Внутри бомбоубежища их встретили полумрак и затхлый воздух. Кларенс спустился по ступенькам бетонной лестницы, следуя за Линдерманном и старым Лавалем (дед, не смотря на то, что вместо правой ноги у него имелся деревянный протез, проявлял завидную прыть). Рада Тенемар замыкала маленькое шествие. Оглянувшись на нее, Кларенс вновь поразился тому, как часто у девушки меняются глаза. Сейчас в них снова мерцали холодные искры далеких злых костров. Рада выглядела спокойной и немного отстраненной, точно действительно могла видеть наяву нездешние сны.
Впереди виднелась открытая толстая дверь шлюза. Главное помещение находилось сразу за шлюзом с гермодверями. Оно представляло собой длинный прямоугольный зал с низкими стенами, вдоль которых располагались обычные скамейки, из тех, что устанавливают в городских парках и скверах. Некоторые скамейки практически рассыпались от ветхости, но большинство выглядело достаточно крепкими, чтобы выдержать вес человеческого тела. Темноту рассеивали две электрические лампочки у входа, также у кого-то имелось несколько переносных ламп, работавших от аккумуляторов. На всех целых скамейках, а также прямо на застеленном тряпьем и одеждой полу, лежали и сидели люди. Ни одного взрослого мужчины, только старики, женщины, дети от пеленочного возраста до двенадцати-тринадцати лет. Одни разговаривали друг с другом, другие успокаивали малышей, третьи о чем-то спорили, четвертые угрюмо молчали. Все вместе, люди создавали шум, характерный для залов ожидания на вокзалах и аэропортах - негромкий рокот беседы, надсадный кашель, детский плач, шорох ног и одежды, звуки падения мелких предметов и скрип расшатанных скамеек.
Навстречу им вышел лейтенант Кадиги. Морской пехотинец выглядел так, словно поспал достаточно, чтобы снять утомление, но слишком мало, чтобы полностью восстановить израсходованные силы.
- Разрешите доложить, господин генерал! Женщину отнесли в помещение фильтровентиляционной комнаты, чтобы не пугать детей. Она мечется и кричит, не переставая. У меня в индивидуальном пакете есть гипнозорал, я сделал ей укол, но он не действует.
Линдерманн в ответ только неопределенно мотнул небритым подбородком, и проследовал в сторону указанной лейтенантом комнаты. Заметив, что Кларенс собирается идти вместе с ним, генерал остановил его и отрицательно покачал головой:
- Не надо, пехота. Тебе следует восстановиться. Ты посмотри на себя - на ногах не стоишь. Выбери какой-нибудь угол поудобней и ложись спать. Мы и без тебя справимся, а если что - разбудим. Вместе с Лавалем и Кадиги генерал скрылся за обитой стальными листами дверью в стене помещения.
- Идем, я покажу тебе место, где можно неплохо устроиться, - Рада настойчиво потянула Кларенса за грязный рукав его куртки.
- Наверное, у меня не получится заснуть. Они скоро придут сюда, Рада. Будет большая битва, в которой нам не победить.
- Скорее всего, ты почти прав, и битва действительно случится. Так будь же к ней готов, господин Эззард! Или ты хочешь свалиться и захрапеть в самый ответственный момент? Идем, я раздобыла мясные консервы – полицейские признались, что сперли три ящика в каком-то продуктовом магазине. Поешь, и баю бай.
- Спасибо, мамочка, - тоненьким голоском пропищал Кларенс.
Рада в ответ засмеялась.
Черт с ними, с ее меняющимися глазами и враньем про пансионат Благочестивой Селены! Плевать на то, что она ведет себя попеременно то, как опытный полевой командир, то, как упрямый капризный ребенок. Сейчас Рада выглядит так, как и должна выглядеть смелая и остроумная девушка её возраста. Пускай оставит себе свои тайны. И он пойдет за ней, если она его зовет.
Рада проводила его в дальнюю часть зала. Там Кларенс обнаружил патрульного Зеемана Грубера, который устроился прямо на голом полу, и спал, подложив под голову свернутую в валик полицейскую куртку. Кроме Зеемана поблизости находилась только молодая мать, сосредоточенно кормящая грудью сонного младенца, и ни на что другое, кроме своего ребенка, не обращающая внимания. Женщина что-то напевала - тихо, так что слов поначалу нельзя было разобрать, но Кларенс узнал знакомый с детства мотив – «спи, мой ангел, ночь пройдет». Кларенса настолько поразил этот кусочек идиллии на фоне всеобщего кошмара, что он не сразу понял, что Рада показывает ему на свободную скамейку возле стены.
- Она крепкая, я проверила. Другие, наверное, увидели, что две доски отвалились, и решили, что все остальное тоже труха, поэтому ее и не заняли.
Они удобно устроились на скамейке. Рада поджала под себя ноги, расправила юбку (как она, интересно, умудрилась не посадить на нее ни одного пятнышка, а ведь вместе с ним ползала по земле в парке), а затем откуда-то извлекла матово отсвечивающую круглую банку, и потянула на себя ключ, открывая содержимое. Ноздрей Кларенса коснулся одурманивающий запах говядины со специями, и он почувствовал, как его желудок булькнул. В последний раз он нормально ел, вернувшись домой после ночной смены – больше суток назад, в прошлой жизни. Рада где-то успела разжиться пластиковой вилкой, и протягивала ее Кларенсу вместе с консервной банкой. Он с благодарностью принял у нее из рук еду, но вдруг замер:
- Постой. А как же ты? – Со смущением в голосе спросил он у девушки.
- Пока ты путешествовал по Ферато, любуясь рассветом, я тоже зря ворон не считала. Поверь, я не голодна. Кушай на здоровье.
На первую порцию еды пищевод откликнулся болезненным спазмом, но потом принимал пищу с благодарностью. Кларенс почувствовал, как по его телу стало разливаться приятное тепло, а веки сделались тяжелыми, неприподъёмными Он поставил полупустую консервную банку рядом, а сам блаженно откинулся на спинку скамейки. Открывать глаза не хотелось. Если бы ему сейчас велели немедленно встать, и куда-то идти, Кларенс предпочел бы застрелиться.
- Спи, - откуда-то издалека, из очень далекой космической туманности, донесся голос девочки Рады Тенемар. И он, как уже привык за последние часы, послушался её.
***
Он проснулся, услышав, что его кто-то громко и настойчиво зовет по имени. На миг Кларенс решил, что колесо времени совершило оборот назад, он снова находится у себя дома, и его будит Лиана. Открыв глаза, Кларенс убедился, что это не так. Он не знал, сколько прошло времени – но в бомбоубежище стало заметно темнее. Наверное, некоторые лампы погасили в целях экономии заряда аккумуляторов. Над ним склонилась Рада Тенемар, и трясла его за плечо. Ее маленькая ладошка почему-то показалась Эззарду тяжелее бетонной балки:
- Вставай, Кларенс, тебя зовет генерал Линдерманн. Что-то произошло.
- Что? Началось?! – Сон слетел с него, как ветхое одеяло. Кларенс вскочил на ноги, хлопнул себя по бедру и левой подмышке, проверяя, на месте ли пистолеты.
- Нет. Успокойся. Нас еще не атакуют, но с той женщиной, которую покусали, совсем плохо. Генерал сказал, что нужна твоя помощь.
Переместив взгляд на пол, Кларенс увидел, что полицейского Зеемана Грубера на прежнем месте нет, видимо его разбудили раньше.
В сопровождении Рады он направился к комнате, куда отнесли пострадавшую, теряясь в догадках, что такого экстраординарного могло произойти, если здоровенному, как ископаемый мамонт генералу Линдерманну потребовалась посторонняя помощь. Подходя к закрытому дверью помещению, он услышал приглушенный толстыми стенами, но все равно хорошо различимый человеческий крик.
Комната была маленькой – четыре на четыре метра. Какая-либо меблировка в ней отсутствовала, за стеной сосредоточенно гудела вентиляционная установка, отвечающая за циркуляцию воздуха в убежище. Судя по спертости атмосферы, установка была старой и работала плохо. На фанерном щите, установленном на кирпичных подпорках, на расстеленном одеяле металось и кричало человеческое существо. Первым побуждением Кларенса было заткнуть уши и присесть. Кларенс порадовался, что в убежище крепкие толстые стены с хорошей звукоизоляцией, и большинство людей в главном зале не могут слышать этот сводящий с ума крик.
Женщине, наверное, было не больше сорока лет, но сейчас, бледная как бумага, с разметавшимися волосами и закатившимися глазами, она напоминала, скорее, древнюю ведьму. Все ее тело сотрясали жестокие конвульсии, и если бы ее не удерживали одновременно Линдерманн, Грубер и Кадиги, она бы наверняка свалилась на цементный пол. Однако трое взрослых мужчин справлялись с трудом.
- Помогай! – Прохрипел Кларенсу Линдерманн.
Рядом стоял старый Лаваль, набирая шприцем белесую жидкость из длинной ампулы.
- Если и эта доза гипнозорала ее не успокоит, то мы больше ничего не сможем сделать! – Крикнул лейтенант Кадиги, прижимающий ноги женщины к искусственному топчану.
Лаваль набрал лекарство в шприц, и попробовал прицелиться в вену на локтевом сгибе пациентки. Однако ее рука, с кистью, обмотанной бинтами, не оставалась на месте, и после двух неудачных попыток, старик велел крепче держать раненую. Когда, наконец, игла оказалась в человеческом теле, женщина рванулась с такой силой, что Грубер выпустил ее правую руку, и та, пролетев по длинной дуге, впечаталась в подбородок Линдерманна. Генерал крякнул от неожиданности:
- Не зевай. Она едва не выбила мне зубы!
Раненая понемногу начала затихать. Ее безумно расширенные глаза закрылись, а руки повисли двумя бессильными плетьми. Вытирая ладонью мокрый от пота лоб, Линдерманн отступил от ложа больной. Рада Тенемар, до этого просто наблюдавшая за действиями мужчин, наклонилась над пострадавшей, потрогала ладонью ее лоб.
- Её кожа огненная. Генерал, вы же знаете, что когда она умрет, то скоро встанет и пойдет убивать.
- Я не дурак. Кто-то обязательно будет находиться в этой комнате с оружием наготове.
- Не хотите сразу избавить ее от мучений? Это будет гуманным поступком. Вскройте ей вену на шее, и ее смерть будет легкой.
- Я еще никогда не встречал такой бессердечной девчонки, как ты. Решила присвоить себе право, кому стоит жить, а кому нет? А что, если лекарство подействует?
- А если не подействует, генерал, то у вас там полный зал детишек. Представьте, что будет, когда она восстанет? Пускай вы успеете ее застрелить, прежде чем она ворвется в главный зал, но это создаст панику. Люди на пределе, я видела их лица. Достаточно одного маленького камешка, чтобы случился обвал. Если не хотите резать вены, то введите тройную дозу гипнозорала, и она больше не проснется. Только не забудьте, потом отрезать ей голову, и сжечь тело.
- Нет. – Сухо отрезал Линдерманн. - А тебе, малышка, я бы посоветовал хорошенько проветрить мозги. Не знаю, чему вас там учили в пансионате, но у тебя взгляд на жизнь как у дикаря-людоеда!
Какие новые сюрпризы способна преподнести эта девушка, то нежная, как ранее весеннее утро, то жестокая как зимняя буря в горах?
- Извините, генерал, нам с девушкой надо выйти поговорить, - Кларенс аккуратно взял Раду за локоть, и повлек прочь из комнаты.
Не говоря ни слова, Кларенс протащил недоумевающую Раду через весь зал, мимо занятых своим делом людей, через шлюз и дальше, вверх по лестнице, наружу.
За то время, пока Кларенс спал, другие защитники Тихого холма успели поставить полицейскую машину и военный джип перед входом в бомбоубежище, создав некое подобие бастиона. На переднем сиденье патрульного автомобиля скучал Конрад Фалько, пускающий в открытое окно кольца сигаретного дыма. Кларенс вместе с Радой обошли заслон сбоку и остановились в тени трухлявого бока старого бульдозера.
- Отпусти! Что ты себе такое позволяешь? – Гневно выпалила девушка, когда они, наконец, остановились. Полицейский Конрад Фалько подозрительно покосился на них из патрульной машины, однако, остался сидеть на прежнем месте.
- Нет, это что ты себе позволяешь, хотелось бы мне знать! – Взревел Кларенс. Он сам не ожидал от себя ни такой ярости, ни такого тона. – Рада Тенемар, у тебя вообще, есть какие-либо понятия о человеческом сочувствии, о праве каждого человека на жизнь, о том, что такое добро и зло, в конце концов?!
- А кто тебе позволил читать мне нотации?! – Легким движением она освободила свой локоть и отстранилась.
Рада пугающе быстро изменилась, стала чужой и невероятно далекой. Брови сошлись к переносице, злые искры костров в темных глазах превратились во всепоглощающее пламя пожара, губы плотно сжались в тонкую линию.
- По праву человека, Рада! Я - не герой, я обычный человек, и, если рушится плотина, то я вместе с другими людьми строю дамбу из песка и камней, а ты - хочешь преградить путь наводнению горой из трупов!
- Не понимаю, о чем ты говоришь. Скажешь, я была не права, когда сказала, что эту женщину необходимо избавить от мучений? Это целесообразно.
- Целесообразно? Да что за идеи ты себе вбила в голову? Не тебе решать судьбу этой несчастной! Почувствовала себя богом?
- Никем я себя не почувствовала, - жестоко усмехнулась Рада, - поскольку никакого бога нет. Такой взрослый мальчик, а веришь в сказки служителей Храма. – Она громко и неприятно засмеялась. С такой интонацией мог бы смеяться асфальтовый каток – механическим, бездушным смехом.
Кларенс успел немного остыть, однако, последние слова Рады вогнали его в оторопь. Маленькая Рада Тенемар, не только не умела бояться - она не умела сочувствовать другим людям, и не умела верить.
- Скажи, ты вообще – человек, Рада Тенемар?!
При этих словах жестокая судорога пробежала по красивому лицу Рады. Она повернулась к Кларенсу спиной. Ее тонкие плечи напряглись, и ему почудилось, что под этой хрупкой оболочкой ворочается нечто огромное и ужасное. Но, когда девушка вновь повернула к нему лицо, оно было спокойным и слегка отстраненным:
- Да, ты прав. Я настоящее чудовище. Но ты зря считаешь, что я ничегошеньки не чувствую. Я научилась. Может быть, не всему, но, поверь, мне можно сделать больно.
До него не сразу дошел смысл сказанного Радой.
- О чём ты? Какое еще «чудовище»? Я не хотел тебя обидеть.
- Ты уже задавал себе вопрос, как такая маленькая козявка с тоненькими ручками оказалась способна втащить взрослого мужчину в окно, почему она при виде оживших мертвецов не визжит от страха и не падает в обморок каждую минуту? Что у нее с глазами – тоже у себя спрашивал?! Про то, что история с воспитанницей пансионата - ложь, догадался? Ты умный. Я тогда просто присвоила чужие воспоминания, а все имена выдумала. Я отвечу на все твои заданные и незаданные вопросы. Мне не жалко, я ведь не знаю, что такое жалость! – Она не заметила, что перешла почти на крик. Сержант Конрад Фалько беспокойно заерзал на водительском сиденье патрульной машины, явно намереваясь покинуть свой пост, и узнать, что у них происходит.
- Все. Замолчи. – Кларенс прикрыл ей рот ладонью. – Я ничего не желаю знать. Это твои секреты, не мои.
Она без труда освободилась от его руки. Эти нежные пальчики, казалось, были способны разогнуть подкову и завязать узлом арматурный прут.
- Но тебе же страшно любопытно, кто я такая? Я могу удовлетворить твое любопытство.
- Мое любопытство здесь ни при чём. Если тебе неприятно про себя рассказывать, то не стоит этого делать.
Она резко сникла, словно из невидимого клапана выпустили под большим давлением пар. Твердая оболочка дала едва заметную трещину – на ее правой щеке возникла и завораживающе медленно покатилась вниз одинокая слезинка.
Он никогда не умел стойко переносить женские слезы.
- Не надо. Пожалуйста. – Собрав всю еще остававшуюся у него нежность, прошептал Кларенс. Обнял ее за плечи, вполне невинно, скорее так, как заботливый отец обнимает плачущую дочку, в первый раз узнавшую, что такое человеческая подлость. – Пожалуйста, прости меня, Рада.
- За что я должна тебя простить? – Она вскинула на него свои огромные влажные глаза. От пылавшего в них минутой назад пламени остались только прогоревшие угольки.
- За то, что я такой грубый дурак.
Она попыталась улыбнуться своей обычной улыбкой, как будто осеннее солнце, тщетно силилось пробиться сквозь сплошную завесу дождевых облаков:
- Я не хочу, просыпаться, Кларенс! – Ее голос звучал почти умоляюще, словно от простого парня по имени Кларенс Эззард сейчас полностью зависела ее судьба.
Она уже говорила «не буди меня». Что означают эти непонятные слова?
- Когда ты говоришь загадками, я начинаю чувствовать себя дураком. Почему ты не хочешь просыпаться, Рада, и что это вообще означает?
- Потому что, та, которая проснется, уже не будет девочкой по имени Рада Тенемар. И, скорее всего, она не узнает господина Эззарда, и может ему навредить. А Раде Тенемар этого не хочется.
С мыслью о том, что он и в самом деле редкостный болван, и подлый предатель (бросил Лиану, утешает совершенно чужую девчонку, значит предатель), Кларенс привлек девушку к себе, уже далеко не по-отечески. В этот момент его совершенно не заботило даже присутствие Конрада Фалько, чье любопытное лицо полностью высунулось из салона полицейского автомобиля. Лицо Рады уткнулось ему в плечо. Она была высокой, но все-таки, ниже его ростом, поэтому ему пришлось немного наклониться вперед. Она судорожно вздохнула.
- Не грусти, маленькая Рада.
- Я уже не плачу. И знай, я тебе не врала. Я - чудовище. И это не метафора.
- Ты - человек, что бы ты там себе не навыдумывала. Никто кроме людей не умеет плакать по-настоящему.
- Крокодилы плачут. Когда кого-нибудь сожрут. И я видела механическую куклу в магазине – она пускала слезы, совсем как настоящие.
- Ну, ты далеко не крокодил, и не дурацкая кукла.
- Правда?
- Правда, правда. Всех крокодилов и дешевых кукол в Эль-Каланг-Каланге я знаю лично. Они наносят на лицо тонны штукатурки и красятся черной губной помадой. Чтобы их узнали другие крокодилы.
- Ужасное зрелище – накраситься черной губной помадой. Уродство.
- Полностью с тобой согласен.
Вдруг он почувствовал, что ее тело под его руками закаменело. Рада приподнялась на цыпочки и посмотрела куда-то поверх его плеча.
- Что там? – Обеспокоено спросил Кларенс, отпуская девушку.
- Там, за деревьями! Это начинается… Смотри!
Конрад Фалько вышел из машины и, застыв, смотрел в ту же сторону, что и Рада Тенемар.
Когда Кларенс вышел из тени старого бульдозера и бросил взгляд на пустырь, ему стало понятно, что короткие часы спокойствия закончились.
Из-за ветхих фанерных домиков, тонувших в разросшихся и одичавших садах, раскинувшихся за границами пустыря со стороны Ферато, появились первые незваные гости. Кларенс Эззард увидел не менее двух дюжин скособоченных силуэтов, мелькающих посреди этого буйства зеленой растительности. Восставшие мертвецы шли, рассыпавшись редкой цепью, привлеченные запахом живых. За их спинами шевелились сминаемые кусты, а это означало, что он видит только авангард наступающей армии, марширующей напрямик сквозь зеленое море заброшенных садов. Исчезли все звуки, словно кто-то повернул невидимый выключатель – умолкли кузнечики, куда-то пропали вездесущие комары и стрекозы, и даже равнодушный к человеческим бедствиям ветер, и тот настороженно притих, спрятавшись среди редких травяных островков пустыря. Воздух, казалось, затвердел и с трудом проникал легкие. Один за другим, мертвые вступали на территорию Тихого холма. Сначала их был десяток, затем два десятка, потом число живых мертвецов увеличилось до полусотни. Некоторые из них еще сохраняли на себе отпечатки прижизненных профессий и родов занятий – в быстро растущей толпе Кларенс обнаружил несколько трупов в изорванных остатках военного обмундирования, пару мусорщиков в оранжевых куртках жилищно-коммунальной службы, храмового священника в длинной зеленой рясе и с кадилом в руке, официантку в платье с белым воротничком, а также группу девушек, явившихся сюда прямиком с конкурса красоты – на них были надеты одинаковые синие купальники и атласные ленты с надписями (с такого расстояния содержания надписей было не разобрать).
Видя, что появление мертвецов повергло Конрада Фалько в ступор, Кларенс изо всех сил заорал на него:
- Поднимай тревогу, сержант! Срочно сообщи генералу Линдерманну! Мертвые прут сюда всей толпой!
Рада подняла глаза на ржавую громаду бульдозера, на удлиненный корпус «Химеры», высовывающей наружу из кабины ядовитое жало своего ствола. Фалько сорвался с места, и скрылся внутри убежища, едва вписавшись на бегу в дверной проем. Кларенс достал оба пистолета, и встал, держа их в руках, готовый встретить мертвецов, сам себе, напоминая карикатурное подобие героя дешевого приключенческого фильма.
Рада Тенемар вытерла ладонью последние слезы со своего лица. Кларенс надеялся больше никогда не увидеть ее плачущей.
Массивная наружная дверь бомбоубежища едва не слетела со своих толстых петель, когда наружу вылетел Тайлер Линдерманн. Следом за ним появились Грубер, Кадиги и Фалько. Самым последним из убежища вышел отставник Лаваль с охотничьей двустволкой, не собиравшийся оставаться в стороне от предстоящего сражения.
Линдерманну было достаточно одного взгляда на тех, кто брел сейчас по направлению от заброшенных садов, чтобы определить тактику и стратегию действий маленького отряда.
- Они доберутся сюда за десять минут, даже со своей параличной поступью. – Произнес генерал, играя желваками на скулах. - Всем занять позицию у бульдозера. Я иду к пулемету. Стрелять только по моей команде! Цельтесь в голову. Когда подойдут близко, а они все равно подойдут, сколько бы мы их не положили, без дополнительной команды отступаете за машины. Давайте не пустим их внутрь!
Мужчины взяли на изготовку оружие: лейтенант Кадиги – штурмовой автомат «Кречет – 10», Конрад Фалько – винтовку с оптическим прицелом, которую ему передал Кадиги. У Кларенса и Грубера имелись при себе пистолеты, а у старого Лаваля его верное охотничье ружье. Линдерманн окинул взглядом их вооружение, и счел необходимым внести коррективы в свой приказ:
- По моей команде начинают стрельбу Кадиги и Фалько. У остальных оружие ближнего боя, поэтому огонь открывать только, когда твари подойдут на расстояние прицельного выстрела. Нечего зря тратить патроны, их и без того мало. – Заметив, что Рада Тенемар не собирается спускаться в укрытие, Линдерманн удивленно вздернул бровь. – А ты что здесь забыла упрямая девчонка? Немедленно возвращайся обратно в убежище!
- И не подумаю. – В голосе Рады прозвучал металл. – Командуйте солдатами, генерал. А я сама за себя приму решение.
- Нашла время для споров! О, упрямое, несносное существо! – Простонал Линдерманн. – Тебе жить надоело?
- От меня будет польза. Увидите. Кстати, что вы сделали с той женщиной генерал? Оставили одну, чтобы она начала у вас в тылу убивать беззащитных детишек?
Линдерманн поднял над головой руку с брезентовым мешком. Нехорошо усмехнулся:
- Помнишь, что ты мне совсем недавно советовала?
Рада сосредоточила взгляд на мешке, и молча кивнула:
- Здесь ее голова. Верно? – Ровно и безэмоционально, будто спрашивая меню в ресторане, уточнила Рада.
Линдерманн не ответил. Сильно размахнувшись, он бросил мешок далеко в поле, в ту сторону, где, рассредоточившись между ржавыми остовами брошенной техники, ковыляло множество мертвых созданий.
- Делай, что хочешь. – Генерал не стал пререкаться с Радой, и полез на бульдозер, где его с нетерпением ждала «Химера».
- Я чую их запах. – Старый Лаваль втянул воздух, и погладил ложе двустволки. – Так пахнет смерть.
- Им надо стрелять в голову. Только в голову. В голову, – как заведенный, повторял полицейский Конрад Фалько. Кларенс решил, что за этим сержантом необходимо присматривать, парень явно балансировал на грани нервного срыва.
Лейтенант Кадиги, прикрыв глаза веками, про себя молился – его губы быстро шевелились, повторяя заученные с детства фразы. Сержант Зееман Грубер, наоборот, широко улыбался, но пот, мелкими бисеринками выступивший у него на лбу, выдавал страх патрульного.
- Отдай мне один из своих пистолетов. - Дернула Кларенса за рукав Рада. – Я говорила, что очень хорошо стреляю, а тебе будет неудобно вести огонь с двух рук.
- Я помню. Ты любишь стрелять по бульонным кубикам. Возьми. – Кларенс с неохотой расстался со своим служебным пистолетом. – Умеешь обращаться с этой маркой?
- Конечно, как и с многими другими. Это самый обыкновенный «Кригер–2» - стандартное оружие военизированной охраны.
- Слушай, Рада. Сделай так, как тебе сказал Линдерманн, спустись в убежище. Мне станет спокойнее, если ты будешь находиться в безопасности.
- Вот как? Почему же тебе будет спокойнее?
- Потому что здесь сейчас начнется ад, и я не хочу, чтобы ты при этом присутствовала.
- Ах, господин Эззард, для некоторых в аду как раз самое место.
Продолжение следует...
Автор: В. Пылаев
Источник: https://litclubbs.ru/articles/62932-son-furii-glava-11-mesto-v-adu.html
Содержание:
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Автор: В. Пылаев
Источник: \https://litclubbs.ru/articles/62892-son-furii-glava-10-rassvet-mertvecov.html
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
