Продолжаем разговор о цикле Екатерины Коробовой «На Онатару». Сегодня — о второй книге, которая называется «Летопись небесного пловца».
Если в «Душе Змея» мы впервые встретились с героем — человеком среди иномирцев — и познакомились с сеттингом и расстановкой сил, то теперь время задавать другие вопросы.
Конечно, Никола уже понял, что чужой; знает, выучил. Он в это верит, это стало частью его. К тому же об этом постоянно напоминают — взглядом, жестом, иномирской рукой на эфесе клинка, молчанием, страхом, насланным мороком. Куда уж хуже?
Но во второй книге ставки начинают расти, как напряжение в изолированной системе, и мы понимаем: быть чужим — ещё не край этой тяжкой градации.
Оказывается, если стать на одно из сердец как они, сделаешься не ближе, а оскорбительно лишним, а после — единственным препятствием на пути. И от скорой расправы будет спасать только ещё более страшное — ведь при всех незавидных характеристиках ты ещё и отвратительно, невыносимо необходим. Тот, кого не хотят видеть рядом ни при каких обстоятельствах, но без кого не обойтись. Тот, кого боятся, ненавидят, не уважая ни капли — и на кого всё-таки обречены полагаться.
Перед нами не просто продолжение — история звучит теперь в другом регистре. Всё становится резче, глубже, больнее (наотмашь), беспросветнее. Мир уже не удивляет — он выпытывает, испытывает, пытает, проверяет на прочность. И тем ярче в этой мгле и этих муках становится виден гибкий и ускользающий змеиный хвост надежды, серебрящийся среди молчаливых звёзд.
«Мы летим за миллионы километров от дома, чтобы жизнь продолжалась вопреки всему».
История Николы движется от попыток быть принятым и вписаться — к ответственности, которую приходится брать на себя в абсолютном одиночестве, в двойной изоляции. Он больше не тот, кто случайно оказался на борту, не погрешность дурацкого решения. Он сам теперь и есть решение — не великое, не героическое, не спасительное, а просто единственно подходящее. А значит — по-настоящему взрослое.
«Я всё это время хочу вас защитить. Понимаешь?»
Но взрослеет не только Никола. В «Летописи небесного пловца» взрослеет весь мир.
Старшие ошибаются, молчат, прячутся за властью, страхом, стыдом. Союзники-ровесники отдаляются. Брат кусает брата за протянутую руку. Враги подставляют плечо и отрекаются от своих. Самыми ценными смыслами обладают те, чей лепет привыкли не слушать.
Даже строптивый, невыносимый, проклятый змей-отступник Ама, обосновавшийся сердцем в груди Николы и невидимыми тяжёлыми крыльями за его спиной, — неприручаемое это существо, которое только и любит что красоваться и мчать в бесконечном небе, выучивает новые слова: «Друг», «Нельзя», «Надо». И смиренно склоняет голову перед необходимостью.
Все конфликты наматываются на политическую ось и иногда звучат даже почти по-библейски: заговоры, молчаливые союзы, ночные перешёптывания, тайные встречи, записки, предательства и поручения — и всё на фоне хрупкого мира, закованного в непробиваемую душную сферу посреди бездны космоса, угрожающего не пустить, остановить, уничтожить.
Космос, к слову, здесь больше не декорация. Из локуса он становится полным отражением внутренней пустоты, страха, неразрешённых конфликтов. Безвоздушность его медленно затапливает корабль изнутри — и нам, как и Николе, в какой-то момент просто физически не хватит вдоха.
«Никола теперь будто существовал за какой-то стеной — из огромных острых клыков — и другим туда не было доступа».
Парадоксально, но при этом всё ещё живы любовь, дружба, смех, танцы. Всё ещё остаётся кто-то, кто принесёт ягоды и омоет раны, когда уже не можешь встать; кто даже через собственную смертельную обиду скажет резкое «Хватит!» царящей подлости.
«Я отказываюсь разувериться в тебе, понял? <...> А теперь хоть разорви меня этими своими хвалёными клыками».
Ответов и подсказок больше нет. Есть только внутренний компас — и, когда всё вокруг замолчит, придётся ориентироваться по нему, без формул и рассчётов. Отсидеться в тени тоже уже не выйдет — от каждого потребуется выбор и действие.
«Порой только лишь не желать зла — недостаточно».
Как и в первой книге, здесь важнее всего контраст: между чешуёй и кожей, вечностью и сиюминутностью, декларируемым и искренним, властью и решениями, ранимостью и готовностью разорвать.
Окажется, что в холодных высокомерных змеиных детях течёт очень горячая кровь, а хрупкий человеческий мальчик может взвалить на плечи тяжелейшее — то, что окажется не по силам даже несгибаемому иномирскому правителю.
Летопись небесного пловца, ставшая названием второй книги, появляется в тексте буквально — но гораздо важнее её символическое значение.
Вести летопись значит сохранять правду жизни, не пытаясь украсить, принимать боль и вину, говорить: это было, и было так, и я участвовал в этом. Тогда летопись становится актом примирения и любви — и написанными словами, словно хирургической нитью, медленно-медленно будут стягиваться края самых глубоких, хоть и неосязаемых ран, что «кровоточат светом в чёрном космосе». В конце концов, только рассказанная история может быть завершена — и продолжена.
«А значит, он обязан всё это записать. И для себя, и для иномирцев <...> Не носить случившееся только в себе самом, поведать об узнанном и пережитом тем, кто придёт после. Признать. Заслужить прощение — ещё и таким образом».
Это книга о том, как не исчезнуть, даже если хочется. О прощении и принятии: себя, других и собственной странной силы. И о том, конечно, как по-настоящему услышать — не разумом даже, а сразу всеми своими сердцами, змеиным и человеческим:
сквозь молчание и темноту тебя зовут те, кто по-прежнему — и всегда — в тебя верит.
Читайте детские книги! В них — умение слышать сердцем.
Текст: Дарья Анацко
* * *
У нас вышел целый цикл статей, прицельно посвящённых каждой из вышедших книг в «На Онатару»:
- Книга 1. Обзор «Души Змея»
- Книга 3. Обзор «Хранителей Леса»
* * *
Познакомьтесь с книгами на сайте издательства «Абрикобукс»!
Цикл Екатерины Коробовой «На Онатару»:
Книга 1 — «Душа Змея»
Книга 2 — «Летопись небесного пловца»
Книга 3 — «Хранители Леса»
Цикл Екатерины Коробовой «Рубеж Стихий»:
Книга 1 — «Забытая правда»
Книга 2 — «Иные знания»
Книга 3 — «Голоса пробуждённых»
Книга 4 — «Падение оков» (готовится к печати).
