Добрая сказка для взрослых о нас, о братьях наших меньших. Река как жизнь. Жизнь как река. Таежная сказка.
Книга 1.
Книга 2 «ВЕСНА. Пробуждение новой жизни.»
НАЧАЛО, Глава 32(2), Глава 32(3) , Глава 32(4), Глава 32(5) .
Глава 33 (1), Глава 33 (2), Глава 33 (3), Глава 33 (4), Глава 33 (5)
Глава 34 (1), Глава 34 (2) , Глава 34 (3)
Глава 35 (1) Глава 35 (2) Глава 35 (3)
Глава 36 (1) Глава 36 (2) Глава 36 (3)
Глава 36 (4) Уже! Предвосхищая расставание...
1. Зима еще капризничает?
Весна наступала стремительно, можно сказать, сразу же неотвратимо переходя в раннее лето, поскольку как таковой ярко выраженной границы между достаточно теплой весной и холодным летом в тайге особо-то и не заметишь.
Лед на реке практически уже растаял. Остался, конечно, еще кое-где висеть огромными серыми глыбами, заберегами, крепко ухватившись своими острыми когтями за выступающие серые скалы, формирующие отвесные речные берега, но это уже не надолго. Как только ласковое весеннее солнышко прогреет скальную породу хотя бы еще совсем немного, так и соскользнут с ее шершавой пористой поверхности закорузлые ледяные пальцы, и грохнутся все последние, оставшиеся от зимы нежеланные подарочки в бурное течение прозрачной реки.
На таежном озере кое-где лед тоже еще держался, выпячиваясь из темной воды полукруглыми блинчиками, небольшими грязновато-сизыми островками, похожими на нечаянно проколотый детишками и медленно тонущий старый резиновый мячик, при этом пыжась изо всех оставшихся сил, бесполезно пытаясь ухватиться за воду, чтобы еще хоть ненадолго удержаться на поверхности, отчаянно распластавшись на мерцающей от солнца водной глади.
Но все попытки тщетны. Смена времени года неумолима. И с каждым днем ледяные островки становились все меньше и меньше, постепенно уходя в темную глубину сказочного бездонного водоема, чтобы там в абсолютной тишине и ненужном им покое, натужно скуля от горького разочарования и бессильной тоски, дожидаться скорого возвращения лютой зимы, всего лишь и довольствуясь тем, чтобы поддерживать практически ледяную температуру в темных глубинах таежного озера.
Да и ночью уже не так сильно подмораживало. Можно сказать, что постоянные заморозки отступили, прекратились полностью. Но от северной природы можно было ожидать чего угодно — сегодня днем почти лето, а завтра ранним утром, часам так к семи, опять всего лишь на мгновение вдруг вернулась Зима. И водичка в забытом на улице ведре подмерзла, и опять все вокруг слегка припорошило пушистым снежком, как узорчатым, с любовью вывязанным самой Зимой невесомым платком-паутинкой сверху накрыло, присыпало. И первый нежный цвет садовых деревьев погубило. Вот такие они и есть, возвратные заморозки.
2. Авторский портрет Лета.
Но тем не менее, несмотря на все происки Зимы и ее нежелание уходить, радостных зеленых травинок на поляне становилось все больше и больше. И взгляд постоянно цеплялся за непривычно спокойный зеленый оттенок тонких штришков на унылом желто-коричневом холсте. Искусный художник, именуемый Весной, начал трудиться над самой желанной картиной всего живого на Земле — авторским портретом яркого красочного цветочно-ягодного Лета.
Не так скоро, как хотелось бы, но ежедневно, ежечасно, даже ежеминутно можно было найти что-нибудь новенькое, какую-то пустяшную мелочь. Если хорошенько присматриваться, конечно.
То очередная почечка уже совсем распустилась, как кулачок новорожденного человеческого ребенка неожиданно раскрывшись в ладошку, и тянется-тянется к солнечному свету! И вот уже показался клейкий нежный светло-зеленый пальчик-листочек. И даже не один, а целая веселая компания.
То, казалось бы, сухой прошлогодний куст полыни вдруг обзавелся нежными кружавчиками бахромчатых юбочек, из которых в скором времени распустятся красивейшие, вычурно махровые, искусно резные и горько пахнущие листочки.
А то и, глядишь, какой-то бледненький молочно-желтоватый грибочек расправил свой хрупкий зонтик прям над толстенным коричневым одеялом из сухой листвы.
3. А кто здесь в тайге живет?
— Съедобный или несъедобный? — задумывалась девочка, пристально разглядывая каждый новый грибной зонтик. Не для того, чтобы сразу в суп. А так. Просто. Из любопытства. Интересно же! Не было ничего и вдруг появился! Ночью! А ночью-то еще холодно? И, смотрите-ка, уже настороженно пялится на хозяйку из-под своей тоненькой, почти прозрачной на фоне чистого голубого неба пластинчатой шляпки. Ему, очевидно, тоже любопытно — кто же здесь появился в тайге? В прошлом году же не было никого, правильно? А тут вдруг кто-то появился и живет! А кто? И зачем? По какому, собственно, праву? Кто, так сказать, разрешил?
— Не-а! Несъедобный! — щурясь от яркого солнца, предостерегала любимицу овчарка, и переворачиваясь на другой бок, подставляла мохнатую спину теплым солнечным лучам. Как будто бы и правда могла чувствовать тепло. К сожалению, нет, конечно. Это так... По привычке. Как при жизни. Весна — значит, тепло. Солнце — значит, комфорт!
— Подожди еще немного. Для съедобных грибов пока рановато. Они тепло любят. Успеешь еще отвести душу и пособирать вволю! Можно будет и насолить, и замариновать. И насушить побольше! Я очень уважаю, когда ты в суп сушеные грибы добавляешь! — одобрительно взглянула собака на девочку хитрющим глазом, вожделенно облизнувшись большим языком. — Грибы определенно придают супчику тонкий вкус и замечательный аромат! Наша Мама тоже всегда так делала. Так же, как и ты, очень грибы уважала. И собирать любила, и супчик варить.
Большая белая птица, сидящая высоко наверху на обломанной ветке старой кряжистой березы, заинтересованно хмыкнув, задумчиво( а, может быть, печально?) взглянула на Альмиру сверху вниз, утвердительно кивнув головой и смешным хохолком на ней. —«Правда! Все так и было! Когда-то. Давно. В прошлой жизни...»
4. Как же она появляется, новая жизнь?
На солнечных, хорошо прогревшихся пригорочках зацвели первые нежные пролески, подснежники. Желтые. Белые. Голубые колокольчики несказанно радовали, цепляли взгляд на фоне прошлогодней пожухлой листвы и пока еще голых веток кустарников, даря надежду на очень скорое буйство и великолепие зеленого МИРа. Просто таежные непроходимые заросли.
— Даже и не верится! Как они, такие нежные и хрупкие, смогли пробиться сквозь эту плотную толщу прошлогодней листвы, - неподдельно удивлялась Арина, вскидывая темные бровки вверх и изумленно округляя глаза, пристально разглядывая голубые колокольчики и ярко-желтые, как солнышко, пролески.
А пригревшаяся на ярком солнышке собака только лишь философски махнула пушистым хвостом, медленно перевернувшись и с наслаждением подставив солнечным лучам другой бок.
— Что ж тут удивительного? — философски хмыкнув и слегка приоткрыв один глаз, чтобы самой взглянуть на заинтересовавший девочку нежный цветочек, блеснувший на солнце глянцевым золотым лепестком, лениво промолвила овчарка. — Это и есть самая что ни на есть наглядная демонстрация настоящей победы жизни над смертью. Как раз в этом самом случае смерть и олицетворяет толщу безжизненных прошлогодних листьев, плотным одеялом, как бетонной плитой, укрывшую землю и мешающую всяким живым травинкам и цветочкам пробиться к свету. Но! Как бы погибшая листва не мешала, весну все равно уже не остановить. И скоро все вокруг зацветет, и станет совсем зеленым. А вот прошлогодняя листва, как символ ушедшей зимы, совсем скроется за молодой зеленью, порослью новой жизни.
Огромная темная яма, вырытая рядом с вызывающей омерзение и чувство ледяного страха клочкастой тушей медведя-шатуна, была практически готова. Осталось только немного подтолкнуть тушу вниз, хорошенечко закидать обратно комья земли, выбранные( а точнее сказать, с превеликими усилиями в течение не одной и даже не двух недель выцарапанные тяжелой лопатой и маленькой тяпочкой) из этой самой темной ямы, тщательнейшим образом закопать, плотно утрамбовать и красиво, как мозаику, природную брусчатку, уложить поверху большими камнями. Чтобы вместо пугающей туши, навевающей страшные воспоминания, курочки могли с удовольствием прогуливаться по чистому сухому каменному подиуму.
«Но это мы уже сделаем завтра,»— глубоко вздохнув, подумала про себя Арина, сосредоточенно закусив губу, тщательно осматривая положительный результат своей трудоемкой работы землекопа.—«Сегодня совсем уже сил не осталось. А завтра с медведем наконец-таки будет покончено! Навсегда. И он тоже, как и сухая прошлогодняя листва, уйдет в небытие. Чтобы не мешать нашей новой счастливой спокойной жизни.»
5. То время, когда они совсем вырастут.
Альмира опять мельком взглянула на хозяйку, молча шмыгнула носом и согласно кивнула, тут же скосив глаз на разлегшихся на солнечной опушке чутко дремлющих воспитанников, нежащихся в теплой шуршащей листве. Хоть и дремлющих, но всегда настороже. На страже. Да и правильно. Тайга ведь. Опасности на каждом шагу, вернее, за каждым кустом.
Подросшим зверятам стало совсем тесно под куриным навесом. Надо было уже потихоньку подумывать и строить что-то побольше. Какое-то пристанище. Удобное место для них для всех.
Но совсем не это беспокоило сейчас Арину. Девушка со страхом думала о том, что скоро наступит момент, придет то злосчастное время, когда зверята совсем вырастут. И уйдут искать себе новые территории. Для самостоятельной жизни. И очень боялась этого момента. Уже… Уже! Предвосхищая расставание.
— Ой, как страшно-то, а? — хлюпая мокрым носиком и утирая горькие слезки, тут же покатившиеся из покрасневших глаз, поделилась она своими страхами с пушистой наставницей, неотрывно наблюдая за своими подросшими питомцами, лениво играющимися друг с другом на солнечной лужайке. — Дети же еще совсем! Маленькие! Глупенькие. Опыта никакого! Как же они уйдут куда-то и будут жить одни? Самостоятельно? Совсем без нас? А если их кто-нибудь обидит? А если с ними что-нибудь случится, а мы не узнаем, и не сможем помочь?
И собака сочувственно на каждое слово, на каждый горький всхлип расстроенной девочки кивала в такт мохнатой головой.
6. Самостоятельность - основа новой жизни.
— Конечно, страшно! А как ты думала? Но такова жизнь. И с этим ничего не поделать. Выросшие дети всегда покидают своих родителей, чтобы начать самостоятельную жизнь. В этом и состоит сама основа жизни. Каждое поколение строит свои семьи, свои гнезда, живет своей жизнью, — так же горько вздыхала собака. — Ты права! Расставаться всегда страшно. Никогда не знаешь, встретитесь ли вы снова или уже больше НИКОГДА!
И от этих неутешительных размышлений, и невеселых выводов мохнатой подруги Арина вновь заливалась горькими слезами. Конечно, она осознавала, что могут появиться новые подкидыши и найденыши. Но каждый звериный ребенок, выращенный с младенческого возраста, уже стал для нее родным и близким. Это были только ее дети.
Массивные котята и большие тяжелые щенки тоже относились к Арине, как к своей родной маме. Всегда старались быть рядом. Подойти поближе, прикоснуться мохнатыми головками, потереться усатыми мордочками, чуть слышно ласково мурлыкнуть. Вот и сейчас, только-только заметив, что любимая хозяйка чем-то расстроена, сразу же кинулись ее защищать, утешать, сочувствовать, взять на себя ее тревоги и страхи. Окружили со всех сторон плотным мохнатым кольцом. Дружелюбно хвостиками повиливают, в глаза жалобно и вопросительно заглядывают, мокрые от слез ладошки горячими язычками облизывают. - " Что случилось, хозяйка? Мы всегда рядом! Никому тебя в обиду не дадим!" Горю и несчастью через это живое кольцо теперь к девочке ни за что не прорваться!
В нечастые минуты отдыха девушка теперь всегда приходила к лесному курятнику, усаживалась на солнечный пригорок и те питомцы, которые не были задействованы в сегодняшней охоте, со всех сторон окружали ее, прижимались к ногам, спине, а она обнимала, гладила всех подряд сразу и целовала в чистые красивые мордочки.
Зверята делились. Одна команда уходила охотиться. Другая обязательно оставалась защищать окружность поляны и хозяйку в те моменты, когда она занималась делами или прогуливалась за пределами поляны. Потом менялись. Теперь Арина никогда не была одна, всегда под охраной. Под надежной защитой. Кто ввел такие правила — неизвестно. Но жить на поляне и недалеко за ее пределами стало спокойно и безопасно. Комфортно.
Новых подкидышей не появлялось. Весеннее время прошло, равно, как и время рождения новых звериных младенцев. А малыши этого сезона, те, кто остался у своих мам, уже подрастали в своих собственных семьях. Не так быстро, как Аринины питомцы, но тоже уже не считались младенцами. Скорее подростками. В диких условиях подрощенными таежными хищниками.
Продолжение следует...