Деривативы - производные финансовые инструменты, в известном смысле, не могут цениться, и не могут обесцениваться, коль скоро, это может быть, даже не фетиш, просто набор цифр. Тем не менее фактичность состоит в том, что они ценятся и обесцениваются. И ближайшим образом можно сказать именно потому, что являются финансовыми инструментами. И подобно любым иным инструментам, что прежде всего и по большей части, ценятся, словно и обесцениваются, приходя в негодность, в виду износа или уместного устаревания, эти финансовые инструменты могут цениться и обесцениваются. Тогда вопрос может быть таков, от чего такие инструменты ломаются, коль скоро, подвергаться износу в цифровом виде, видимо, что-то, таким же образом может, коль скоро это, все же, материя, скажем исчисления могут устаревать, становиться менее точными или менее пригодными, в той или иной области и, все же, скорее, стоит видимо использовать метафору излома. Но если так, а это может быть с большой вероятностью так, то почему в одно время такие инструменты вполне работают в другое нет, ломаются, становятся не пригодными? Если ответ состоит в том, что просто и не просто, дело может быть, в том, что если мошенничество становиться доступно всем, оно перестает работать, коль скоро, все, не могут обманывать всех, и секрет фокуса должен быть секретом, то вопрос может быть в том, как мошенничество вообще возможно и главное каким образом фокусы могут быть финансовыми инструментами, касающимися мирового общественного производства и мирового рынка? И опять же, скорее, относительно ближайшим образом, можно сказать, что такие финансовые инструменты подобны, скорее, произведениям искусства, словно машинам желания, что производят желание еще большей прибыли, и которые так производят желание, когда ломаются. Желание капитала, как и денег, производиться, как раз, во время кризиса неплатежей. Во все остальное время оно большей частью реализуется. Мечты же, что и есть реальность производятся, как раз во время кризиса. Но раз так, а это, в известном смысле, ни может быть не так, то такие инструменты, как и любые иные товары, что уничтожаются, иногда, не дойдя даже до прилавков, миллионами экземпляров, уничтожаются не теряя стоимости, но лишь обесцениваясь. И тезис о том, что возможно только то, что действительно, в известной мере, и в известном отношении и смысле, сохраняет свою силу и значимость. И древние истины подсечного земледелия, без труда не выловишь и рыбку из пруда, удовольствие потом, могут быть, все еще в силе. Короче, может быть так, что капитал, кредит, перепроизводиться, таким же образом, как и любой иной товар. (Это основной возможный мотив для многообразия фильмов о Джокере, что могут быть популярны в известном смысле, и правда, только, когда секрет Джокера, известен теперь не массово. Когда же, такой Феникс встречается с Леди Гагой, то видимо, мол, пиши пропало франшизе.)
То есть, все те сотни триллионов деривативов, на самом деле может быть не теряют своей стоимости, но обесцениваются, словно и иные товары. Коль скоро, финансово промышленный индустриальный кризис- это самое наглядное подтверждение тому, что цена и стоимость- это разные вещи. Короче, конечно, истина натуралистов, что видят в золоте, в металле гораздо более материальную вещь, чем может быть цифра, тем не менее, верна только до той границы, за которой становиться очевидно, что стоимость- это не химический элемент, что мог бы быть размещен в таблице Менделеева. Может быть. И все же, разница между стоимостью и ценой, ни может быть бесконечной, просто и не просто потому, что существование такой невозможно, ни доказать, ни опровергнуть. Но раз так, то обесценение не может ни затрагивать стоимость, и иначе, та, вернее ее изменение, ни может ни сказываться на цене. И ближайшим образом известно, что стоимость товара колеблется, во многом из-за стоимости рабочей силы и средств производства. Стоимость же этих последних, теперь, во многом зависит от производительности труда, и да, от стоимости производства, которое их создает. Отсюда различие по крайней мере двух самых главных разделов общественного производства. В одном создаются предметы потребления необходимые для производства и воспроизводства рабочей силы, в другом средства производства. (Ленину, кроем прочего, принадлежит та заслуга, что он, следуя за основоположниками, с самого начал карьеры, выделил третий уровень, раздел общественного производства, а именно производства средств общественного производства для производства средств производства. Эта структура, таким образом, троична совсем не в угоду диалектике, скорее, та, вновь уместна в виду такого различия.) Сложнейшим вопросом является поэтому проблема эквивалентного обмена между этими разделами. Просто и не просто потому, что они взаимозависимы, а должны быть в известном смысле нет, и потому что независимость, как раз, делает эквивалентный обмен трудно осуществимым. Более того, в известном смысле, он не возможен. Невозможно эквивалетно обменять сельскохозяйственный капитал на капитал производящий кредит. В силу неизбежного различия в органическом строении таких капиталов. И каков же был ответ, ответ был как ни странно таков, что мог в известном смысле напоминать Штирнера и тему "единственного", которого не убывает ни смотря на то, что его так много, коль скоро таков может быть каждый, и которого Маркс с Энгельсом нещадно критиковали в одном из самых первых совместных сочинений. В известном смысле иначе, "Критика готской программы". Этот эквивалентный обмен может быть не необходим. Возможно, закон стоимости, это не вечное ярмо общественного производства. Тогда проблема может быть сформулирована таким образом, возможно ли такое производство, которое не подвергалось бы финансово индустриальным кризисам и при этом упраздняло бы закон стоимости, делая избыточной и саму стоимость, во всех смыслах, словно и само такое общественное отношение? Иначе говоря, тезис о том, что любая технологическая связность, какова бы она ни была, опосредуется субъективностью, что не элиминируема, и что не может быть объективно развернута в однородном пространстве, словно предмет познания физики, возможный предмет, кроме прочего, веры, видимо, в том числе и Сёрля, в мыслительном эксперименте с китайской комнатой, имеет под собой то возможное основание, что закон стоимости может быть избыточным в общественном производстве, которое может не подчиняться такому закону. Более того, и не подчиняется, коль скоро, этот закон и в случае капитала выполняется в исключительных случаях, как если бы законы природы, что находит и открывает физика, выполнялись бы лишь в исключительных случаях, а не массово подтверждаемым образом. Сложность изучения капитала в том, что на поверхности способа производства закон стоимости, в виду совершенной видимости, постоянно находит подтверждение, и обязателен к исполнению, коль скоро имеет место, скорее, обмен стоимости в товарной форме на форму денег и иначе формы денег на товарную форму, что чаще всего принимает вид количественного равенства цены товара и суммы оплаты, в деньгах, в момент товарно-денежного обмена. Глубинное основание проблемы, на которую обращает внимание мыслительный эксперимент, названный "китайской комнатой", именно в этом. Кто является действительным переводчиком с языка на язык, индивид или универсальная машина? И да, в известном смысле, такая проблема не имеет решения- это апория, коль скоро теперь, да и когда-либо в истории человечества, вряд ли какой-либо труд, тем более труд переводчика мог бы осуществляется без средств производства, скажем принадлежностей для письма. И да, сами такие принадлежности, в виде цифровой системы машин, теперь, вряд ли, все еще, осмысленно переводят хоть что-то. То, что это обстоятельство различия в работе машин и людей становиться, в известных областях, все труднее констатировать, таким же образом фактичность. Более того, это может быть и, как раз, вполне на руку работодателю, коль скоро, и действительно, какая разница: кто говорит, переводит или трудиться, главное, чтобы дело было прибыльным, выгодным. Спор различных классов общества и различных групп в пределах класса, за социально- политический вес, таким образом, все еще, может быть глубочайшим основанием философских распрей. Сложность, кроме прочего, для известного рода мыслителей, может быть в том, что последовательная ортодоксия, основание для которой были показаны, упраздняет, и философию, и иногда саму политическую систему, что является ее носителем. Это последовательно, словно добродетель философа, и все же, может быть иронично, словно улыбка истории. Вот почему, еще раз можно повторить, что ортодоксальный ревизионизм и конвергентный реализм, это видимо может быть, пусть и блеклые названия, но сама суть дела современности, что все время стремиться быть новой, все время выходя на границы новизны, в том числе, и в виду прежнего. Впрочем, условная анархия отсутствия государственной идеологии. Время Н таким образом, может быть, не просто словосочетание, но некая, в том числе, и диффузная совместимость самых разных времен, что все более становятся и независимыми, и при этом совместимыми. Ни случайно поэтому разделение труда в общественном производстве было названо действительной властью.
Но раз это так, а это в известном смысле так, импликации такой мысли могут быть и такими, весь годовой бюджет РФ и не только этой страны, был множество раз перезаложен триллионными траншами количественного смягчения, которые проводились в США, в виду кроме прочего известного статуса доллара, словно мировой резервной валюты. Сложность в том, что известный конфликт может длиться, едва ли ни столько же лет, сколько было таких траншей, перезакладок российского бюджета. И все потому, кроме прочего, что свобода обратима и свобода торговать и обмениваться валютой может быть не однородна со свободой Шейлока по любому требовать кусок плоти за долги, что не превращаются в кредиты.
"СТЛА"
Караваев В.Г.
