Он был уставшим зверем, раненым властью, кровью и призраками прошлых жён. Она пришла не как возлюбленная — как лекарство… но и у яда, и у исцеления один вкус в устах умирающего...
Начало этой истории :
Проклятие шести: Генрих VIII и жены, ушедшие во тьму. Часть 1. Екатерина Арагонская
Проклятие шести: Генрих VIII и жены, ушедшие во тьму. Часть 2. Анна Болейн
Проклятие шести: Генрих VIII и жены, ушедшие во тьму. Часть 3. Джейн Сеймур
Проклятие шести: Генрих VIII и жены, ушедшие во тьму. Часть 4. Анна Клевская
Проклятие шести: Генрих VIII и жены, ушедшие во тьму. Часть 5. Екатерина Говард
Глава I. Один шаг до венца — один шаг до бездны
Лондон, весна 1543 года. Ветреное небо над Тауэром разметало стаи ворон, словно предупреждая о будущем. В стенах белокаменной крепости стареющий король Генрих VIII, прикованный к постели болью в ноге и тяжестью лет, смотрел в окно с видом на Темзу. Королю 52 года. Он был не тот, каким его помнили — юный, атлетичный монарх. Теперь перед всеми предстала иная фигура: властитель, испивший чашу жизни до дна, но не утративший аппетита к власти… и к любви.
В это же время вдали от двора, в Линкольншире, молодая вдова по имени Екатерина Парр (по мужу - леди Латимер) сидела за книгой в библиотеке своего брата. Она читала Библию и молилась. В возрасте тридцати лет, она уже потеряла двух мужей. Скоро король позовет её ко двору — и вся её жизнь переменится.
Глава II. Знакомство под сенью интриг
— Король снова ищет жену… — шепнула леди Герберт, опустив глаза.
— Говорят, он смотрит на вдову Латимера…
— Хм. Опасный выбор. Женщина с умом — редкость при дворе. А редкость пугает.
— Пугает — и долго не живёт. Особенно рядом с нашим светлейшим королём.
Генрих пригласил леди Латимер ко двору летом 1543 года. Его глаза — усталые, затуманенные болью и годами — оживились при виде женщины, чья сдержанная красота и ум привлекали больше, чем юная свежесть. Когда он назвал её «утешением в старости», Екатерину охватил холод ужаса. Быть женой короля — значило жить под дамокловым мечом. Тем более когда сердце её уже тихо тянулось к Томасу Сеймуру, брату покойной королевы Джейн. Их дружба набирала силу — и, быть может, могла стать любовью.
Но Генрих не отступал. Его воля не допускала отказа. Сеймура спешно отправили в Брюссель — почётная ссылка, за которой проступала явная угроза. Екатерина поняла: выбора нет. Она приняла предложение короля, осознавая: её ум, её сердце, её прошлое — всё теперь должно быть подчинено венцу, чьё сияние слепит, но не греет.
«Господи, направь меня… если суждено быть женой короля, дай мне силу быть и его совестью», — прошептала она ночью перед браком.
Глава III. Мачеха короны
Свадьба состоялась 12 июля 1543 года в уединённой часовне Хэмптон-Корта. Екатерина вошла в этот союз не по велению сердца, а по зову долга — хотя, быть может, в глубине души питала слабую надежду на то, что её присутствие принесёт покой стареющему королю и станет началом новой, более мирной главы в его жизни. С первых же дней она старалась превратить двор в дом, где, несмотря на интриги, могла бы царить хотя бы тень семейного уюта.
Особенно сблизилась она с юной принцессой Елизаветой, дочерью казнённой Анны Болейн. Между мачехой и падчерицей вскоре завязалась тёплая и почти материнская дружба. Они вели переписку, обсуждали философию, читали древних авторов. Екатерина видела в Елизавете острый ум и силу, достойную будущей правительницы.
С принцессой Марией отношения складывались холоднее. Глубокая преданность Мэри католической вере сталкивалась с протестантскими взглядами Екатерины, и хотя внешне сохранялось приличие, между ними всегда тлел напряжённый огонь.
Принц Эдуард, наследник престола, поначалу держался отстранённо, но терпение и забота королевы растопили и его юное сердце. Екатерина не просто принимала участие в его воспитании — она курировала его обучение, приглашала лучших учёных и лично следила за тем, чтобы будущий король знал больше, чем его отец когда-либо желал слышать.
Генрих ценил в ней ум. Она читала ему книги, обсуждала богословие, убеждала в милосердии. Она стала первой королевой Англии, опубликовавшей собственные религиозные труды. Однако её взгляды едва не стали причиной казни.
— Катерина, ты не боишься читать Библию открыто?, — спросил Генрих, прикрыв глаза.
— Я боюсь одного — прожить жизнь во тьме, имея свет в руках, — ответила она тихо.
Глава IV. Жена на грани приговора
К лету 1546 года враги Екатерины, затаившиеся в темных залах Тайного совета, начали действовать открыто. Её религиозная начитанность, открытая симпатия к протестантам, публикации на духовные темы — всё это раздражало и пугало влиятельных католиков при дворе. Особую ненависть к королеве питали епископ Винчестерский Стивен Гардинер и лорд-канцлер Томас Ризли. В глазах стареющего короля они старались нарисовать жену не как утешение, а как угрозу.
— Ваше Величество, — говорил Гардинер, склонившись в полумраке покоев, — королева обсуждает Писание не как смиренная жена, но как проповедник. Она говорит о спасении без церковных таинств. Это… лютеранство.
— Ты обвиняешь мою королеву в ереси? — Генрих поднял глаза, и в них вспыхнуло нечто опасное.
— Я предупреждаю, милорд. Ваша милость может не заметить, как рядом с троном окажется костёр. И дрова уже складываются.
— Если я узнаю, что ты лжёшь, епископ, ты сам станешь первым поленом в этом костре, — холодно произнёс Генрих.
Тем не менее, подозрения были посеяны. Ордер на арест был подписан, судьба королевы уже решалась без её ведома.
Но случай — или, быть может, добрый союзник — раскрыл ей истину. Она узнала о своём приговоре и, не дожидаясь зари, решилась на отчаянный шаг.
Король лежал в постели, мучаясь от боли в ноге и от сомнений, которые жгли хуже ран.
— Ваше Величество…» — Екатерина опустилась к его ногам. — «Если мои слова о вере ранили вас, простите. Я говорила не для того, чтобы учить. Я хотела лишь облегчить вашу боль. Отвлечь вас беседой, когда раны не давали покоя…
— Значит, ты играла роль, чтобы утешить меня? Не потому, что желала проповедовать? — Его голос был низким, напряжённым.
— Я желала быть рядом. Быть нужной. Быть… женой, а не судьёй.
Король долго молчал, затем с тяжёлым вздохом потянулся к камину, вытащил из кармана бумаги — и швырнул их в пламя.
— Кэтрин, будь осторожна. Ты слишком умна, чтобы быть в безопасности.
Наутро мир ещё не знал, что королева спасена. И потому прежние приказы оставались в силе.
Во дворцовом саду Екатерина шла под руку с королём, когда к ним поспешно приблизился лорд Ризли в сопровождении отряда стражи.
— Во имя короля — вы арест…
— Что это значит?! — Генрих обернулся, будто лев.
— Милорд, ордер… ордер подписан...
— Ордер, который я СЖЁГ!» — взревел король. — Ты осмелился поднять руку на мою королеву при мне?! Ты отстранён, Ризли. Прочь немедленно! И исчезни с глаз моих прежде, чем я вспомню, сколько ещё ты наговорил мне лжи.
Канцлер отступил, осознав, что в одночасье потерял всё. А Екатерина стояла рядом с королём — тише, чем обычно, но крепче, чем когда-либо.
Этот день стал её победой, но и предостережением: быть умной женщиной при троне — значит постоянно балансировать на лезвии клинка. Её спасла не покорность, а мудрое смирение. И король, быть может, в этот день понял, что рядом с ним не просто жена — союзница, без которой и трон теряет устойчивость.
Глава V. Последний приказ
Генрих VIII угасал медленно и мучительно. В последние годы его жизнь превратилась в нескончаемую череду боли, подозрений и недоверия — даже к тем, кто ещё недавно держал его руку в своих. Он уже не мог править так, как прежде, но страх терять контроль над троном делал его особенно опасным. Екатерина, несмотря на риск, оставалась рядом. В самые тёмные часы, когда приближённые боялись даже приблизиться, она не покидала его.
В утро 28 января 1547 года, когда король наконец испустил дух, её ладонь всё ещё лежала на его обессиленной руке.
Смерть освободила её — и в то же время лишила всего. При дворе Екатерина осталась вдовствующей королевой. Генрих, предчувствуя конец, назначил ей ежегодное содержание в 7000 фунтов стерлингов и официально распорядился, чтобы после его смерти она продолжала носить титул королевы, как если бы он был ещё жив.
Это было больше, чем щедрость — это было последним актом признания женщины, которая, быть может, единственная за всю его жизнь не боялась его, а искренне старалась понять.
Но едва мир оплакал короля, как прошлое вернулось к Екатерине в лице Томаса Сеймура. Любовь, едва распустившаяся до венца, теперь вспыхнула с новой силой. Томас, дядя юного короля Эдуарда, вновь появился при дворе и возобновил ухаживания. Екатерина, уставшая от лжи, угроз и выживания, не колебалась — она согласилась.
В конце мая 1547 года они обвенчались тайно: слишком много глаз следило за вдовствующей королевой, и слишком многие в Совете Регентства готовы были осудить её за «неприличную поспешность».
Союз держался в секрете, но не вечно. Когда о нём узнали в Лондоне, последовал скандал. Молодой король Эдуард (сын Джейн Сеймур) и леди Мария (дочь Екатерины Арагонской) были возмущены. Совет выразил официальное неодобрение. Томас Сеймур, в попытке смягчить последствия, отправил письмо Марии, прося заступничества. Ответ был ледяным: Мэри отказалась иметь с ним дело. Более того, она потребовала от своей сводной сестры, юной леди Елизаветы (дочери Анны Болейн), прекратить всякое общение с Екатериной.
Так любовь, которую Екатерина когда-то отложила ради долга, теперь вернулась к ней с новым лицом — с лицом общественного осуждения, старых врагов и приближающейся трагедии.
Глава VI. Последняя весна
Союз Екатерины и Томаса Сеймура оказался куда менее романтичным, чем казалось в первые месяцы. Их брак сотрясали частые скандалы — то из-за дерзких писем принцессы Марии, не скрывавшей презрения к новому союзнику двора, то из-за враждебного отчуждения со стороны лорда-протектора Эдварда Сеймура, старшего брата Томаса.
И судьба бросила ещё один вызов — в тридцать пять лет Екатерина внезапно забеременела. Это стало неожиданностью для всех, включая её саму: за плечами были три брака, ни один из которых не привёл к рождению ребёнка. Но даже эта долгожданная весть не принесла покоя.
Томас всё чаще исчезал из спальни, всё чаще задерживался в компании юной леди Елизаветы. Откровенные взгляды, неуместные прикосновения — по двору начали ходить слухи. Говорили даже, будто Екатерина застала их однажды в двусмысленных объятиях. Слух ли, правда ли — этого уже никто не скажет с уверенностью. Но тень недоверия нависла над её последними месяцами.
5 сентября 1548 года в замке Садели королева умерла от послеродовой горячки. Её дочь, едва появившись на свет, не пережила младенчества. Похороны Екатерины стали первыми в истории Англии протестантскими похоронами, проведёнными на английском языке.
Через год после её смерти Томас Сеймур, потеряв не только жену, но и осторожность, поплатился за свои политические амбиции головой.
Глава VIII. И последняя дверь закрылась
Она выжила там, где другие падали под мечом, но судьба не любит должников. Екатерина пережила Генриха — но не прошлое.
Она пыталась начать новую жизнь, свободную от короны и палачей, но в ней всё ещё звучали шаги по холодному мрамору дворцов, где женщинам позволяли лишь одно — подчиняться или исчезнуть.
Но даже в час ухода Екатерина будто слышала за спиной знакомый голос, тяжёлый, властный, зовущий сквозь пространство…