Настроена на его внутренние состояния (эмпатична).
Участвует в интимном, невербальном обмене («лицом к лицу»), создавая и поддерживая у ребенка позитивные эмоции.
Это «питает» развитие новых нейронных связей.

Около года, когда ребенок начинает ходить и физически отделяться, участие матери как «надежной базы» позволяет ему безопасно исследовать мир и развить надежную привязанность.

Чем это грозит при нарушении взаимосвязи мать-ребенок?

Исследования показывают: если в первые 1.5 года мать малоэмпатична, ее реакции часто не соответствуют состоянию ребенка, это приводит к формированию небезопасных типов привязанности. Эти паттерны закрепляются как нейронные схемы в лимбической системе и коррелируют с повышенным риском психиатрических и психосоматических расстройств.

Особенно тревожные данные касаются раннего (до 1-1.5 лет) помещения в ясли/детский сад (day care):

Повышается риск небезопасной привязанности (особенно избегающего типа).
Дети чаще проявляют негативные эмоции и меньше играют при воссоединении с матерью.
Увеличивается уровень агрессии и неповиновения.
Даже приходящая няня на 20+ часов в неделю повышает риск избегающего поведения.

Автор: Вероника Паска — практикующий психолог, когнитивно-поведенческий психотерапевт (КПТ), специалист по коррекции тревожно-фобических расстройств (неврозов) и семейному консультированию.
_________________________