Дорогие мои, ваша поддержка очень важна. Ваши лайки, комментарии и подписки чудесным образом помогают другим людям найти мой рассказ. Спасибо вам за поддержку 🙏
И спасибо за помощь денежкой 🫰
– Елена Николаевна, – заглянул в ординаторскую, Сергей Ильич, – Как хорошо, что вы на месте!
– Где же мне еще быть? – улыбнулась я, – До конца смены еще полтора часа… Вы что-то хотели, Сергей Ильич?
– Да, – заведующий плюхнулся на стул и вытер мокрый лоб платком, – Такое дело… Игнат Игоревич устраивает для сотрудников что-то вроде корпоратива… – Сергей Ильич шумно выдохнул, – Простите, Елена Николаевна, замотался сегодня… Так вот мы все приглашены в загородный ресторан. Всех, естественно, отвезут – привезут, – он протер очки, – Так что, дорогая, после смены никуда не торопитесь.
– Сергей Ильич, – замотала я головой, – Какой ресторан? О чем вы говорите? После смены тем более?! Нет, это без меня. – твердо сказала я.
– Но как же?.. – растерянно пробормотал Сергей Ильич, – Нельзя без вас… Игнат Игоревич про вас спрашивал… – Сергей Ильич понизил голос, – Знаете, Елена Николаевна, по-моему он к вам очень хорошо относится и нельзя с ним так резко… он нам столько хорошего сделал.
– Я тоже при случае сделаю для него что-нибудь хорошее, – усмехнулась я, – Если он, не дай бог, что-нибудь сломает, то я его вылечу…
– Тьфу-тьфу, – сплюнул Сергей Ильич и постучал по столешнице, – Не надо так говорить…
В это время дверь распахнулась и вошел Игнат. Он внимательно посмотрел на нас и кивнул.
– Добрый день. Совет в Филях?
– Да вот уговариваю Елену Николаевну присоединится к коллективу… – вздохнул Сергей Ильич и встал, – Пойду я… дела, понимаете ли… Может вы, Игнат Игоревич, уговорите нашу Елену Николаевну… – он вышел из ординаторской.
– Почему не хочешь поехать со всеми? – процедил Игнат, усаживаясь рядом со мной, – Нельзя отрываться от коллег – это не вежливо.
– Я думаю, что мои коллеги это переживут. – буркнула я и открыла историю болезни, – Вы извините, мне еще поработать нужно.
– Потом допишешь бумажки свои. – он захлопнул папку и положил на нее ладонь, – Ты поедешь вместе со всеми.
– Это что, приказ? – усмехнулась я и попыталась вытащить папку из-под его ручищи.
– Порвешь. - спокойно сказал он, – Не надо пытаться все время спорить со мной – тебе это не идет.
– Папку отдайте, – прошипела я, – Я должна заполнить историю и вписать назначения, дежурный врач должен знать, какие препараты…– он не дал мне договорить – просто сгреб меня в охапку и закрыл рот… поцелуем. Это было так неожиданно, что папка упала со стола и бумаги веером рассыпались по полу. Все звуки – гудящие лампы, далекие голоса из коридора – исчезли. Остался только шум собственной крови в ушах и… его губы. Грубые, требовательные, не оставляющие выбора. Он держал меня так крепко, что дышать было почти невозможно, а его поцелуй… это был не поцелуй. Это был захват. Завоевание.
Я замерла в шоке. Мозг отказывался обрабатывать реальность. Он поцеловал меня. Здесь. В ординаторской. Прямо сейчас.
В голову ударила ярость. Бешеная, ослепляющая. Я попыталась вырваться, упереться руками в его грудь, но его руки, как стальные обручи, сжимали меня. Я попыталась укусить, но он подавил сопротивление. Вкус кофе, дорогого табака и… чистой, безудержной власти. Он дышал ровно, спокойно, будто делал что-то само собой разумеющееся.
– Пусти… – вырвалось у меня сквозь стиснутые губы. Отчаянный протест, который он проигнорировал.
И тут… случилось нечто предательское. Сквозь шквал ярости пробилась волна… чего-то другого. Огненная, стремительная. Ответный толчок крови, сладкая слабость в коленях, предательское желание ответить. Его сила, его наглость, его абсолютная уверенность в своем праве взять… это сработало на каком-то животном уровне, который я в себе презирала. На мгновение мои губы дрогнули, ответив на его давление. Совсем чуть-чуть. Незаметно для него, но катастрофически заметно для меня самой.
Этот крошечный отклик словно обжег меня изнутри. Нет! Ни за что!
Я собрала все силы и рванулась с нечеловеческой силой. Мой лоб со всего размаху ударил его в подбородок. Раздался глухой стук.
– Агх! – он невольно ослабил хватку.
Я вырвалась, и как ошпаренная, отпрыгнула к двери, задев стул так, что он с грохотом упал. Я стояла, тяжело дыша, прижав тыльную сторону ладони к губам. Они горели. И не только от силы поцелуя. От стыда за тот предательский миг ответа.
– Ты… ты сумасшедший?! – выдохнула я, голос был хриплый от гнева и нехватки воздуха, – Как ты посмел?! Здесь?! В больнице! Я работаю! Ты… ты… – слов не хватало. Я тряслась, готовая броситься на него с кулаками или разрыдаться. “Мямля”? Вот черт возьми, сейчас я покажу ему, кто тут мямля!
Игнат медленно провел рукой по подбородку, где, вероятно, уже намечался синяк. В его глазах не было ни раскаяния, ни злости. Было… удовлетворение? И холодный, хищный блеск.
– Посмел, – констатировал он спокойно, – И ты ответила. Не сразу, но ответила. – его губы тронула едва заметная улыбка.
– Я тебя укусила бы! – зашипела я.
– Пробовала. Не вышло. – он сделал шаг вперед. Я инстинктивно отпрянула за стол, используя его как баррикаду, – А теперь слушай внимательно. Ты успокоишься. Поднимешь свои бумаги. – он кивнул на хаос на полу, – Приведешь себя в порядок. И через час будешь стоять у центрального входа. Там будет автобус. Ты сядешь в него и поедешь. Поняла?
– Ни за что! – выпалила я, – Я тебя заявление напишу! За… сексуальные домогательства! Сергею Ильичу! В профком!
Он усмехнулся, как будто я сказала что-то смешное.
– Пиши. Кому хочешь. Но сначала ты поедешь. Потому что если ты не сядешь в тот автобус, – его голос стал тихим и опасным, – Я лично приду сюда, взвалю тебя на плечо, и вынесу отсюда на глазах у всей твоей смены, пациентов и этого вашего… Сергея Ильича. Выбор за тобой, доктор. Своим ходом в автобус? Или, как мешок картошки – через плечо? Решай. У тебя… – он глянул на дорогие часы, – …пятьдесят девять минут.
Он развернулся и вышел из ординаторской, не оглядываясь, оставив меня среди разбросанных бумаг, и оглушающей тишины. Дверь мягко закрылась.
Я стояла, прижимая дрожащие руки к груди. Губы все еще пылали. От его поцелуя. От удара. От стыда. Адреналин кипел в крови. Он не блефовал. Он сделает именно так, как сказал. На глазах у всех…
Через сорок минут я, пряча глаза и стараясь дышать ровно, шла по коридору к центральному входу. В новом костюме, купленным Игнатом, с безупречно собранными волосами и губами, все еще горевшими от его поцелуя. Внутри бушевал ураган. Но снаружи – я была доктором, который едет на корпоратив. Как все.
Автобус ждал. Двери шипели. Я вошла, не глядя на водителя. Коллеги уже сидели, болтали, смеялись. Кто-то махнул мне рукой:
– Лен, садись сюда!
Я кивнула, села у окна и уткнулась лбом в холодное стекло.
Автобус высадил нас у ворот, напоминающих вход в поместье какого-нибудь толстовского героя. Высокие кирпичные столбы, кованые решетки, за которыми открывалась аллея старых лип, ведущая к большому белому дому с колоннами и просторной террасой. В воздухе пахло скошенной травой, водой и… деньгами. Очень большими деньгами.
– Ого! – ахнула рядом Катюша, хватая меня за руку, – Лен, смотри! Пруд! И лодки! Настоящие!
Коллеги рассыпались по территории, делая селфи, восхищаясь ухоженным парком, гладью пруда с кувшинками, где действительно покачивались изящные белые лодки. Обстановка располагала к расслабленности, легкому флирту, смеху. И для всех, кроме меня, так оно и было. Я шла чуть позади, стараясь слиться с группой анестезиологов, которые горячо обсуждали новый протокол.
Спокойно, Елена. Он тебя не тронет здесь. При всех. Он же не сумасшедший… вроде бы.
Я украдкой скользнула взглядом в сторону дома. Игнат стоял на террасе, прислонившись к колонне, с бокалом в руке. Он разговаривал с Сергеем Ильичем, но его глаза… Его глаза были прикованы ко мне. Не навязчиво, не вызывающе, а с той самой хищной, изучающей внимательностью, от которой по спине начинали бегать мурашки. Он смотрел, как я стараюсь быть невидимой, как напряглись мои плечи, как я избегаю смотреть в его сторону. Он все видел. И усмехался про себя. Я чувствовала эту усмешку кожей.
– Елена Николаевна! Идемте скорее! Там фуршет умопомрачительный! – позвала меня Людмила Петровна из кардиологии, размахивая канапе с красной икрой, – Игнат Игоревич не поскупился! – добавила она так, чтобы ее никто, кроме меня, не услышал.
Я заставила себя улыбнуться и последовала за ней на террасу. Прошла мимо Игната, уткнувшись взглядом в паркет. Он не сделал ни шага в мою сторону, не произнес ни слова. Только его взгляд скользнул по мне – от тщательно уложенных волос до каблуков новых туфель – тоже, черт возьми, купленных им! Боже, ну почему я сегодня надела все это? Можно было бы нацепить джинсы…. А теперь он видит, что мне нравятся его подарки!
– Вино? – Официант с подносом загородил мне путь.
– Да, спасибо. – я схватила бокал белого, чуть не расплескав. Глоток прохладной жидкости немного успокоил. В конце концов, я не девочка, чтобы падать в обморок от одного поцелуя! Хотя признаться, поцелуй был… приятным…
Я отошла к перилам террасы, отгородившись от основного шума спиной. Внизу, у пруда, молодые врачи из ординатуры уже устроили фотосессию в лодках, их смех долетал сюда чистым эхом. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо и воду в нежные персиковые и золотые тона. Красота. Идиллия. А у меня внутри – колючая проволока.
Я чувствовала его присутствие за спиной. Он переместился, теперь стоял неподалеку, вполоборота ко мне, слушая ч Сергея Ильича, который в лицах рассказывал о новейших методах лечения. Но его внимание было приковано ко мне. Это было почти физическое ощущение – тяжелый, теплый луч прожектора, направленный исключительно на меня. Он не подходил, но и не отпускал. Держал на крючке своего внимания.
"Пятьдесят девять минут, доктор". Его слова эхом отдавались в памяти вместе со вкусом его поцелуя. Наглого. Подавляющего. И того предательского ответного толчка моего тела, которое решило предать меня. Я сжала бокал так, что пальцы побелели.
Он просто ждет. Ждет, когда я расслаблюсь. Когда ослаблю оборону. Или когда все разойдутся…
Может, стоило сейчас же подойти к Катюше или к Людмиле Петровне и не отходить от них ни на шаг? Прицепиться к кому-нибудь, как репейник?
Но в этот момент Игнат слегка повернул голову. Наши взгляды встретились через головы нескольких коллег. Не мимолетно, а намеренно. Надолго. В его темных глазах не было угрозы. Было… ожидание. Спокойное, уверенное. Как у человека, который знает, что время работает на него. И что рано или поздно добыча сама пойдет в руки. Или он возьмет ее, когда сочтет нужным.
Он едва заметно поднял бокал в мою сторону. То ли тост, то ли напоминание, а может быть просто… дружеский жест?
Я резко отвела глаза, сердце колотилось, как птица в клетке…
Его пальцы сомкнулись на моем локте сильно, но не грубо. Твердо. Без вариантов. Я вздрогнула, чуть не выронив бокал.
– Пойдем, – сказал он негромко, но так, что слова прозвучали как приказ, отдаваемый на поле боя. Не коллегам, не Сергею Ильичу – только мне.
– Куда? Я… – попыталась я вырваться, но его хватка была стальной. Он уже вел меня по террасе вниз, по каменным ступеням, к пруду. Коллеги расступались, кто-то улыбнулся, кто-то бросил понимающий взгляд – "ах, эти новенькие парочки". Никто не заметил паники в моих глазах.
– Куда вы меня тащите?! – прошипела я сквозь зубы, спотыкаясь о кочки. Он лишь крепче прижал мой локоть к своему боку.
– Успокойся, доктор. Не на расстрел, – его голос звучал насмешливо, но без злобы, – Хочу показать тебе кое-что. Уток.
– Уток?! – я фыркнула, не веря своим ушам. Это была какая-то абсурдная отмазка. Утки? После поцелуя, который все еще жег губы?
– Да, уток. Они тут знатные. И утята есть. Милота, – он кивнул в сторону воды. Мы вышли на деревянный мостик, перекинутый через узкую протоку. Запах воды, тины и водных растений стал сильнее. И тут я увидела их.
У края камышей, под сенью плакучей ивы, плавала утка. Рыжевато-коричневая, с изумрудным отливом на голове. А вокруг нее, пушистыми комочками, копошились утята. Шесть или семь. Они неуклюже гонялись за мошками, пищали, пробовали нырять, выныривая с мокрыми спинками. Один, самый шустрый, пытался залезть маме на спину.
– Видишь? – Игнат остановился, все еще держа меня за руку, но его хватка чуть ослабла. Он смотрел не на меня, а на утят. И в этот момент… что-то изменилось. Голос? Нет, он звучал так же низко. Но интонация… Ушла сталь, появилась какая-то… непривычная мягкость, – Этот мелкий – настоящий сорвиголова. Вечно лезет, куда не надо.
Я молча смотрела на утят. На их беззаботную возню. На спокойную утку, терпеливо наблюдающую за потомством. Контраст с моим внутренним ураганом был оглушительным.
– Они… милые, – выдохнула я невольно, завороженная простотой и беззащитностью этой картинки.
– Да, – он просто согласился. И повернул голову ко мне.
Я подняла глаза и… замерла. Его взгляд. Обычно такой острый, оценивающий, пронизывающий насквозь – был другим. Темные глаза смотрели на меня без привычной насмешки или властности. В них было… тепло. Неожиданное, глубокое, как само озеро в лучах заката. И понимание. Как будто он видел не только мою натянутую как струна спину и сжатые кулаки, но и ту трещину, которую его поцелуй пробил в моей броне. Как будто он знал, что именно эта простая картина смешных утят способна меня хоть чуть-чуть разоружить.
– Милые, – повторил он тихо, и его взгляд скользнул с утят на меня. На мои губы. На миг показалось, что в его глазах мелькнуло что-то вроде… сожаления? Или просто отражение заката?
Он отпустил мой локоть. Не резко, а плавно, как будто не хотел спугнуть момент.
– Иногда нужно просто остановиться, – сказал он, глядя на воду. Его профиль на фоне золотого неба казался неожиданно уязвимым, – Посмотреть на уток. Вдохнуть воздух. Вспомнить, что мир не сошел с ума окончательно.
Я стояла рядом, молча. Сердце все еще колотилось, но уже не так бешено. Стыд и ярость не исчезли, но их острые грани чуть притупились, затянутые этой странной, тихой паузой. Этот взгляд… теплый, почти человеческий… сбивал с толку сильнее, чем любая агрессия. Кто он? Тот, кто хватает в охапку и… целует? Или тот, кто показывает утят с таким нежным пониманием?
– Не утонут? – спросила я вдруг, кивая на шустрого утенка, пытавшегося заплыть слишком далеко от мамы. Голос звучал неуверенно.
Игнат усмехнулся, но на этот раз усмешка была другой. Легкой. Почти доброй.
– Не волнуйся, доктор. Мамаша присмотрит. Она знает свое дело. – он снова посмотрел на меня. Теплота в глазах еще оставалась, но уже прикрывалась привычной иронией, – В отличие от некоторых, тех, кто вечно лезет в буйные воды без спасательного круга.
Намек был прозрачен. Но сказал он это без злобы. Скорее… с долей усталой заботы.
Он повернулся, готовясь идти обратно к террасе, к шуму корпоратива.
– Отдохни тут минутку, – бросил он через плечо, – И покажи мне потом, что ты не только оперировать умеешь, но и танцевать. Хотя бы попытайся… быть собой.
И он ушел, оставив меня одну на мостике. Наедине с утками, закатом и жуткой путаницей в голове. Тепло его взгляда еще согревало, смешиваясь с холодом страха и остатками ярости. Он показал уток. И этим сделал все гораздо сложнее. Потому что теперь я не знала, чего бояться больше – его грубой силы или этой внезапной, обезоруживающей теплоты.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Катись к своей зайке", Агата Ковальская ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 7 - продолжение