Алексей
Тогда еще не поздно было остановится. еще ничего не случилось… Мы с Катей гуляли по заснеженной Москве, она рассказывала о своем родном городке, я тоже что-то говорил… Она позвала меня на каток и я с радостью согласился.
Каток в парке Горького. Хрустящий снег под ногами, морозный воздух, обжигающий легкие, и ее смех – звонкий, как колокольчик. Она каталась ужасно, цепляясь за мою руку, и я ловил ее каждый раз, когда она чуть не падала. Я чувствовал себя не профессором истории с парой лишних килограммов и сединой на висках, а… студентом. Тем самым Лешкой, который когда-то сам лихо выписывал восьмерки на льду. Сердце стучало неприлично громко не от нагрузки, а от ее близости, от ее доверчиво прижатой руки, от ее восторженных взглядов.
– Алексей Леонидович, вы такой ловкий! – восхищалась она, и в ее глазах горели искорки, – Если бы не вы, то я сто раз уже упала! – хохотала Катя, – Давайте чаю выпьем? С баранками?
– Просто Леша, Катюш, – поправлял я, и от этого "Леша" на ее устах становилось тепло внутри. Не "Алексей Леонидович", не "профессор" – просто Леша.
Потом было кино. Темнота зала, запах попкорна, ее рука, которая нечаянно коснулась моей на подлокотнике. Я нашел ее руку и взял в свою. Она не отняла. Пальцы сплелись сами собой. А потом, когда мы вышли на морозную улицу, заваленную искрящимся снегом, под фонарем… Она вдруг остановилась, подняла на меня свои огромные глаза, в которых отражались огоньки города. И я понял. Понял без слов. Наклонился… И наши губы встретились. Холодные от мороза, но они согрелись мгновенно...
Первый поцелуй. Нежный, осторожный, а потом все более страстный. Я забыл, где я, сколько мне лет. Я чувствовал только вкус ее губ, пьянящий запах ее духов и бешеный стук собственного сердца, как у восемнадцатилетнего пацана. Это было… головокружительно. Ощущение полета, молодости, которое я давно, казалось, утратил. Мы шли по улице, тихо падал снег и это было так прекрасно, так волшебно, будто во всем мире остались только она и я…
А потом был Новый год. Лена была в экспедиции, ее возвращение откладывалось. Квартира казалась такой пустой и без нее… И я позвал Катю. Я не надеялся, что она согласится провести новогоднюю ночь вдвоем со мной. Наверняка у нее была своя компания, где будет шумно и весело, но улыбнулась и застенчиво кивнула.
– А я… никому не помешаю? – тихо спросила она и нежно коснулась моей щеки пальцами.
– Что ты, – задохнулся я от нахлынувших чувств, – Я буду счастлив!
Катя притащила крошечную живую елочку, украсила ее мишурой и парой шариков. Мы накрыли стол – просто, но душевно. Шампанское, салат оливье, мандарины. Она была в каком-то простом, но невероятно сексуальном свитере, обтягивающем ее хрупкую фигурку. Глаза блестели от предвкушения.
Мы смотрели "Иронию судьбы", подпевали, смеялись. Когда часы начали бить двенадцать, я обнял ее. Мы чокнулись бокалами.
–С Новым годом, Леша! – прошептала она, и в ее голосе звучала какая-то особая нежность и… обещание. Я поцеловал ее. Уже не как под фонарем, а глубоко, жадно. Она ответила с такой же страстью.
И тогда все случилось. Естественно, неизбежно. В моей спальне, на моей с Леной кровати… И вот тут меня ждало откровение. Невинная студентка, которая краснела от моих взглядов и вздрагивала от каждого прикосновения… Катя оказалась… невероятно опытной. Ее руки, ее губы, ее тело – знало, что делать. Она вела меня с уверенностью, которой я от нее не ожидал. Не было ни капли стеснения, только страсть и знание, как доставить удовольствие – и себе, и мне. И самое интересное, что меня это не смутило. Наоборот! Я был… рад. Потрясен, ошеломлен, но рад. Эта ее опытность была как подарок. Она не заставляла меня чувствовать себя стариком, неловким с юной невинной девушкой. Она была страстной, раскрепощенной женщиной, которая хотела меня. И я отвечал ей с той же силой, с той же забытой яростью чувств, которую, казалось, похоронил годы назад.
Той ночью не было ни профессора Алексея Леонидовича, ни студентки Кати. Были просто мужчина и женщина, оглушенные страстью. Я чувствовал себя заново рожденным. Молодым. Сильным. Желанным. Не ученым, а – победителем. Катя была моим эликсиром молодости, моим доказательством, что жизнь еще не закончилась. И все остальное – Лена, мораль, последствия – казалось тогда такими далекими, такими неважными по сравнению с этим буйством чувств и ощущением, что я снова живу. По-настоящему. Огонь вместо тлеющих углей. Вот что она мне дала. И я был готов на все, лишь бы этот огонь не погас.
Дни текли, как теплый мед – сладкие, дурманящие, липкие. Катя вошла в мою жизнь, в мою квартиру с тихой, но неумолимой настойчивостью. Сначала это были милые мелочи. Баночка с розовым кремом для лица на полочке в ванной, рядом с моим строгим гелем для душа. Пушистый, нежно-сиреневый халатик, висящий на крючке за дверью спальни. Ее любимый чай – какой-то фруктовый, сладковато-приторный – появился на кухне. Потом – ее журналы с глянцевыми картинками на столике, где раньше лежали только научные периодики и книги.
Я не замечал, как границы стираются. Вернее, замечал, но… это было приятно. Знакомо. Как будто квартира оживала, наполняясь ее молодой, чуть легкомысленной энергией. Ее смех, ее болтовня по телефону с подружками, запах ее духов, смешивающийся с запахом кофе по утрам – все это стало частью моего нового мира. Мира, где я был не усталым профессором, а Лешей – желанным, любимым, почти молодым.
И вот однажды вечером, лежа на диване после ужина, Катя, перебирая мои волосы пальцами – она любила это делать, вдруг сказала задумчиво:
– Лешенька, а давай тут все немного… освежим? – она обвела ручкой гостиную, – ну, знаешь, перестановку маленькую сделаем? Мне кажется, вот это кресло – оно такое массивное, темное… Если его передвинуть к окну, тут сразу светлее станет! И уголок для чтения можно устроить. А этот шкафчик… – она скривила носик, – Он такой старомодный. Может, его вообще куда-нибудь в угол? Или… ну, не знаю. Просто как-то все… скучновато.
Я замер. "Освежим". "Нам". "Скучновато". Слова прозвучали так естественно, так по-деловому. Как будто она уже не гостья, а… хозяйка. Хозяйка этого пространства, которое еще недавно безраздельно принадлежало мне и Лене. В ее тоне не было наглости, только искреннее желание сделать "наше" гнездышко уютнее. Но это "наше" ударило по сознанию.
Я посмотрел вокруг. Да, обстановка была выдержана в строгих, даже немного аскетичных тонах, которые любила Лена. Книжные шкафы, добротная, не яркая мебель, спокойные обои. Ничего лишнего. "Скучновато" – это был мягкий приговор Кати всему, что олицетворяло мою прошлую жизнь.
И вместо возмущения, вместо щемящей тоски по привычному укладу, я почувствовал… что? Смутное согласие? Желание угодить? Усталость от этой самой скуки?
– Ну… – я неуверенно кашлянул, – Может быть… Кресло к окну? Давай попробуем?
Ее лицо озарилось радостной улыбкой.
– Правда?! Ой, Леша, ты у меня самый лучший! – она звонко чмокнула меня в щеку и вскочила, – Давай прямо сейчас! Я тут уже все в голове придумала!
И мы начали двигать мебель. Я, профессор, доктор наук, ворочал тяжелое кресло под ее восторженные возгласы: "Влево! Нет, чуть правее! Ой, как же тут теперь здорово!" Шкафчик мы действительно задвинули в угол, где он стал выглядеть немного сиротливо. Катя притащила из спальни маленький пуфик, поставила рядом с новоиспеченным "уголком для чтения" и накрыла его яркой вязаной салфеткой, которую, как выяснилось, привезла из дома.
– Вот! – Она огляделась с гордым видом творца, – Совсем другое дело! Теперь тут уютно! Наше гнездышко!
"Наше гнездышко". Она стояла посреди немного сдвинутой с привычных мест мебели, и в ее глазах горело удовлетворение и право собственности. И я… я смотрел на нее и понимал, что точка невозврата пройдена. Небольшая перестановка стала первым шагом. Шагом к тому, чтобы стереть следы Лены. Шагом к тому, чтобы сделать это пространство своим. Ее пространством. Я позволил ей это. Более того, я помогал. Потому что ее радость, ее восхищение мной были важнее старых обоев и привычной расстановки диванов.
Тогда, в тот вечер, это казалось невинной шалостью, проявлением заботы о нашем общем уюте. Я не видел, как крошечная трещина, начавшаяся с баночки крема и халатика, превращается в пропасть. Пропасть, на дне которой меня ждали золотые обои с алыми розами, банкетка на гнутых ножках и ледяной взгляд Лены, вернувшейся домой. Но тогда… тогда я видел только сияющие глаза Кати и слышал ее радостное: "Наше гнездышко, Леша!". И мне этого хватало.
Катя
– Привет, Светка, – Катя звонко рассмеялась, – Ты там как? А, работа… понятно. Ты, Светочка, у нас прям трудоголик, – фыркнула она и громко отхлебнула остывший чай, – Что нового? Да в общем, ничего особо нового… Благоверный мой в институте, я академ оформила… Как зачем? Чтоб успокоились там все, а то прям шум до небес! – фыркнула она, – Видите ли, профессор на студентке женился! Что? – хмыкнула Катя, – Светка, ты моя сестра или чья? – она нахмурилась, – Чего правильно-то? Он свободный человек! Надоела старая жена – развелся… – Катя поджала губы, слушая, что ей выговаривает сестра, – Хватит мне морали читать! Надоело. Живу так, как хочу! Понятно? И мне все равно, как чувствует его бывшая? И вообще… – Катя закусила губу, – С чего бы тебе о ней переживать? Она тебе кто? Никто. Вот и успокойся. Ладно. Пока, сестренка, думала ты меня поддержишь, а ты… – Катя отбросила телефон и подошла к окну. Ей надоели все эти моралисты, которые, узнав, что она вышла замуж, тут же принимались вздыхать.
– Ой, а как же его бывшая жена?
– Наверное, Лене сейчас так тяжело… – слышала Катя шепот, шагая по коридорам института.
– Нашел себе молодую, седина ему в бороду… – на нее смотрели, показывали пальцем и смеялись за ее спиной.
Никому не было дела до того, что переживает она, Катя! Ей, между прочим, приходится спать с немолодым и… не очень привлекательным мужем, делать вид, что ей все это нравится и все отлично. А сейчас. Приехала эта мегера, его бывшая, и вообще наступил хаос! Эта Лена пригнала бригаду рабочих, и те за один день переделали прихожую, вернув ей старый вид.
– И верни мое зеркало, – прошипела Лена, таким голосом, что Катя отшатнулась.
Когда Катя попыталась призвать Лешу, чтобы он поговорил с бывшей женой, тот замахал руками.
– Ради бога, – закатил он глаза, – У меня и так все на волоске висит – у Лены адвокат крутой – боюсь меня обдерут, как липку. На работе косятся… а ты мне предлагаешь разбираться с обоями?! Уволь! – прокричал Леша и хлопнул дверью. Катя стояла в этой чертовой прихожей, как столб. Хорошо, что предстоит отпуск. Хоть можно будет передохнуть от всего этого…
– Лешенька, – ворковала Катя, поглаживая мужа по лысеющей макушке, – Но она же здесь даже не ночует… Значит ей есть, где жить? Правильно? Зачем тогда портить то, что мы сделали? Почему она выбросила мою банкетку и требует вернуть ее зеркало? Оно же старое было?
– Это память, – вздохнул Леша, – Катюш, ты же должна понимать… – он потирал виски, – Принеси мне аспирин, голова разболелась…
– А у меня не болит?! – Катя подскочила к нему, ее глаза горели гневом и обидой. – Ты думаешь, мне легко? Слушать эти пересуды за спиной? Видеть, как твои коллеги делают вид, что меня не замечают? Знать, что твоя бывшая… эта Лена… – Катя чуть не задохнулась от ярости, – …что она здесь, в моем доме, все переделывает под себя, как будто ничего не случилось?! И требует свое чертово зеркало! А ты что? Ты прячешься! Как трус! Только и можешь, что аспирин требовать! Ты мужик или кто?! – Катя вышла в кухню и кинула таблетку аспирина в стакан с водой. Она смотрела на кружащееся пузырьки в стакане, и размышляла, не поторопилась ли она? Казалось бы – теперь она профессорская жена, живет в большой квартире в центре, но что-то идет не по плану… Лешины старые друзья просто - напросто пренебрегают… Их не пригласили даже на юбилей его лучшего друга, а она купила себе роскошное платье, чтобы затмить всех этих старых клушек…
– Леш, – негодовала Катя, – Как так-то? Все! Все там будут, на юбилее Соколова. А мы?!
– Катя! – Леша резко встал, его лицо покраснело, – Хватит! Ты не понимаешь, что у меня на работе реальные проблемы?! Из-за всего этого… этого бардака! Лена наняла адвоката-терминатора! Он уже запросы в университет шлет, копается в моих финансах, в тратах со счета! Мне грозит не просто разорение, Катя! Мне грозит позор! Увольнение! Понимаешь?! А ты тут о каких-то юбилеях и платьях! – он тяжело дышал, трясясь от гнева и бессилия и был таким… жалким, что она скривилась от отвращения.
Катя отступила на шаг. Его крик оглушил ее. Не любовь, не защита – страх. Страх за себя, за свою репутацию, за деньги. И злость – на нее.
– Кать, – пытался объяснить Леша, – Жена Соколова дружит с Леной, ну и… они еще не привыкли, потерпи…
– А, не привыкли! – Катя закатывала глаза, – А когда тебя пригласили на свадьбу этого… доцента… как его…
– Федорова. – кивал Леша.
– Да. Федорова! – Катя уже визжала, – Тебя пригласили одного! Так и было написано в приглашении! Это как понимать?
– Катюш, ну я не могу отвечать за других людей, – пожимал плечами Леша, – Подожди, не все сразу…
– Конечно, – всхлипнула Катя, – Тебе плевать на меня, на мои чувства! Ты не в состоянии заставить всех уважать меня…
– Я не знаю, что тебе сказать, Катя, – пробормотал он, отворачиваясь, – Я устал. У меня болит голова. И… я не могу решить все твои проблемы. Мне бы со своими справиться.
– Да, – тихо сказала она, – Твои проблемы. Они всегда важнее. Мои чувства, мое положение, мой позор… Это все – мои проблемы. – Она повернулась и пошла к двери. – Принимай свой аспирин. И решай свои проблемы. А я… – она остановилась в дверях, не оборачиваясь, – …подумаю о своих.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Катись к своей зайке", Агата Ковальская ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 6 - продолжение