После этого он предпочитал создавать театральные декорации. Что случилось?
Начало XX века, мир трещит по швам, а Лев Бакст, уже знаменитый театральный волшебник, вдруг берется за гигантское полотно. Результат – «Древний ужас», он же солидный Terror Antiquus. Эта картина – визуализация культурного шока, философский триллер и, пожалуй, самая эффектная открытка из греческого отпуска в истории искусства.
Греция: любовь с первого взгляда
Все началось с паломничества. В 1907 году Бакст, давно тосковавший по Элладе как невеста по жениху (еще в 1903-м писал: «Греция? Думаю об ней с надеждою… Жду там откровений»), наконец сорвался в путь с Валентином Серовым. Афины, Дельфы, Микены, Олимпия, Крит… Руины, фрески, море, солнце – стандартный набор туриста, вот только впечатлительность у Бакста была нестандартная. Античность его не просто впечатлила – сбила с ног. Художник ринулся штудировать мифы, философию и археологические отчеты.
Собирая пазл величиной с акрополь
Вернувшись, Бакст начал собирать картину. «Древний ужас» – это плод многолетнего одержимого труда, «фиксации каждого момента» греческой одиссеи. Художник, словно археолог на раскопках, скрупулезно выписал Львиные ворота Микен, стены Тиринфа, величественный Акрополь. И тут же, с истинно бакстовским размахом, презрел все законы пространства и времени: на одном полотне мирно уживаются памятники, разделенные веками! Получилась не историческая реконструкция, но грандиозный коллаж впечатлений, сон об Античности, где XIII век до н.э. запросто пьет кофе с классикой V века.
Что же мы видим? Апокалипсис в рамке
Перед нами – огромное, почти квадратное полотно (2.5 на 2.7 метра – целая стена!). Взгляд падает с головокружительной высоты на мир в момент… ну, скажем так, глобального форс-мажора. Озаренная вспышкой молнии панорама – это бушующее море, с наслаждением топящее корабли и бьющееся о древние стены. Хаос, паника, конец света в режиме реального времени.
И вот тут – контраст, от которого захватывает дух. На переднем плане, невозмутимая и величавая, стоит архаическая статуя юной богини – кора. Ее знаменитая «архаическая улыбка» застыла на губах, в руке – голубь (символ Афродиты?). Она смотрит на этот адский водоворот с таким… созерцательным спокойствием. Как будто говорит: «Циклы, милый, циклы. Империи приходят и уходят, а Красота – вечна». Этот диссонанс – нежная улыбка vs. вселенская катастрофа – не просто «бьет в сердце», как писали современники. Он щекочет нервы холодком вечности. Поэт Вячеслав Иванов нашел для этого хаоса великолепные слова: «Волны хлынули и затопляют каменный материк, который рушится и видимо опускается в пучину. Конечно, трясется земля, и море кинулось на сушу от подземных ударов, меж тем как трескучие громы спорят с воем волн, и молнийные копьеносцы завязывают битву».
Чего изволите? Или о чем весь этот «Terror»?
Само название – Terror Antiquus – ключ к замыслу. Это не про страх перед монстрами. Это глубинное, экзистенциальное потрясение древнего человека перед неумолимым, безликим Роком (Фатум, Судьба, Ананке – выбирайте имя). Перед силой, перед которой бессильны и люди, и боги. Иванов гениально расшифровал код: «Под древним ужасом разумел он ужас судьбы... Он хотел показать, что не только все человеческое, но и все чтимое божественным было воспринимаемо древними как относительное и преходящее; безусловна была одна Судьба...». Звучит знакомо? Конечно! На дворе 1908 год, Россия на пороге революций. Картина Бакста стала пророческим образом гибели старого мира – не зря ее трактуют и как метафору грядущих катаклизмов. Хотя, возможно, Кора просто напоминает: искусство переживет любые бури.
Триумф и закат станковой карьеры
«Древний ужас» дебютировал в 1909 году на Осеннем салоне в Париже. Успех? Оглушительный! Критики, конечно, ворчали (куда ж без них), но публика и коллеги признали шедевр. Венцом стала первая золотая медаль на Международной выставке в Брюсселе в 1910-м. Сам Бакст скромно сообщал жене: «Я получил высшую награду... – первую золотую медаль». Ирония судьбы: этот триумф стал и лебединой песней Бакста-станковиста. Написать что-то столь же грандиозное он мечтал, но… судьба (или Terror Antiquus?) распорядилась иначе. Он стал «кораблем Русских сезонов», покорил Париж как гений сцены и моды. «Древний ужас» остался его самой масштабной живописной исповедью.
Почему она до сих пор гипнотизирует?
Сегодня картина царствует в Русском музее (спасибо родственникам художника, подарившим ее в 1965-м). И она по-прежнему обладает магией. Современники говорили о ее «гипнотическом воздействии», предупреждали: «Головокружительная высота... помрачает рассудок после нескольких минут... Попробуйте! Только осторожно». В чем секрет? В этом оглушительном контрасте Вечного (улыбающаяся богиня) и Преходящего (гибнущий мир). В ощущении неумолимого Рока, которое оказалось пророческим для всего кровавого XX века. И в мастерстве Бакста, сумевшего упаковать весь Парфенон, всю трагедию Эллады и тревогу своего времени в одно грандиозное, пугающе-прекрасное полотно. Terror Antiquus? Да. Но и Magnificentia Antiquus тоже.
Титры
Материал подготовлен Вероникой Никифоровой — искусствоведом, основательницей проекта «(Не)критично»
Я веду блог «(Не)критично», где можно прочитать и узнать новое про искусство, моду, культуру и все, что между ними. В подкасте вы можете послушать беседы с ведущими экспертами из креативных индустрий, вместе с которыми мы обсуждаем актуальные темы и проблемы мира искусства и моды.
Еще почитать:
• Бронзовый бегемот и обормот: история памятника Александру III
• От Оки до Нила: невероятные приключения диорам Поленова
• «Наш авангард»: великий эксперимент в Русском музее