Куратор полесской этнографической экспедиции, как всегда, был чисто выбрит и подтянут. Он оглядывал группу практикантов с нескрываемым презрением.
– Сергей Палыч, суббота ведь! Может быть, выходной сделать? – подала голос миниатюрная блондинка Галочка.
Сергей Павлович почесал густую бородищу, сдвинул бейсболку на затылок и, выдержав эффектную паузу, неожиданно согласился:
– Да и хрен с вами, гуляйте! Вон, в Синьковке дискотека вечером. Сходите, развейтесь. Поди, былички про чертей да леших хуже редьки надоели? – он хитро подмигнул Галочке, а потом с неодобрением посмотрел на мальчишек:
– Всем побриться, помыться, одежду в порядок привести! Эх, раздолбаи! – Палыч безнадёжно махнул рукой, словно признавая своё поражение в деле воспитания современной молодёжи, повернулся на пятках и отбыл в сторону дома пышнотелой тётки Марьяны.
Сашка прыснул в кулак и ткнул меня локтем в бок:
– Уж Палыч-то своего не упустит. Точно сегодня на славу отдохнёт!
– Дурак ты,Сашка! Как есть – дурак! Пошли уже!
Мы прошли по единственной улице до крайней избы, где снимали каморку. Хозяйка, бабушка Зина, как раз пекла блины, напевая какую-то песенку. На сковороде шкварчало. Пахло тестом и свежей сметаной.
– Мальчики, мойте руки! Сейчас завтракать будем! – Крикнула она из кухни.
– Димон, пошли скорее! – Сашка ломанулся во двор к рукомойнику.
Я не отставал. Блины у баб Зины всегда выходили вкусные, пышные и ноздреватые, с кисловатым привкусом закваски.
За столом больше молчали. Сашка уплетал за обе щёки. Намазывал кругляши блинов толстым слоем малинового варенья, черпал деревянной ложкой сметану. Шумно отдуваясь, пил ароматный чай со смородиновым листом и какими-то пахучими травами. Когда все наелись, завязался привычный разговор. Не можем мы, этнографы, без бесовщины и всяких кикимор. Профдеформация так сказать. Сашка начал выпытывать у нашей хозяйки про леших и домовых. А потом спросил про смерть. То есть, как местные её себе представляют: как скелет с косой или, может быть, как бледную даму в подвенечном платье. Ну а я пойди, да ляпни:
– Баб Зина, а гиблые места тут есть? Такие, куда люди не ходят или откуда не возвращаются?
– А как же, мил человек. Присутствуют. Вон, гнилые болота или змеиные камни в стороне от Синьковки.
Я болот с детства не люблю. Трясина, вода стоячая и не понятно, что в глубине творится. Змей тоже не особо жалую, но всё же решился узнать про змеиные камни. Наша хозяйка помрачнела, обтёрла руки о передник, вроде бы даже хотела отмахнуться, но передумала и начала рассказ:
– Да там и говорить-то не о чём. Вроде жили там когда-то люди. Люди или нелюди. В общем, другие они были, не нашего рода-племени. Селились в лесу, камни большие ставили, змеям поклонялись. Жили-жили, а потом все сгинули. Может, ушли куда, а, может, в болоте все и потопли. Камни только от них остались – торчат из земли, словно зубы.
– А что же там гиблого? – Вклинился в разговор Сашка. Он уже успел расчехлить свой блокнот и споро орудовал карандашом. Делал пометки своим корявым почерком.
– Был один случай лет двадцать назад, – бабушка Зина задумалась, что-то припоминая, – жил у нас тракторист, Василием, кажется, звали. Забрёл он в лес по пьянке, да и пропал. Наутро мужики хватились, пошли искать. Аккурат у камней и нашли. Сидит Василий, слюни пускает, а путного ничего сказать не может. Напугался очень, да умом тронулся. Отвезли его в город, в жёлтый дом и пристроили. С тех пор наши обходят змеиные камни, грибы-ягоды там не собирают.
Мы с Сашкой переглянулись. В груди начинал просыпаться азарт гончей, почуявшей добычу. Разузнав, где стоят камни, поблагодарили хозяйку. Выйдя во двор, сели на завалинку.
– Сходим? – Спросил Сашка.
– Сходим. – Кивнул я.
И вот мы уже идём по широкой тропе в сторону Синьковки. Над головой качают ветвями старые клёны, щебечут птички, роются в траве серые мыши. Главное – не пропустить развилку, где одна тропа ведёт направо, а вторая, неприметная, почти заросшая, резко уходит влево. А вот и она.
Сашка усмехнулся и нараспев продекламировал:
– Налево пойдёшь – коня потеряешь.
Я улыбнулся в ответ:
– Разве что тебя! Ты ещё тот конь. С яйцами.
Сашка заржал, пародируя лошадь, и решительным шагом углубился в бурелом. Тропу давно забросили, и она изрядно заросла. Пробираться через хитросплетение ветвей и молодую поросль оказалось невероятно трудно. К штанам цеплялись противные мелкие колючки, кусты норовили хлестнуть веткой в лицо. Минут через двадцать, измотанные и вспотевшие, мы выбрались на большую поляну, переходящую в узкий овраг. Где-то в низине журчала вода.
Сашка упал на траву, вытянулся во весь рост, хрустнул суставами:
– Похоже, там родник или речка. А вон и змеиные камни! – Он указал на полукруг камней, стоймя вкопанных в землю.
Я подошёл поближе, разглядывая валуны, сильно скруглённые временем и поросшие зелёным мхом. Потрогал – наощупь шершавые, прохладные и влажные. Рука скользнула по поверхности камня, нащупав неровные выщербины.
– На камнях выбиты рисунки. – Выдохнул я.
Пальцы кольнуло, словно по ним прошёл разряд электричества. Голос дрогнул, перед глазами поплыли радужные круги, и неожиданно возникло яркое видение: стройная девушка, стрижка под мальчишку, непокорная чёлка, упавшая на лоб. Огромные карие глаза смотрят прямо в душу. Я присмотрелся. Руку девушки обвивала змея. Маленькая зелёная змейка быстро-быстро высовывала чёрный язычок, пробуя воздух. Рубиновым светились глаза-пуговки. Казалось, девушка совсем не боится змеи, разрешая ей ползти по своему телу.
– Эй, ты чего застыл? Помогай камни очищать! – Вернул меня к действительности голос Сашки.
Напарник уже вовсю орудовал перочинным ножом, счищая пласты мха. На поверхности камня проступали глубокие борозды, процарапанные неизвестным инструментом. Через час кропотливой работы мы уже могли разобрать человеческие силуэты, туго переплетённые со змеиными телами. Люди с удлиненными головами и миндалевидными глазами будто исчезали в глубине породы, чтобы вновь появиться уже в облике змей.
– Брррр… – Поёжился Сашка. – Ни хрена себе находочка! Страшненько.
Он расположился на траве и перерисовывал в блокнот рисунки, выведенные на камнях. Я стоял в сторонке и нервно курил. Дым дешёвой "Примы" пробирал до нутра, а перед глазами плыли остатки недавнего видения. Что это было? Нервы шалят? Или правда? Ведь видел же что-то свихнувшийся тракторист? И, похоже, видел что-то страшное, раз его так пробрало.
Сашка закончил рисовать и решил спуститься к воде. Мы побрели по крутому склону резко сужающегося оврага и вышли к роднику, бьющему из-под зазубренного куска скалы. Неровный, причудливо изломанный выступ базальта был сплошь покрыт уже знакомыми узорами. Под ногой громко хрустнуло. Я наклонился. На глаза попалась выбеленная временем кость. С этого ракурса было хорошо видно, что в высокой траве их разбросано превеликое множество.
– Ёпте! Саня, смотри, – крикнул я, – везде кости! Кажись, человеческие! Мы кладбище или могильник нашли!
Берцовые, бедренные, лучевые, лопаточные… кости валялись в неимоверном беспорядке, а в стороне лежал почти целый скелет с черепом, наполовину ушедшим в землю. Сашка осторожно выкопал его ножом, поднял, повертел в руках и застыл с открытым ртом:
– Димон, ущипни меня! Я, реально, не сплю? Да таких черепов у людей не бывает! Посмотри, какой он лёгкий, какие глазницы и сагиттальные швы! Не бывает таких сагиттальных швов у людей!
Череп казался похожим на человеческий, но даже я, плохо знакомый с анатомией, видел отличия.
Солнце уже клонилось к закату, в овраге залегли зловещие тени, и по спине пополз неприятный холодок. Лесная поляна и узкий овраг начинали пугать, да и вся наша вылазка больше не казалась удачной затеей.
– Саня, положи череп на место! Давай просто уйдём и забудем. Нахрена нам этот геморрой?
– Ты что – дурак? Мы сделали открытие. Большое открытие! Раз в жизни такое бывает! – Мой напарник осторожно обернул череп запасной футболкой и убрал в рюкзак.
– Ещё вот берцовую возьму. И позвонок. Один. – Бормотал он, словно в бреду, подбирая кости.
– Саня! Эй! Эй! Может не надо? Ну что мы с этим будем делать?
Сашка меня не слышал. Он собрал рюкзак, вымыл нож в роднике. Посмотрел на меня уже осмысленным взглядом. Было видно, что он успокоился, но его руки продолжали дрожать.
– Дай сигарету.
Я протянул пачку, и мы пошли в сторону деревни. Сашка шёл впереди, курил в глубокой задумчивости.
– Палычу – молчок. Если не хочешь с этим связываться – не связывайся. Просто молчи. Я потом в институте с антропологами пересекусь. Посмотрим, что за косточки. Палычу, главное, молчи! – Повторил он.
До деревни добрались в сумерках, прошли по единственной улице, увидели своих. Практиканты приоделись к дискотеке и собирались выходить. Слышался весёлый смех и скабрезные шутки. Да, чувство юмора у этнографов своеобразное. Ребята увидели нас, грязных и изможденных.
– Эй, а вы не идёте? – Спросила Галочка.
Сашка мотнул головой:
– Я – пас, устал очень. Спать пойду.
А мне вдруг захотелось развеяться, унять непонятную тревогу и отрешиться от событий сегодняшнего дня.
– Подождите, сейчас переоденусь! – Крикнул я и поспешил к избе баб Зины.
Быстро ополоснулся из бочки, стоявшей во дворе, надел свежую футболку, брызнул подмышки дезодорантом и помчался догонять ребят.
Синьковка была не чета нашей деревне. Несколько широких улиц прямыми лучами сходились на площади с гипсовым бюстом Ленина и двухэтажным зданием сельсовета. Я отстал от компании и шмыгнул в неприметный переулок. Здесь, на окраине, Марфа Матвеевна продавала самогон и дефицитные сигареты. Мы познакомились с этой разбитной тёткой сразу после приезда. На вопрос "Где купить?" местные уверенно указали на её дом с заросшим палисадником.
Я потратился: взял склянку самогона, пачку грузинского "Мальборо" и "Сникерс" на закуску. Не идти же на дискотеку с пустыми руками?
В клубе гремела музыка, сигаретный дым стоял стеной, неоновые вспышки стробоскопа отражались от зеркального шара под потолком. Десятки разгорячённых тел извивались в центре зала. Mr.President старался изо всех сил. Из динамиков неслось: "Ya-ya-ya coco jamboo, ya-ya yeah". Мне удалось пробраться в тёмный угол за колонной, откуда было хорошо видно танцпол. Танцевать не хотелось – болели натруженные за день ноги. Хотелось выпить и обдумать сегодняшнее происшествие. Самогон обжёг пищевод, ядерным взрывом спалил желудок. В голове зашумело. Рядом нашлась пепельница, я закурил. В центре зала продолжалось настоящее светопреставление. Мелькали блёстки, яркие лосины, накрашенные рты. Тела извивались, переплетаясь причудливым узором на резных камнях, вросших в мох на лесной поляне. Может быть, сотни лет назад нелюди с вытянутыми черепами также извивались в танце между деревьями, обвитыми змеями.
Я встряхнул головой, прогоняя наваждение и вновь приложился к бутылке.
Пацаны меня заметили. Лёха, высокий как жердь, крикнул:
– Димон, иди к нам! Тут весело!
Я отмахнулся и вдруг увидел девушку. В неоновом мареве к выходу шла та самая, из моего видения. Огромные карие глаза, непокорная чёлка. В простой чёрной футболке, с изумрудно-зелёной змейкой на руке. Татуировка в виде змеи была выполнена идеально. Чешуя светилась. Казалось, что живая рептилия кольцами обвивает загорелую руку.
Наскоро потушив сигарету, я метнулся за ней. Мысли в голове путались. Догнать! Спросить! Узнать, что происходит. Девушка вышла из клуба. Перекрывая звуки музыки, хлопнула входная дверь. Расталкивая танцоров, я выбежал из зала. На Синьковку спускался туман, и её далекий силуэт выглядел неясным и размытым. Я сорвался на бег:
– Эй, постой, подожди! – Мой крик утонул в серой кисее тумана. Девушка даже не обернулась, продолжая идти ровным шагом. Она двигалась к окраине, к опушке леса. Я бежал изо всех сил, сбивая дыхание, но никак не мог её догнать. Уже на опушке незнакомка обернулась. Лёгкая улыбка коснулась полных губ:
– Верни кости на место. И забудь обо всём, что случилось. – Тихо произнесла она. Или ветер прошелестел сухой листвой?
– Подожди! Сашка не отдаст и не забудет. Если он какую дурь в голову вбил, пиши пропало!
– Забудет. Главное – ты забудь. Отблагодарю потом.
Девушка отвернулась, ускорила шаг и почти мгновенно растворилась в мглистой пелене. Только что она была – и вот её уже нет. Я стоял в ступоре, пока не понял, что сжимаю в руках бутылку самогона, словно стараясь её раздавить. Крепко приложился к горлышку, закурил и пошёл по знакомой тропе в сторону дома. Возвращаться на дискотеку не было сил.
– Искал, блин, чертовщину, былички да легенды собирал. Вот тебе и чертовщина. Сам по уши вляпался.
Через час нетвёрдым шагом добрался до нашей избы. Пошатываясь, пробрался на кухню. Под абажуром горела керосинка, бабушка Зина сидела за столом. Лицо осунулось, вокруг потухших глаз залегли глубокие тени, губы поджаты. Подслеповато щурясь, она посмотрела в мою сторону:
– Димка, ты что ли?
– Я, баб Зин. Случилось что?
– Беда у нас, Дима. Сашку змеи покусали! Сергей Палыч в город повёз.
– Как покусали? – Тупо переспросил я и тяжело опустился на стул.
– Вышел он к колодцу воды набрать, а там – две здоровенные гадюки под сруб забились. Знамо дело – амурные дела решали. Сашка в потёмках не заметил и аккурат на них наступил. Вот и ужалили его аспиды. Хорошо, Палыч ваш непьющий. Сразу сообразил, что в больницу везти надо. А пока в УАЗик грузили, Сашка сознание-то и потерял. Страшно теперь за него.
Меня затрясло. По спине гуляли мурашки. Бабушка Зина увидела моё смятение, достала из серванта бутылку зелёного стекла.
– На вот, милок, коньячка выпей. Сейчас чай заварю. Глядишь – полегчает.
Я выпил рюмку. Действительно, немного отпустило. Потом подоспел чай. Мы прихлёбывали горячий терпкий напиток и молча смотрели друг на друга. Бабушка Зина покачала седой головой:
– Зря вы ходили к змеиным камням. Выморочное, запретное это место.
Палыч вернулся под утро. Небо уже светлело, над лесом разгоралась заря. Услышав звук мотора, я выбежал на улицу. УАЗик затормозил, с лязгом открылась дверь.
– Что с Сашкой? Живой?
Палыч грузно спрыгнул на землю, почесал седеющую бороду:
– Да успокойся. Хрен ли с ним станет? Живой! Сыворотку ввели, успели. Только вчерашний день совсем не помнит. Амнезия. Провал в памяти. – Палыч развёл руками. – Ну это так, мелочи.
Я выдохнул с облегчением. Ведь и правда: главное, что живой. А что не помнит, так,, может, оно и к лучшему.
Дрых до обеда. Проснулся с дикой головной болью, но, к удивлению, вчерашние события больше не казались мистическими. Достал череп из Сашкиного рюкзака: он и правда выглядел странным, но всё легко можно было списать на болезнь или генетическую мутацию его владельца. Вышел во двор, облился холодной водой из бочки и, собравшись, понёс кости на поляну, где торчали змеиные камни. В ярком солнечном свете овраг с родником и старинный могильник казались совсем не опасными. Просто древние кости разбросаны в зеленой траве. В конце концов, я махнул рукой и решил всё забыть. Пусть эта чертовщина катится калачиком.
Сашку выписали из больницы только через неделю, но в экспедицию он больше не вернулся. Поехал долечиваться домой. А мы продолжали собирать полесский фольклор до середины августа. Однажды я подошёл к Палычу с вопросом о змеиных культах в местных лесах, но он только развёл руками и ответил:
– Сколько лет езжу в экспедицию – ни о чём подобном не слышал.
Бабушка Зина тоже молчала, словно в рот воды набрала, и события, связанные со странной поляной, начали постепенно выветриваться из памяти.
Двадцатого августа я вернулся в Москву, разобрал рюкзак в пустой, пахнущей пылью, квартире. Пересчитал мелочь, сходил в магазин, закупился яйцами, молоком и дешёвой варёной колбасой. Прощай, баб Зинины блины и оладьи, здравствуй, холостятская жизнь. Только собрался ужинать – запиликал домашний телефон. Звонил Палыч. Оказалось, что он помнил наш разговор и нашёл мне знатока по змеиным религиям и культам:
– Пиши адрес: Ботанический проезд, дом 8, квартира 10. Спроси Марию Семёновну. На кафедре сказали, что она большой специалист.
Поблагодарив куратора, я с сожалением глянул в сторону купленных продуктов и решил не откладывать дело в долгий ящик. Час был не поздний, вполне подходящий для визита незнакомого человека. Благо, район Ботаники находился в шаговой доступности от моей берлоги. Накинул джинсовую куртку, закурил на ходу и помчался к "большому специалисту". Ботанический, 8 – типовая пятиэтажка, притаившаяся в глубине старого мрачного двора. Подъезд встретил запахом кошек. Я поднялся на четвёртый этаж, нажал чёрную кнопку звонка. В квартире послышался шорох, какая-то возня, торопливые шаги. Подумалось, что откроет старушка-профессор в очках с толстыми стёклами в роговой оправе. Некстати вспомнилась черепаха Тортилла из "Буратино", но я ошибся. Дверь отворилась, и на меня взглянула молодая девушка. Короткая стрижка, непокорная чёлка упала на лоб. Огромные карие глаза смотрели прямо в душу. На загорелом предплечье извивалась изумрудно-зелёная змейка. Татуировка – безупречеая. Казалось, что живая рептилия обвивает изящную руку. Конечно, это была совсем другая девушка, но она чем-то неуловимо напоминала ту, из моего призрачного видения. В голове лёгким ветерком прошелестело: "Отблагодарю потом".
Я с трудом справился с замешательством:
– Можно увидеть Марию Семёновну?
Девушка открыла дверь шире, пропуская меня в квартиру.
– Я и есть Мария Семёновна. Можно просто Маша. Это вы интересуетесь змеиными культами в Полесье?
Автор: mihail.jarovskiy
Источник: https://litclubbs.ru/articles/55479-skazki-polesja.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
