(Не)критично: искусство, мода и культура

Представьте место, где шум мегаполиса сменяется пением птиц, а зелень парков переплетается с удобством современной жизни. Именно такой идеал создал Эбенизер Говард в конце XIX века — город-сад, который должен был стать оазисом для тех, кто устал от грязных, переполненных улиц больших городов. В эпоху промышленной революции жизнь в городах стала тяжелым испытанием. Теснота, загазованность, отсутствие зелени — все это делало ее невыносимой. Эбенизер Говард, британский реформатор, предложил решение: создать города, где технологии соседствуют с природой, а жизнь становится удобной и счастливой...

В Северной столице завершилась выставка Антона Селезнева «Спасибо за ничего». Но если выставки — как питерские туманы (красивы, но мимолетны), то книги — это невские наводнения: затопят сознание надолго. Антон Селезнев (также известный под псевдонимом Selone) уже 15 лет ловит в объектив уличное искусство Петербурга, словно энтомолог бабочек — только вместо сачка у него камера, а вместо тропиков — дворы с артефактами городского искусства. Архив фотоматериалов стал своеобразным «Атласом исчезающих...

Имя Эмилии Флёге неизбежно всплывает в тени золотых узоров Густава Климта — как будто ее судьба предписана быть музой и изящным орнаментом на полотне чужой славы. Но если присмотреться внимательнее, становится ясно: Эмилия не просто позировала в платьях с абстрактными принтами. Она их создавала. Венский модерн, этот взрыв чувственности и геометрии, принято обсуждать в мужских категориях: Климт, Шиле, Мозер. Однако пока художники переосмысливали форму, Флеге перекраивала реальность. Вместе с сестрами...

Вена рубежа веков — город, где под блеском фасадов кипели страсти мощнее оперных. Здесь, среди аромата кофе и шепота интеллектуалов, встретились два художника, чья дружба стала алхимией контрастов: Густав Климт, уже облаченный в мантию «отца модерна», и Эгон Шиле, юный гений, чьи линии дрожали, как оголенные нервы. Если Климт был воплощением декадентского изящества — его «Поцелуй» блистал, как императорская корона, — то Шиле напоминал сейсмограф, фиксирующий подземные толчки души. Их знакомство в...

Искусные подделки в мире искусства могут сиять так же ярко, как и подлинные шедевры, поэтому мы решили немного порассуждать о том, как не оказаться в плену обмана. В этом выпуске разбираем вопросы, которые терзают как коллекционеров, так и тех, кто просто хочет украсить свой дом оригинальным предметом: • Как отличить оригинал от подделки: от личных историй до практических советов по визуальной атрибуции и техническому анализу. • Экспертиза – зачем и когда она нужна: узнайте, чем отличаются консультация...

Знаете, что было хитом в Париже 1896 года? Не кабаре, не новые духи — а… плакаты. Да-да, обычные афиши! И главным трендсеттером этой эпохи стал Альфонс Муха — художник, который превращал рекламу в шедевры: его плакаты срывали с улиц, а торговцы наживались на спросе. Почему эти работы взбудоражили XIX век и до сих пор выглядят свежо? Давайте разберемся. Взглянув на «Времена года» сегодня, легко понять, почему они стали знаковыми: эти работы не просто красивы — они несут ощущение покоя и гармонии....

Бесплатный вход, но билет дороже золота! Как кураторы превратили дом Демидова в машину времени без пафоса и снобизма? В минувшие выходные я наконец добралась до выставки «Будущее воспоминаний», которая проходит в доме Демидова на Новой Басманной. В арт-среде про нее говорили так много и так настойчиво, что не сходить было уже неловко — хотя, признаться, с недавних пор я испытываю легкую арт-усталость. Событий становится все больше, времени все меньше, а желание… оно, как известно, капризнее всех...

Если ар-нуво — это изысканный бал на стыке веков, то Альфонс Муха и Густав Климт — его главные кавалеры, танцующие в одном зале, но едва слышащие ритм друг друга. Оба окутаны орнаментами, оба влюблены в женскую форму, но их взгляды на красоту расходятся, как ветви декадентского плюща. 
Венский маг, превращавший холсты в золотые реликварии. Его героини — не просто женщины, а богини и архетипы, закутанные в мозаичные коконы, где каждый завиток — символ, а каждый квадратик сусального золота — намек на вечность...

Не зная о квазарах и темной энергии, художник интуитивно изобразил космический порядок — движение материи по неизведанным законам. Если бы Вселенная решила заказать портрет, она, вероятно, выбрала бы Василия Кандинского. Художник, чьи работы напоминают то ли карту звездного неба, составленную во время межгалактического шторма, то ли партитуру космического симфонического оркестра, умел превратить холст в портал в иное измерение. Его абстракции — не просто пятна и линии, а целые миры, где цветовые всполохи танцуют вальс с геометрией, а каждая композиция — окно в параллельную реальность...

Что делать, если сам художник вдруг решает «переписать» свое великое творение? Насколько ему позволительно вмешиваться в судьбу картины, когда она уже обрела собственную жизнь за пределами мастерской? Одни утверждают, что автор должен иметь право до конца контролировать и освещение, и реставрацию своего произведения. Другие считают, что после ухода работы из мастерской ее дальнейшая жизнь только в руках зрителей и музейщиков. В русском искусстве есть яркий пример такой дилеммы — история вокруг шедевра Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван»...

Искусство — это не только красота, но и действия на грани нормы. Сегодня я расскажу о трех историях, которые звучат как выдумка, но это чистая правда. Готовы? Знаменитый «Поцелуй» Климта мог бы иметь совсем другой аромат. Художник обожал кошек: его студия напоминала приют для усатых, а под мантией (да-да, он носил ее на голое тело!) нередко прятался очередной найденыш. Но главный лайфхак Климта шокирует: кошачья моча вместо фиксатива! Он не препятствовал справлению кошачьей нужды на эскизы, считая, что это сохранит краски (на самом деле, это не так)...

Представьте себе человека, который, зайдя в супермаркет, видит не полки с товарами, а слои мифов; который, листая глянцевый журнал, различает в блеске рекламы древние ритуалы; который, пробегая глазами по роману, находит автора… мертвым. Нет, это не сценарий арт-хаусного триллера — это будни Ролана Барта, философа, превратившего повседневность в бесконечный ребус для посвященных. Его подход к культуре напоминает работу детектива-эстета: все, что кажется самоочевидным — от бифштекса с картошкой (символа...